Прачечный комбинат «Сказка в Железноводске»

На Болотной улице, на фундаменте из пропитанных озокеритом шпал, собраны аккуратные финские домики. Они из двух подъездов, щитовые, сборно – разборные. Зимой натопить невозможно – стены промерзают насквозь.

Финны передали комплекты этих домов в счёт погашения долга. Отдали по принципу: «Нате вам, боже, что нам не подходит по зимним условиям».

Жители Болотной большую часть времени ходят по улице в резиновых сапогах, зимой в валенках.

Улицу Партизанскую соединяет с Болотной улица Лесная, продолжение которой смыкается с ответвлением Рабочей. С Рабочей улицы нетрудно попасть в центр посёлка. Нужно лишь пересечь железнодорожный переезд, перед которым стоит предупреждающий щит: «Выдчысь поездысь», что в переводе с коми означает «Берегись поезда»! За переездом идёшь мимо родника с холодной чистой водой, поселковой кирпичной бани, фотоателье и попадаешь на Дзержинскую.

Дзержинская насквозь прошивает Южный район, на севере упираясь в ворота Северной ИТК.

За Домом культуры Октябрьский переулок тоже недавно застроили финскими домиками. Сюда, в центр посёлка, заселили инженерно – технических работников механического завода.

Вдоль совхозных полей пролегла улица Полевая. За домиками Полевой улицы видны ограда и вышки Сельскохозяйственной женской колонии, в которой отбывает срок Костромина с маленькой дочкой Милкой.

После ликвидации Южной зоны, зэки получили свободу, но большинство осталось жить в пределах территории колонии с родными кровососущими, не боящимися сорокаградусного мороза. Продолжили работать в ПЧ?10.

Лагерный магазин, Дом культуры, ремстройучасток, кузня, солдатская столовая, поля сельскохозяйственного назначения, пекарня, пожарная часть Южной колонии перешли под юрисдикцию партийных и советских органов посёлка.

Неуверенно, с выученной опаской, новые поселенцы потянулись в некогда родной, зэковский Дом Культуры, ныне получивший районный статус, двухэтажный с деревянными квадратными сталинскими колоннами. Повторить путь, пройденный первыми смельчаками, было довольно желающих, особенно среди молодежи.

Бывшие узники лагеря смотрят кино рядом с бывшими офицерами охраны, а на танцах, женщины, обслуживавшие зону, приглашают мужчин, недавно скинувших черную робу.

Вольнонаёмные жители, так или иначе, имели или имеют дело с зонами. И те и другие с трудом, пересиливая себя, смирились со злой волей государства и знают не понаслышке, как реализуется житейская мудрость: «От тюрьмы и прочего… не зарекайся». Сегодня ты зэк, ничтожество, я над тобой властвую, завтра я – ничтожество, ты начальствуешь надо мной и припоминаешь мне прошлое с лихвой, возвращая долг. Мудрые начальники давно поняли, что в общении с зэками лучше не перегибать палку.

К большому сожалению, среди умных руководителей мудрых единицы.

Мудрым тяжелей.

В Железноводске люди, отсидевшие срок, и не сидевшие в зоне, ходят по одной уголовно – процессуальной тропе, которая называется УПК. На опыте убедились: навредишь другому, навредишь себе.

Эксперимент удался на все сто процентов. Такого успеха не ожидали, даже прожженные, переставшие чему бы то ни было удивляться чекисты. Разумным, своевременным приказом республиканское управление перемешало в Железноводске вольных жителей и бывших зэков, уравняв их в доле свободы. Начался невиданный до сих пор трудовой подъём, всплеск надежды людей на счастливую жизнь. Каждый вечер в посёлке играют свадьбы. Молодые, и не очень, торопятся жить… пока власть разрешает.

На организационные и практические мероприятия по ликвидации Южной центральной зоны и закреплению на «вольной земле» новых поселенцев, ушёл год. На очереди закрытие Северной зоны.

В Воркуту тащился эшелон теплушек с осуждёнными. Везли бывших военнопленных, освобождённых из немецких концлагерей, не прошедших испытание на лояльность советской власти. Везли из других лагерей зэков, получившие добавочные сроки. Вместе с ними под конвоем везли бывших полицаев, пособников врагу…

Везли бывших крестьян, которые не хотели возвращаться на Родину в ненавистные колхозы. Победители Гитлера ждали от своего правительства разрешения на частное предпринимательство. Победители всерьёз надеялись, что своей кровью заслужили право на частную собственность и ждали от власти поблажек на труд… И отмены колхозов. Развязали победители языки, насмотревшись всяких Болгарий и Венгрий с процветающим правом владеть собственностью.

Чекисты не только гражданским, но и военным людям, научились языки укорачивать.

Короткая остановка в Железноводске. От станции до железнодорожного моста не больше километра, а от моста до вагонного депо и северной зоны и того меньше. Не доезжая до моста, несколько уголовников смогли вскрыть вагон. Забрались на крышу, разоружили охрану, находившуюся в тамбуре. Двое лихих людей по крышам добрались до паровоза и силой оружия заставили машиниста остановить поезд.

Освободив из вагонов «товарищей», вооружённая толпа направилась к северной зоне бить ссученных, с которыми уголовники имели «честь» встречаться в других колониях. Уголовники снесли хлипкие проволочные ворота, ворвались в зону, заскочили в бараки и стали расстреливать заключённых.

Появились раненые и убитые. Убитых много. Местные зэки, вооружившись подручными средствами, забаррикадировались в бараках, ожидая помощи извне.

Местные власти быстро среагировали. Подняли по тревоге батальон НКВД и вызвали войска НКВД из охранных подразделений береговых зон Южного района. Зону обложили пулеметами. Стреляли во всё, что движется, что не легло на землю. Под раздачу попали и правые, и виноватые. Погибли люди, не успевшие вовремя лечь лицом вниз.

Нападавших уголовников, кого не убили, арестовали. Тех, кто не поддался на уговоры, и не пошёл бить северную зону, отправили к месту назначения. Убитых закопали в общей могиле за территорией, метрах в пяти от ограждения. Хоронили ночью, чтобы не видели местные жители. Место погребения тщательно замаскировали.

В зону вошла следственная бригада, началась крупномасштабная проверка. Полетели головы руководящего состава колонии. Были опрошены сотни человек, но как ни старались следователи, так и не смогли докопаться до истины, узнать, что послужило причиной побоища между колонистами северной зоны и осуждёнными из эшелона. Тем не менее, более пятидесяти человек получили дополнительные сроки. Осуждённых раскидали по другим лагерям.

Убийство заключённых напугало, в том числе, и республиканское руководство. Главк долго не решался вернуться к первоначальному плану. В конце концов, здравый смысл взял верх, и НКВД республики решило вернуться к вопросу ликвидации Северной колонии. Назначили день реорганизации.

В Северной зоне отбывает срок Костромин. Он, как и остальные его товарищи по несчастью, доставлен в Железноводск в первом товарном эшелоне. Станции как таковой ещё не было, как не было и готовых бараков. Осуждённых просто выбросили в хвойном лесу.

Построившись в колонну по четыре, двинулись на север. Вброд перешли Северную Кылтовку и на возвышенности, расчистив территорию от деревьев, построили бараки Северной НТК, где и провели долгие годы.

Мужчин выбросили в летнее время. На их долю выпало меньше испытаний, чем осуждённым других эшелонов, которых привезли зимой.

Вырубив деревья, заключённые перестали быть пищей для комаров и гнуса. Жизнь осуждённых начинала налаживаться, стала более или менее человеческой.

В день побоища Костромин отрабатывал смену в вагонном депо, и ему не попало ни от уголовников, ни от солдат охраны. Беда обошла мужчину стороной.

В ночь перед ликвидацией зоны, зэки не смогли заснуть. Какой тут сон? Хотя сидельцы знают о результатах ликвидации Южной зоны, однако верить боятся. Не надеются на свободу до последнего.

Утром поднялись, без привычного принуждения.

Глазам не поверили: охранение зоны снято. Значит, не обманули, сделали, как и обещали, открывают колонию.

Партийная и советская власть в посёлке пошла по проторенному пути. Реорганизацию Северной колонии начали с переименования номерных дорог. Северный район находится по сути дела на периферии посёлка. Потому Северной территории хватило скромных названий. Дороги номер два и три стали улицами с именами известных, но не главных, командиров гражданской войны Чапаева и Фрунзе. Дороги, проходившие недалеко от аэродрома, получили названия Авиационная и улица Пилотов. В бывшей колонии появились две улицы, названные в честь столиц самых больших по территории Союзных республик: Минской и Киевской. На южной окраине небольшие дороги, примыкающие к крутому берегу реки, получили соответствующие названия: Сосновая, Прибрежная, Речная… Что на ум служащим райисполкома пришло, так и назвали – Северному району сойдёт.

Повезло дороге номер один. По примеру Южного района её назвали улицей Дзержинской. Новый отрезок Дзержинской соединили с южным отрезком, продлив до свинарника. Свинарник стал главным ориентиром, точкой отсчёта начала посёлка, а улица Дзержинская соединила Железноводск воедино, стала транспортной артерией.

Главную поселковую улицу символично начинать от свинарника, а заканчивать восьмым отделением российских немцев. Но кто об этом во властных структурах думает? Не до того! Руководство торопится быстрее избавиться от беспокойного коллектива, разбросав его по отдельным комнатам – ячейкам.

Раскрытие зоны доставило много хлопот и жителям, и властным структурам на местах.

Благодаря ликвидации Северной зоны посёлок разом получил в собственность огромные мощности: свинарник, коровник, пекарню, клуб железнодорожного депо, продовольственный магазин…

Железнодорожное вагонное депо со всем его хозяйством перешло под юрисдикцию посёлка. Сельхозполя Северной колонии по примеру Южной отошли совхозу.

Всю недвижимость зоны следовало осмотреть, переписать, принять по акту…

В Северном районе жителей не так уж много, тысяч пять – шесть и местные жители знают практически всех, если не по фамилии, то по внешности и месту работы уж точно. Знакомству людей способствуют совместный труд на одном предприятии, то, что затовариваются продуктами в одних магазинах.

Молодёжь Северного ходит в деповский одноэтажный с тесовой крышей клуб, где по вечерам в рабочие дни, и днем, по выходным, крутят кино, а в субботние и воскресные вечера устраивают танцы. Кино и танцы посещают солдаты и офицеры батальона НКВД, офицеры военных кинологов, солдаты срочной службы внутренних войск, пилоты гражданской авиации.

Казармы, полигон кинологов и вольеры овчарок, после ликвидации зоны, остались на прежнем месте, поскольку воинские подразделения обслуживают не один куст лагерей Железноводска, а всё управление Устьжелезноводсклага.

Летчики гражданской авиации, облюбовали жильё на улице Пилотов в одноэтажном общежитии недалеко от аэропорта. Приходят в клуб в красивых кожаных куртках. Фуражки для большего шика лихо заломлены на затылке. Красавцы летчики резко отличаются от гражданских, у которых модной одеждой считается черная телогрейка, подогнанная в талию. Девушки устраивают настоящую охоту на мужчин из летного состава. Их не смущают допотопные самолёты, на которых те летают. А летают парни не на современных самолётах, а на раритетах: ПО?2, Ил?2, Ли?2, АН?2, ласково прозванных «тарахтелками».

Выбор женихов у заневестившихся женщин Северного района имеется богатый, на любую претензию. В Северном районе выросло число свадеб. И, как следствие, быстро увеличилось число детей. К местной детворе добавились дети из четвёртой женской колонии. Среди прибывших милая девочка Милка Костромина по злой воле государства ставшая жительницей Северного района.

Появление Милки на Севере связано с историей прибытия несколько лет назад на глухой разъезд женского эшелона. Разъезд недалеко от Железноводска не имел названия. И это был не первый эшелон, прибывший в данный район.

Это было суровое время, время заполнения Севера исправительно – трудовыми колониями, и, соответственно, дешёвой рабочей силой. Контингент колоний предназначался исключительно для строительства и обслуживания Северной железной дороги. В посёлке на строительстве «железки» уже во всю мощь вкалывают заключённые первой, второй, третьей, Южной центральной, Северной ИТК и восьмое отделение немецких переселенцев.

Центральной колонией ограничивается территория Южного посёлка. За ЦИТК простирается не тронутый человеком хвойный лес, больше похожий на дикую ча – щу.