Хроники последней войны

– Боевое охранение, ? пояснил Михалыч, ? иди, подожду.

Вертушка со скрипом пропустила внутрь здания. Быстро сориентировавшись, я подошел к двери и остановился позади группы пилотов, растянувшихся в начале в очередь, а после ? сбившихся в тесный круг. Один из них, невысокий лейтенант, с жаром рассказывал:

– …А Алфёров с Галаниным посадили двух девчат с метео и поперлись в центр, до кабака. Там «дежурка» и стуканула. Бросили на обочине, а ночью с нее аккумулятор, зеркала и подфарники сдернули. Вот вам и охраняемая территория…

Из двери кабинета вышел раскрасневшийся майор, посмотрел на пилотов, громко спросил:

– Все? Нет? Тогда ждем в автобусе остальных. Кто не знает, сообщаю: автобус автороты временно заменяет дежурную машину. Слышал, Туров, ? он посмотрел на рассказчика, ? не говори потом, что не знал.

Очередь, образовавшаяся после ухода майора и нескольких пилотов, шла быстро. Не прошло и четверти часа, как я постучал, вошел и представился.

Мошкинд. Что интересно, сразу вспоминаются Ильф и Петров, их герой Кукушкинд. Однако эти персонажи похожи лишь концовкой фамилии, не более. Сухой поджарый мужчина в роговых очках, с глубокой залысиной и большими бледно-голубыми, будто выцветшими с возрастом глазами. Ему слепо можно дать пятьдесят лет, а то и больше. Сквозь тонкий халат, наброшенный на китель, явно проступают погоны с майорскими звездами.

– Значит так. Молодой человек, галлюциногенов не жрать, водку глушить с умом и наркотой мне не баловаться, сечешь? Я закалки старой и летному составу не даю, иначе залетают высоко и ног под собой не чуют. Медосмотр ? обязательная процедура каждый полетный день. Запомнили? ? Во взгляде заготовленный упрек, будто вместо завтрака я закинул в желудок котелок галлюциногенов и явился показаться ? «каков».

Киваю. Он измеряет давление, долго слушает сердце и милостиво отпускает из кабинета, не забыв напомнить: «Дверью не хлопать!»

В коридоре штаба тишину нарушает глухой стук печатной машинки. Других признаков жизни нет. Мои гулкие шаги глушат этот стук, а хлопнувшая дверь перечеркивает прошлую, гражданскую жизнь.

Михалыч рвет с места. Завывая двигателем, с пробуксовкой, мы отъезжаем от штаба и направляемся к вагончикам. На полпути обогнали грязно-зеленый, занавешенный шторками ПАЗ.

– Кто это?

– Пилоты с «крокодилов». Они приезжают отдельно, прямо к вылету. В штабе у них свой зал, для безопасности и возможности мщения. Это так, на всякий случай.

– А мы? ? Несправедливость явная, поэтому вопрос скрывает обиду.

– Вы как такси. Всяк норовит вызвать по делу и без. Начальства развелось всякого… ? Михалыч лезет за сигаретой, прикуривает. ? Ну их! Нашел о чем говорить. Вот дежурную машину угробили ? печаль! Сейчас мотайся туда-сюда.

Он лихо тормознул, вылез, хлопнул дверью, повернулся в сторону расчехленных, готовых к вылету «крокодилов»:

– Видать, серьезное дело, раз пару подымают.

В дверях вагончика появился Городец:

– Михалыч, сейчас на АДП[1 - Авиационный диспетчерский пункт.] поедем, не отходи.

Мы вновь едем, но на этот раз ? всем экипажем. Получили полетное задание – и к вертолету. Я сижу в машине, жду инструктаж командира. Степаныч молчит партизаном и пялится на разбитую дорогу. Изображает тайну или нагоняет солидность?

Остановились рядом с пятнистым вертолетом. Неторопливые Дима Буцко и лейтенант Бражич уже его расчехлили, прогрели, произвели проверку и убирают колодки. Входит Сухонин, затем Городец и я. Надев ларингофоны[2 - Ларингофоны ? наушники в гражданской авиации.], включаю питание и связь, вызываю Андрея:

– Дай позывные.

– Диспетчер ? «Домосед», наш ? «Одинокий», борт – ноль один три семерки пять.

Следует запрос командира:

– Готовность экипажа

– Справа готов, – реагирует Городец.

– Бортмеханик готов. Осмотр проведён, замечаний нет.

Сухонин говорит быстро:

– Направление ветра; режим работы двигателей; температура наружного воздуха; взлётный 3,9—4,6СДК. Начинаем прокрутку. Бортмеханик?

– Левый, правый, – даю периодичность к прокрутке.

– Левый, правый. Приготовиться к прокрутке левого двигателя.

– Справа готов, –отчеканивает Городец.

– Бортмеханик готов.

– Приступаем к прокрутке левого двигателя. Автоматика включена…

Начинается ровное, нарастающее гудение. Командир тем временем озвучивает:

– Обороты двигателя растут, мощность 22 процента, давление масла растёт, давление топлива в норме, –завершает прокрутку, добавляет:

– Автоматика выключена. Время прокрутки 27 секунд. Прокрутка правого.

– Справа готов.

– Бортмеханик готов.

– Прокрутка правого. Автоматика включена…

Всё повторяется. Закончив с прокруткой, приступаем к запуску. Машина набрала обороты. Городец:

– Амплитудный модулятор включен. Проверка автопилота на прохождение сигнала, автопилот реагирует. Условия для коррекции есть.

Командир:

– Ноль один, три семёрки, пять к взлёту готов.

– Триста. Взлёт разрешаю.

Слышу, как командир получает добро на взлёт.

– С богом, ? выдохнул командир. Машина отрывается от черно-белой земли, начинает набор высоты и, наклоняясь вперед, набирает скорость.

– Курс: высота сто восемь и два, ? напоминает Сухонин второму пилоту и дает мне знать, куда назначен рейс. Жду какой-то тревоги либо еще чего, может, возвышенного чувства важности этого полета, но нет, все как обычно, совершенно привычно: легли на курс, набрали приличную высоту и идем выполнять задание.

Видимость ? облачно. Иногда открывается пятнистая земля, кривые ленточки речушек, разбросанные населенные пункты, буро-зеленый, больше коричневый лес, разрезанный ниткой дороги с ползущим колонной автотранспортом.

Постепенно просветы уменьшаются и наконец исчезают совсем. Полет продолжается «под шторкой» ? по показаниям приборов. Отмечаю отклонения и изменения. Прямо передо мной приборная панель ? датчики давления масла, топливной системы, температуры двигателя и ряд вспомогательных ? расходы и сигнальное оборудование.