Клинок Стэллы

«Ну вот только этого еще не хватало», подумала Надежда Алексеевна и произнесла, «Ну задавай.»

– Так вот, Надь. Как ты думаешь, в чем главная разница между животной пищей и растительной?

– Ну как это в чем? Во-первых, большая разница между клетками. Есть растительная, а есть животная.

– И в чем разница?

– Слушай, мне чего тебе, сейчас всю морфологию рассказывать? Ну вон возьми учебник и почитай.

– Ну правильно, так вы всем и говорите. А без всякого учебника, навскидку! – в голосе Елены чувствовался некий азарт. Стремление познать природу не по учебникам всегда присутствовало в ней и вызывало некоторое раздражение у Надежды Алексеевны, которая как раз очень любила читать.

– Ну что? Ну не знаю я, – ответила она Елене.

– Ну а узнать-то хочешь?

– Ну говори, ну слушаю.

– Скажи, ? вновь спросила Елена, ? в каких живых существах мы начинаем наблюдать наличие крови?

– Ну прежде всего это кольчатые черви, – ответила Надежда Алексеевна, – она в них первых появляется.

– Ну, а теперь просто подумай логично. Включи логику, – в голосе Елены прослушивались нотки нетерпения.

– Лен, ну давай, ну говори. А то я тут готовлю понимаешь. Брата жду. Ну, говори уже.

– Да ладно, не сердись. Это я так. Хотела, чтобы ты сама додумалась, – голос Елены немного погрустнел.

– Ну говори же, говори! Вот блин!

– Да все очень просто, Надя, в растениях отсутствует кровь. Вот и весь секрет.

Действительно все очень просто. Надежда Алексеевна задумалась. Молчание в трубке говорило о том, что она действительно поняла это. И мало того, это ей не безразлично. Ведь основной факт, – отсутствия крови в растениях – говорит сам за себя. «Ну Ленка! Ну читать не читала. Да и читать-то не заставишь, а догадалась. Причем действительно все просто.» ? подумала Надежда Алексеевна, и добавила вслух:

– Ну хорошо. Ладно.

– В общем ты поняла?

– Да поняла, поняла. Ладно, надо дальше готовить. Давай пока.

– Пока, – и Елена положила трубку.

А за окном уже лил дождь. Бульон в кастрюле во всю кипел, ожидая картофельное пюре и квашеную капусту.

***

– Мам, а можно я с ребятами погуляю? – раздался детский, слегка плаксивый голос.

Ребенок лет десяти умоляюще смотрел на мать.

– Нет, я сказала! – приказной, угнетающий тон матери делал свое дело. Ребенку ничего не оставалось, кроме как подчиниться, и из огорода, чуть не плача, наблюдать за смеющимися и радующимися детьми. А те вовсю играли на мостках небольшого деревенского прудика-лягушатника. Им было весело и хорошо, что нельзя было сказать о ребенке, наблюдавшим за ними из-за изгороди, как из-за колючей проволоки. Но в данном случае этой страшной колючей проволокой была его мать. Владислав издали смотрел на играющих детей и завидовал им. Слезы текли по его щекам, да кого волнует чужое горе? А заступника у него не было. Летний день в самом разгаре. Хотелось купаться. А еще более, хотелось веселиться с детьми, но мама не разрешала. Бывали, конечно, случаи, когда каким-то чудом она давала согласие на то, чтобы сын мог плавать с ребятами, но тогда и сама присутствовала при этом. Для Владислава это был праздник! Который, к сожалению, длился недолго. Маленькому мальчику было невдомек, что таким образом мама «жалела» его. Ибо пруд, видите ли, грязный, мало ли что «прицепится» к нежной коже. Опять матери ночь не спать да слезы лить! Вот так и «жалела» она своего ребенка изо дня в день, даже не осознавая, какие душевные травмы ему наносит. Да, в конце концов, плевать ей было на эти травмы, ведь мама всегда права! Бабушка тоже помогала вовсю. Уж кто-кто, а бабушка как никто другой будет следить за своим внучком! Бедная бабушка, она даже и не ведала то, что таким образом буквально «сломает» жизнь своему внуку. Как-то Владислав провинился. То ли на карьеры просился отпустить его вместе с ребятами, то ли снова на пруд. Сам того не ожидал, как разозлил мать. Ростом, чуть выше ее колена, хлюпик от роду, он оказался в крепких материнских руках! А далее – страшно!

– Я тебя породила – я тебя и убью! – орала мать, схватив его и с силой тыкая носом в постель стоящей во дворе деревенского дома. – А ну говори – «мама, прости!»

– Я больше не буду! – задыхаясь от боли и от тряски рук матери кричал Владислав.

– Нет! – орала мать еще сильнее истязая его. – Говори «прости!»

– Аааа! – завизжал ребенок. – Мама! Я не буду больше! Аааа!

– Аля, Алефтина! Что ты делаешь? Оставь Владика! – это услышав вопли своего внука вбежала «скорая помощь» – бабушка. – Не бей Владика!

Еле вырвав из рук своей дочери-извергини внука, бабушка тут же увела его подальше от беды. А озверевшая мать все еще продолжала изрыгать ругань и брызгать слюной. Можно было представить, что произошло, когда Владик, наслушавшись взрослых речей, нечаянно произнес нецензурное слово при матери! Для него это было совершенно непонятное слово, которому он не придавал никакого значения, впоследствии стало хуже смертной казни. Тогда он чуть ли не весь день простоял в углу, наказанный фактически ни за что. Для него стало диким не то, что случайно произнести его, даже услышать от кого-то! А ведь когда-то мать действительно любила его. С криком:

– Мама! – он, когда был совсем еще малышом, ухватил ее своими ручонками за шею и уже более не отпускал. И это тогда, когда она пришла за ним в больницу, чтобы забрать его из такого страшного заведения. Так и одевала она его. А он ни за что не хотел отпускать ее, свою родную маму. Как дни и ночи не спала она, меняя водочные компрессы на его ножке, которую едва не изуродовали в той больнице. Ну разве можно было забыть тот случай, когда она буквально орала в трубку телефона уже ночью:

– Девушка, миленькая, не бросайте только трубку, помогите! Сын умирает!

И это тогда, когда Владик, до смерти боящийся зубной боли и зубных врачей, утаил от родителей огромный десенный флюс уже иссиня-черного цвета. Сама врач потом удивлялась количеству вышедшего оттуда гноя. И это когда Владика, фактически уже в бессознательном состоянии, привезли в больницу, без очереди усадили в кресло зубного врача и удалили больной зуб. Вот такова его мать!

А сколько лекарств перепил он! Как только жив остался? Впоследствии, когда уже стал взрослым, и стал понимать что и к чему, многие, издеваясь, говорили ему, будто сквернословили:

– Вот от того-то и жив, что пил их тогда!

Но что говорить о тех людях, которые уже давно не смотрелись в зеркало! А уж если и приходилось им это делать, то скорее всего напоминали горе-читателя, который смотрел в книгу, а видел комбинацию из трех пальцев.

А отец во всем поддакивал матери. Владик действительно был весьма «диким» ребенком. Ни шуток не понимал, ни общения. А ведь не за горами была взрослая жизнь. Страстью Владика была биология. Невероятно любил ловить рыбу. Вечно видели его на пруду то с удочкой, то с подъемником. Один бродил он по берегу пруда, ловя карасей. Невероятно любил ящериц, змей. Дома устраивал террариумы. И все-таки жизнь его была скучна. Никто не мог подсказать ему, что за ужами не стоит ехать за много километров. Достаточно знать места, где они водятся неподалеку. Но отец и мать решили за него, кем ему быть. Все эти ужи да ящерицы, по их мнению, всего лишь детские забавы. Вырастет – забудет; надо быть серьезнее. Какова была реакция матери, когда она узнала, что ее сын хочет стать биологом! Отец тогда сказал:

– Ну что, с крысами значит работать?

– С крысами? – скорчила гримасу мать, – фу!

И вместо родной биологии попал Владик в технари, направление, связанное с авиацией. Авиацию Владик тоже любил и уважал, и мечтал хоть раз полетать на самолете.

Как-то отцу в капкан попался крот! Для Владика это было целое событие! Он впервые в жизни видел КРОТА! Ему тут же захотелось взять его в руки, чтобы рассмотреть. Куда там! Окрик отца был только один:

– Брось! Брось, я сказал!

Таким образом крот оказался на мусорной куче, а глаза Владика, как всегда, полны очередной порцией слез. И только уже будучи взрослым, он выпотрошил и заспиртовал найденного мертвого крота. У того была перебит хребет, а тушка не успела разложиться.

Роль бабушки, отведенная для воспитания внука, была вообще особой. Как творожная масса! Только и делала, что следила за Владиком, его моральной устойчивостью. Как-то пришли к нему в гости две одноклассницы. Учились они вместе. Сидели, разговаривали, все как у людей! Так эта бабушка через каждые четверть часа заглядывала к ним. Проверяла. А чем это там они занимаются? Уж не сексом ли? Заглянет, посмотрит строго на внука, пальцем погрозит, снова уйдет. Вот такая славная бабушка воспитывала его! Тяжело Владику давалась и учеба. А бабушка все время «тыкала его носом», что, мол, не усидчивый, вместо того чтобы ноги кверху задирать, лучше бы сел и книжку почитал. И как-то сказала ему:

– Думали, что будешь профессор! А ты, а… так себе, – и махнула рукой.

Понять ее можно. Можно быть слабеньким, маленьким, даже болезненным, но зато умненьким, дабы бабушке угодить. Владислав с этим согласиться не мог, и старался поддерживать свое искромсанное, действительно подорванное бабушками, мамами, папами, здоровье. Поэтому в квартире действительно задирал ноги кверху, стремился к гимнастике. А уж если в спорт идти, то родителям требовались «рекорды».

Владик, будучи еще подростком, прыгал вместе с девчонками через резинку. Сначала у него не получалось. Потом мелькнула догадка, как нужно прыгать, а мать подтвердила эту догадку, рассказав принцип. У Владика стало получаться, и он быстро овладел правилами этой игры. В результате почти не прыгая, он брал высоту резинки, идущей через шею. Прогибал позвоночник и ноги летели с такой силой, что ударяли пятками по лопаткам! Вот какой гибкостью обладал Владислав. Все удивлялись, глядя на эту гибкость. Разумеется, кроме родителей. А бабка, как всегда, шамкала своим ртом, браня внука:

– Ты погляди! Опять вся рубашка грязная! Что ты все ноги кверху задираешь?! Хоть бы книжечку какую почитал.