Избранное. Рассказы и стихи

Была весна. На даче работ было невпроворот, и бабушка, ничего не подозревая, уехала одна.

– Дима, только не это, – шептала Женя зацелованными мною губами, когда я начал освобождать её от последней принадлежности женского туалета. – Только не это – я боюсь забеременеть…

Но я уже ничего не слушал. Она, слабо сопротивляясь, наконец, сдалась…

– Тебе было больно? – шептал я, покрывая поцелуями её лицо, когда всё закончилось.

– Не очень… Кажется, мы с тобой на диване наследили…

И тут я увидел кровь на её и своих бёдрах. Кровь образовала обширное пятно на покрывале и просочилась на ткань поверхности дивана.

Покрывало мы застирали холодной водой. Никакого следа на нём не осталось, но все наши старания отмыть поверхность дивана не дали результата – на ней расплывалось розовое пятно.

– Что теперь делать? На этом диване бабушка спит и всё сразу увидит, – в отчаянии сказала Женя.

– Я останусь у тебя и будем ожидать бабушку. Отвечать будем оба.

– Нет. Пойдёшь домой. Я буду отвечать одна. Мне девятнадцатый год. Когда-то это должно было произойти… Вот рожу тебе двойню и будет у нас семейный квартет арф, – грустно пошутила она…

Шутки шутками, только утром следующего дня в гости к нам пожаловала бабушка. Мои родители с нею были в хороших отношениях и особенно не удивились её визиту. О чём они разговаривали с нею на кухне – можно только догадываться, но после её ухода отец вызвал меня на откровенный разговор.

– Ну, что?.. Тебя можно поздравить?.. Только, как же ваша дальнейшая учёба, если Женя забеременеет?.. Первый аборт врачи делать не рекомендуют.

– Женюсь, – промямлил я виновато.

– Правильно!.. Пойдёшь работать. Только кем?..

Отец меня любил, я его тоже. Он никогда меня не ругал. Всегда находил для меня утешительные слова в самых сложных ситуациях.

– Ладно… Не будем торопить события, готовься ко всему. Жить будете у нас, но кормить семью будешь за свои деньги.

До начала выпускных экзаменов оставался месяц. Две недели мы с ней ожидали возмездия за наше грехопадение, но зачатия не случилось. Я её ласкал и уверял, что никогда не оставлю её – готов жениться хоть сейчас. Мысленно готовил себя к нашей свадьбе и представлял себе отцом ребёнка. Вся надежда у меня была на помощь моих родителей. Я мечтал, что приведу её в нашу квартиру, сам пойду работать куда-нибудь грузчиком или подсобником на стройку.

С бабушкой Жени мои отношения совсем разладились. «Чтобы твоей ноги не было в нашей квартире» – заявила она мне. Мы стали с Женей встречаться у меня, когда родители были на работе. Запретный плод оказался очень сладким, но теперь мы тщательно предохранялись. Вместо серьёзной подготовки к экзаменам, мы серьёзно увлеклись сексом. Но судьба к нам благоволила. По общеобразовательным предметам мы экзамены сдали не хуже других учеников, но и не лучше, а по музыкальному профилю мы были лучшими. На выпускном экзамене в довершение к своим сольным программам сыграли дуэтом известное произведение Франца Шуберта «Аве Мария».

Продолжить свое музыкальное образование решили в Государственной классической Академии имени Маймонида. Женя с бабушкой выехали в Москву раньше нас. У моих родителей трудовые отпуска не совпадали по времени, поэтому мы выехали на автомобиле отца через неделю. На трассе было оживленное движение. Я спал. Страшный удар… Дальше ничего не помню…

2

В моих ушах стоял постоянный многоголосый звон. Высокие голоса сплетались с низкими и образовывали единое мощное звучание. Этот звон не прерывался ни на мгновение. Как будто внутри меня находилась трансформаторная будка высокого напряжения и множество проводов выходило из неё куда-то вдаль. Порой пытался пошевелить рукой или ногой, открыть глаза, но все мои усилия оканчивались ничем. Я прекращал попытки, и тогда меня посещали иногда прекрасные, а иногда страшные видения.

Я с детства боялся высоты и теперь который раз ко мне приходило одно и то же видение, где я карабкаюсь по отвесной скале на вершину. Вот и сейчас упрямо ползу вверх, сбивая в кровь пальцы рук и ног. Боюсь посмотреть вниз, а только вверх, прижимаясь к холодным камням. Там на вершине должен быть перевал, но пока мне виделось только небо. Не голубое, а почему-то зелёное. Цветные сны мне снились всегда, но сейчас они были особенно яркими.

В очередной раз взглянул вверх и прямо перед собой увидел клубок разноцветных змей. Я всегда испытывал ужас при виде змей, но сейчас они смотрели на меня в упор своими немигающими глазами. Сорвался и полетел вниз… «Мама!..», – закричал я.

Очнулся и увидел за стеклом окна снег на подоконнике. Страшно удивился и снова закричал: «Мама!..». Это мне показалось, что закричал, а на самом деле только тихо прошептал… «Почему лежу?» – подумал я. Услышал разговор мужчины и женщины:

– Вышел из комы? – спросил мужчина.

– Да, несколько минут назад…

– Дмитрий, ты меня слышишь? – обратился мужчина ко мне.

– Слышу, – ответил я после некоторого усилия. – Где я?..

«– Ты в больнице», – сказал мужчина.

– Где мама и папа?..

«– Об этом после», – сказал мужчина, – а сейчас закрой глаза и спи.

Выход из комы у меня продолжался долго, но с каждым днём мне становилось легче. Я мог уже передвигаться и самостоятельно питаться. О гибели родителей мне рассказал лечащий врач. Родственников у нас не было, и я теперь оказался круглым сиротой.

К Новому году меня выписали из больницы. При выписке мне отдали документы и ключи от нашей квартиры – всё, что нашлось в машине после аварии. За несколько дней до этого ко мне приходил депутат городской Думы. У него мой папа работал помощником. Депутат мне рассказал, что моих родителей похоронили на городском кладбище. Рассказал, как найти их могилу. Ещё он сказал, что мне выдадут денежное пособие.

На кладбище, укутанном декабрьским снегом, с трудом отыскал могилу родителей. Слёзы лились из моих глаз. «Ведь это я стал причиной их гибели. Будь проклята эта арфа, – думал я, – теперь даже не притронусь к ней».

Войдя в свой подъезд, первым делом кинулся к почтовому ящику. Он был доверху забит рекламными проспектами и прочей печатной макулатурой. Собрав счета для оплаты за квартиру, я не нашёл писем от Жени. В квартире всё напоминало мне отца и мать: их вещи в гардеробе, обувь в прихожей, цветы на подоконниках. Цветы засохли и листья осыпались на пол.

Занялся уборкой комнат. Рассматривал фотографии отца и матери Несколько раз садился на диван и горько рыдал. Не мог привыкнуть к мысли, что их уже никогда не увижу. Арфа стояла в моей комнате укрытая чехлом. Мне так хотелось коснуться струн и уйти в мир музыки. Но играть не стал. Когда ложился спать мне казалось, что арфа сгорбившись сидит в углу и тихо плачет.

Приступы головной боли иногда давали о себе знать, но стали не такими продолжительными и острыми. С правой ногой, у которой были порваны сухожилия, проблема, видимо, останется на всё жизнь. Я сильно хромал, хотя боль утихла. Только боль от утраты родителей не проходила. Мне хотелось излить свою печаль в музыке, и я всё-таки расчехлил арфу. На вступительных экзаменах в консерваторию арфистам, как и пианистам, полагалось пользоваться инструментами учебного заведения, поэтому она осталась дома, когда я уезжал. Реквием памяти отца и матери мои пальцы выплетали независимо от моего сознания. Я никогда не записывал свои сочинения. Всё хранил в пальцевой памяти. После травмы головы у меня обострилось чувство импровизации. Сочинял музыку непосредственно в процессе игры. Знаний гармонии и контрапункта, полученных в школе, мне для этого хватало. Но чаще всего импровизировал на темы грустных народных песен.

Долго не решался навестить Женину бабушку. О том, что Женя поступила учиться я даже не сомневался. Я хотел узнать её адрес в Москве и почему от неё нет писем. Сотовые телефоны в то время были большой редкостью. У нас их с Женей не было. Бабушка встретила меня довольно прохладно. Из разговора с нею узнал, что Женя писала мне письма, но почта их отсылала обратно со штампом «Адресат выбыл». Моего отца звали тоже Дмитрий. На почте знали, что он погиб.

Бабушка рассказала, что по просьбе Жени она ходила по моему адресу чтобы узнать причину молчания. Соседи сказали, что вся семья погибла в ДТП. Она это написала Жене. Но когда я попросил её адрес, то бабушка мне адрес не дала. «Пусть спокойно учится. Нечего девчонке морочить голову», – строго сказала она, разглядывая мой устрашающий шрам на лице – от уха до самой середины лба. Написал письмо в учебную часть Академии с просьбой сообщить адрес Евгении Ковалёвой. Получил ответ, что среди учащихся таковой не значится.

Врачебная комиссия установила мне вторую группу инвалидности с ежемесячной пенсией около десяти тысяч рублей. Вступил в наследство трёхкомнатной квартирой родителей. Рассчитался с полугодовым долгом по ЖКХ и от денег, собранных депутатами городской Думы, остался мизер. Пенсия, едва пополнив мой бюджет, тут же ушла на новые расходы, в которых плата за квартиру отнимала ровно половину. Одежда и обувь стали тесными. Пришлось покупать всё заново.

Деньги быстро заканчивались. «До получения пенсии ещё две недели, а денег у меня оставалось только две тысячи с копейками, – думал я. Если тратить по сто рублей в день, то прожить можно». Встретил своих школьных друзей. От них узнал, что кто-то поступил в консерваторию, кто-то вообще музыкой перестал заниматься. Большинство ребят ушли служить в Армию. Мне со своим «белым билетом» оставалось идти только под церковь с арфой, которая весила тридцать килограммов.

3

На паперть мне идти не пришлось, но, когда я был уже на грани этого решения, встретил в подземном переходе своего знакомого – Виктора Чернова. От Армии он тоже был освобождён. В школе он занимался вокалом, но в училище поступить не смог. Поздоровались.

– Ты, я вижу, с гитарой, – спрашиваю его, – переквалифицировался?..

– Нет… Пою я здесь. Зарабатываю на хлеб…

Рассказал много интересного. «Заработать можно, – говорил он, – но конкуренты вытесняют. – Они ходят парами, а я один… Берут силой… Иди ко мне в напарники. С твоей внушительной внешностью и с таким шрамом на лице, конкуренты за километр будут нас обходить».

– Ну, конечно. С арфой под полою приду и сяду здесь, с разбитой головою и в страшных шрамах весь, – съязвил я.

– Освой гитару. Что тебе стоит? У меня есть фламенкистская гитара с нейлоновыми струнами. Дам тебе школу игры и через неделю ты будешь в форме.

На том и порешили. Принёс гитару домой. Заглянул в школу фламенкиста Хуана Мартина, да так до полуночи оторваться от гитары не смог. С виду такой простенький инструмент, а какие возможности для импровизации!.. Через неделю у нас с Виктором была первая репетиция. Он пел популярные казацкие песни, русские и украинские. А я аккомпанировал. Одиннадцать лет занятия музыкой не прошли даром. Я без труда находил гармоническое сопровождение аккордами этих песен, вплетая импровизационные вставки в мелодию.

– Дима, ты гений!.. Пако де Лусия отдыхает! – воскликнул Виктор, после репетиции.