Мракобесие

– Почему ты так себя ведёшь? – возмутился я, – Я возвращаюсь домой и это не обговаривается!

Я повернулся к своим собеседникам спиной и попытался сделать шаг в сторону выхода.

– Дима, вернись! Ты должен остаться здесь! – не снижая тона, кричала мать.

В этот момент она крепко схватила мою руку и потянула в сторону дома.

– Останься! Как только тебе станет легче, мы тебя отпустим! Обещаю! – продолжала она.

Когда я обернулся к матери и хотел было одёрнуть свою руку, чтобы освободиться, мой взгляд пересёкся со взглядом фельдшера Тихонова. Его глаза были наполнены яростью, он смотрел на меня так, что мне показалось он сию же минуту готов накинуться на меня с кулаками. Он не мог отвести от меня взора, а с каждой секундой времени его дыхание становилось всё громче и громче, пока не превратилось в хрип или даже рык ненавистного зверя.

– Я сказал постельный режим, – чуть слышно прохрипел он.

– Да что здесь происходит? Я сам себе хозяин и сам могу решать какого режима придерживаться, – говорил я это уже с опаской, ведь и в самом деле я опасался, что фельдшер силком затащит меня в дом.

Фельдшер был достаточно массивен и скорее всего сильнее меня. Весил он явно более ста килограмм.

«Но не накинется же он на меня! С чего вдруг?» – подумал я и немного осмелел.

Я освободил свою руку от руки матери и решил покинуть дом, во что бы то ни стало. Но как только моя рука оказалась на свободе, лицо фельдшера перекосила гримаса ненависти. Его злоба, казалось, сейчас польётся из него наружу.

– Миша, не дай ему уйти! – сказала мама фельдшеру.

В тот же момент фельдшер резко пошёл на меня. От человека с таким выражением лица явно ничего хорошего ждать не приходилось и я, недолго думая, бросился бежать. Почему-то мне казалось, что самое главное покинуть двор дома и выбежать на улицу, а там я уже буду в безопасности.

Выскочив из дома на улицу, я направился в сторону ворот, которые должны были меня освободить от плена, в котором я оказался. У меня было чёткое понимание того, что если я выбегу на улицу, то преследование прекратится. Почему-то мне казалось, что ни фельдшер, ни, тем-более, мама, не будут преследовать меня по сельской улице, а останутся в пределах дома. Подняв голову, чтобы посмотреть, куда я бегу я увидел, что улица, которая должна была меня освободить начала покрываться туманом. Туман садился конкретно на улицу, но не проникал во двор дома и на приусадебные участки моей матери. Он становился всё гуще, пока и вовсе не скрыл от моих глаз улицу.

Я был решителен и густой утренний туман не мог остановить меня. Я продолжал убегать от преследовавшего меня фельдшера. Его шаги были близки и я их слышал. Фельдшер Тихонов был мощнее меня и если бы он меня поймал, то шансов на победу в единоборстве с ним у меня не было. Но его массивность сыграла мне на руку, так как я легко убегал от быстро устающего Михаила Тихонова.

Свобода была очень близка. Я был в шаге от калитки, которая вывела бы меня на улицу и я уже начал тянуть к ней руки, чтобы незамедлительно открыть перед собой. Как вдруг передо мной выскочил пёс. Он выскочил так неожиданно, что, резко останавливаясь, я чуть не сел на пятую точку. Это был Зефир. Так звали дворнягу, которая долгое время жила у мамы. С детства я любил играть с этим забавным и игривым щенком. Он был на привязи возле ворот, верно охранял калитку от непрошеных гостей. Каждого незнакомца, входящего во двор, он встречал звонким лаем, а меня никогда не забывал, даже, когда я покинул родительский дом и переехал жить в Зализняк. Всякий раз, когда я приезжал он становился на задние лапы, вилял хвостом, а в его глазах читалась радость от встречи с другом, с которым он вырос.

Вот только незадача… примерно два года назад я собственноручно выкапывал ямку и клал туда бездыханное тело Зефира. Он умер от старости, когда ему было 17 лет. Как же он мог появиться передо мной сегодня?

Это был явно не Зефир. Не тот Зефир, который поднимался на задние лапки и вилял хвостом, как только видел меня. Передо мной стояло озлобленное существо, оскал которого сопровождался громким рыком зверя. Казалось, такой рык никак не может выдавать маленькая дворняга. С клыков пса стекала слюна и пена. Он был готов кинуться на меня, если я сделаю ещё хоть полшага в сторону выхода. Я с ужасом смотрел на пса, ведь это был точь-в-точь мой любимый друг Зефир, но Зефир так бы со мной не поступил. Он дал бы мне освободиться и убежать. А это озлобленное существо не только преградило мне путь, но и готово было в любой момент вонзить свои клыки в моё горло.

Я остановился и замер, глядя на пса. Я не знал, что делать дальше, а в моей голове не было никаких мыслей, я был напуган и не понимал, что происходит. Пока я мешкал и пятился от неожиданно воскресшего Зефира, в мою спину последовал сильнейший удар, от которого я упал. Фельдшер Тихонов настиг меня и всей своей массой завалил на землю.

– Я сказал постельный режим, значит, будет так! – злобно, но с ликованием от своей победы надо мной прошипел ненавистный фельдшер.

– Зефир! Фу! – послышался голос матери.

«Какой Зефир? Это не он!» – пронеслось у меня в голове, – «это не может быть он!»

Лёжа на земле, я оглянулся по сторонам. Фельдшер Тихонов сидел верхом на мне и скрутил мои руки за спиной. В этот момент я не мог пошевелиться, ведь он был очень сильным, гораздо сильнее меня. К нам подошла моя мать и что-то говорила фельдшеру, но что конкретно я уже не слышал. Я снова терял сознание. Я ещё видел, как мама махнула рукой Зефиру, и тот убежал в будку. Из будки он смотрел на меня. На мгновение мне показалось, что на его глазах появились слезы, и он сожалел, что поступил со мной таким образом.

Оглядевшись дальше, я увидел, что всё, кроме владений моей матери, было покрыто густым туманом. Это стало последним, что я увидел, моё сознание отключилось.

3

Уже в третий раз я проснулся на том же месте. Я лежал на кровати в доме матери, но на этот раз я уже был не один. В кресле напротив сидел фельдшер Тихонов, он смотрел прямо на меня с присущей ему злобой в глазах. Матери в комнате не было.

– Почему Вы так себя ведёте? Почему не позволяете мне уйти? – спросил я у фельдшера, глядя прямо в его глаза.

Видно было, что он нисколько не удивлён моему вопросу. Он его даже не раздражал и фельдшер достаточно спокойным голосом заговорил со мной.

– Мне нельзя тебя отпускать, но скоро ты сможешь покинуть это место.

– Почему нельзя? – спросил я в надежде на ответ.

– Не твоего ума дело! – уже резко вскрикнул фельдшер, – Сиди тихо, иначе мне придётся тебя успокоить!

– Когда я смогу уйти? – уже с опаской спрашивал я.

Наше предыдущее единоборство с фельдшером оказалось мне не по душе, и я крайне не хотел злить этого человека, ведь очень опасался того, что он снова потеряет голову и набросится на меня. Но ответ фельдшера на мой вопрос просто ошарашил меня.

– Как только Галина отпустит меня, так сразу и уйдёшь.

В комнате по-прежнему держался тот самый смрад, от которого меня чуть не стошнило перед самой нашей встречей с фельдшером Тихоновым, когда я пытался бежать мимо спящей матери. Этот запах не давал мне покоя, поэтому я решил приоткрыть окно, чтобы пустить свежего воздуха в комнату.

– Я немного приоткрою окно, проветрю комнату, – решил я сразу предупредить фельдшера, чтобы тот не подумал, что я решил бежать через окно.

– В этом месте нет свежего воздуха, – возразил мне фельдшер, а потом, чуть помолчав, добавил с очень зловещей усмешкой на лице, – здесь ничего давно уже нет!

Меня немного испугала такая реакция фельдшера, но на тот момент я не придал его словам большого внимания, потому что он казался мне немного сумасшедшим. Тем не менее, я приоткрыл окно.

«А может всё-таки через окно?» – подумал я, всматриваясь вдаль, туда, где была свобода.

Окно было достаточно узким, я бы в него пролез боком, а вот фельдшер, скорее всего, нет.

«А если на пути снова станет Зефир?» – думая о возможных препятствиях, я пытался глазами осмотреть будку, где должен был находиться Зефир, но ничего не видел, было слишком темно, на улице стояла тёмная ночь.

Я попытался посмотреть на сельскую улицу, но было слишком темно, ведь во всей деревне не было ни одного фонаря, ночь была в полном мраке. Я надеялся окликнуть случайного прохожего и попросить его о помощи, но кто будет бродить глухой ночью по сельским улицам. Всё было абсолютно тихо и никого вокруг. Никого, кроме меня и фельдшера Тихонова, с которым моя мать оставила меня один на один. Бежать я не решился, но и идеи побега через окно я не отбрасывал. Более того, она мне казалась очень перспективной, а смущал лишь факт возможной встречи с бешеным псом, так похожим на Зефира.

– А что за пёс на меня напал утром? – поворачиваясь лицом к фельдшеру, поинтересовался я.

– Разве не узнаёшь? – с ухмылкой спросил он.

– Что Вы имеете в виду?

– Не прикидывайся! – Тихонов встал с кресла и начал медленно приближаться ко мне, – Ты прекрасно знаешь, что это за пёс!

– Я не знаю этого пса… – я начал нервничать от вида приближающегося фельдшера, – да, он похож на него, но это не может быть он.

Чем ближе Тихонов подступал ко мне, тем резче становилась вонь в комнате. Из приоткрытого окна не было ни малейшего дуновения. Складывалось такое ощущение, что фельдшер не соврал, когда говорил об отсутствии свежего воздуха в этом месте.

«О, Господи, это фельдшер так воняет!» – дошло до меня, – «Какая ужасная вонь! Почему он так воняет?»

– Галина попросила постеречь тебя, пока она не закончит все свои дела, – фельдшер остановился прямо перед моим лицом, – Ох и дорого же ей это обойдётся!