Прачечный комбинат «Сказка в Железноводске»

Офицеров много, Мила одна. Долго она будет держать «Брестский бастион» неприступным?

Угощают её конфетами – не помогает! До чего дело дошло, стыдно сказать. Стали офицеры привозить цветы. А какие на Севере цветы? Простые ромашки да колокольчики на лугах и в палисаднике учительницы географички «дамские туфельки».

Пришел с сослуживцами капитан внутренних войск с букетом цветов. Сделал Милке предложение. Предложил выйти за него замуж. Сказал слова любви в присутствии трех офицеров, специально для такого случая им приглашенных. Офицеры, забыв про офицерскую честь, подтвердили честность намерений капитана, не глядя Милке в глаза.

Согласилась девушка стать женой офицера. Приятно, наверно, быть капитаншей. Как у Пушкина в «Капитанской дочке». Такие романтичные люди выведены в произведении: Пугачёв, капитан – инвалид, капитанша, капитанская дочь… Совсем недавно читала. Может, и у неё будет такая захватывающая судьба?

В конце смены забрали старлеи Милку, предложив более близкое знакомство с женихом, привезли в старенькии дом, расположенный неподалеку от проволочной ограды первой ИТК.

Капитан в мундире с начищенными пуговицами и значками, сидит за накрытым столом. Выпили, закусили. Офицеры спели несколько песен под гитару.

Вечер удался, прошёл на удивление замечательно, почти в домашней обстановке. Мила никогда не получала столько внимания и комплиментов в свой адрес. Милка праздничным ужином довольна, согласилась остаться у капитана на ночь. Утром проснулась, а жениха рядом нет.

Зашел в дом старший лейтенант Дима.

– А где Миша? – спрашивает «невеста».

– Миша смену отдежурил, к жене пошел.

С тех пор Милка ненавидит офицеров, особенно с цветами, и вообще, всех мужиков при цветах.

Офицеры, в их числе и Дима, разносят по поселку сплетню: «Мила доступна, Милка безотказна». Поползли сплетни по ремстройконторе. Стала Милка знаменитой. Не столько комсомольскими делами: вовлекла в комсомол двух парней из деревообрабатывающего цеха, организовала ночное дежурство комсомольцев, один раз зимой пригласила Юру Каменева, Костю Теплова, Славу Усанова и Гену Долгополова покататься на лыжах с крутого берега Северной Кылтовки – сколько «любовными похождениями» с офицерами. Попытался Юра на комсомольском мероприятии, уронив Милку в снег, потискать её выступающие передние части, получив отпор, отстал.

Раз в неделю к концу рабочего дня к дверям прачечного комбината приходит Дима. Уговаривает Милу пойти к нему в общежитие:

– Чем я хуже капитана?

– Пошёл вон! – огрызается Мила. – Захотел тряпки попробовать?

– Ты ещё пожалеешь о сказанном! Ты ещё попомнишь меня! – угрожает Дима.

Поселок богатеет, расширяется, благоустраивается. Вдоль улицы Дзержинской, по обеим её сторонам, по инициативе Павлова школьники, рабочие механического завода и комсомольцы конторы в субботник вышли на закладку берёзовых аллей. Мила возглавила комсомольский отряд конторы. Конторская молодёжь на бортовой машине съездила в район коровника. На берегу реки накопали молодых берёзок в возрасте шести – восьми лет. Каждый комсомолец посадил по четыре берёзки.

Берёзки прижились, подросли, принарядились листвой, превратились в красивые ветвистые молодые деревца. Берёзовые аллеи облюбовали белки. Стремительно перемахивают с ветки на ветку. Спускаясь на нижние ветки, не боятся брать из рук еду. Желающих покормить белок в посёлке предостаточно. Кормят с рук не только дети, но и взрослые.

Через время уже забылось, какие берёзки Кости Теплова, в какие Славы Усанова, Юры Каменева, Гриши Берга и Милы Костроминой! Не догадались повесить таблички на «своих» деревцах. Не хватило ума по молодости. «Свои» берёзки на новом месте быстро пошли в рост и перестали отличаться от других.

Старое деревянное здание райкома партии, выглядящее очень ветхим, теперь не вписывается в изменившийся облик центра, где проведён водопровод, возведены красивые двухэтажные здания и разбиты прекрасные аллеи русских березок. Да и штат райкома партии увеличился, пришли новые члены партии. Партийным руководителям не хватает индивидуальных площадей, зал заседаний. Тесно им, размаха нет.

Районная организация коммунистов требует от исполкома построить новое современное здание со статуей Ленина на площади, как принято в советских городах.

Где взять каменщиков для строительства трёхэтажного кирпичного здания райкома? Ремстройконтора не потянет, она специализируется, в основном, на деревянном строительстве и завалена заказами. На заседании бюро райкома принято решение вести строительство силами специалистов первой исправительной колонии.

Отряд зэков в чёрных робах под усиленной охраной строит здание райкома за ограждением из колючей проволоки. В отчётных документах мероприятие проходит как комсомольская стройка. Каждое утро угрюмая колонна под охраной солдат и овчарок идет на работу по Рабочей улице мимо прачечного комбината.

На улицу вышла Милка, решила немного подышать свежим воздухом. В это время проходила колонна заключенных. Заключенные, как подсолнух к солнцу, поворачивают голову в сторону Милки, не могут глаз оторвать от красивой девушки.

Жалко Милке зэков; глядя на отряд, вспоминает отца и свою жизнь с матерью в неволе. Наверно, её отец также ходил в чёрной одноликой колонне?

В один, ничем не примечательный, день из колонны уставших зэков, возвращающихся после рабочей смены, бросили комочек бумажки. Подкатился комочек к ногам Милки. Не побрезговала, подняла, развернула. В записке химическим карандашом накарябано приглашение:

«Без пятнадцати восемь приходи в сарай строящегося объекта. Сарай не спутаешь. На стене висит щит с пожарными принадлежностями».

Внизу приписка:

«Встречу по – королевски, не пожалеешь».

– Ладно, отомщу же я тебе капитан, – решила девушка и, приодевшись, пошла ранним утром на свидание с заключенным. Рабочая смена ещё не началась. Ворота распахнуты. Нужный сарай стоит на виду, с другими действительно не спутаешь.

В восемь открылась дверь, вошли трое.

«Во, вляпалась», – подумала Мила.

Увидев побледневшее лицо девушки, мужик лет сорока, успокоил её:

– Не бойся, Милка. Ребята занесут стол и помогут закуску сварганить, выйдут, мешать не станут. За дверью постоят, охраняя от ненужных визитёров.

Ребята действительно ушли.

– А вы откуда моё имя знаете?

– Солдаты растрепались, – ухмыльнулся зэк. – Давай знакомиться. Я кандидат филологических наук.

Сижу за что, по совести, не знаю. И тебе не нужно знать. Я не убийца, так что меня бояться не надо. Я человек мирный, но авторитет в зоне кое – какой имею.

– Ну, а я Милка, вы уже знаете.

– Просто Милка?

– Ну да! Ещё заведующая прачечной.

– Знаю. Доложили. И как капитан из оперчасти тебя добивался… Он своё получит… – Ладно, хорош, познакомились. Большего нам знать друг о друге не стоит. Больше знаешь, хуже спишь: сны неприятные снятся!

Парни занесли стол, накрыли темной скатертью, смахивающей на женскую шаль. На стол поставили две бутылки коньяка, два стакана. На чистые фанерки положили соленую семгу, икру красную и черную, хлеб и столовые принадлежности. Добровольные официанты, глядя на хозяина, взглядом спрашивают:

– Всё?

– Принесите свечу.

Зажгли свечку, потушили электрический свет. Выпили по рюмке коньяка, искрящегося в огне свечи, закусили семгой и бутербродом с красной икрой, затем повторили под черную икру. Потянуло девушку в сон. Милка ночью плохо спала, в голову лезли страхи – много чего о зэках нехорошего слышала. Постелил филолог свою одежду на топчан, раздел девушку и аккуратно уложил её, подбив под голову телогрейку. Любуясь девичьей красотой, вспомнил институт, как они тайком читали стихи советской поэтессы: «Она лежала на спине, тугие обнаживши груди. И тихо, как вода в сосуде, стояла жизнь её во сне».

«Может, мои дочери вот также где – нибудь спят. Пусть им будет счастье. Пусть и этой девушке будет счастье. Она ведь, по сути, ребенок».

Филолог ребенка не обидит.

Гладит, ласкает атласную кожу, целует незагорелое тело. Лег рядом, обнял. Дождался когда проснется. До половины пятого нежно любил девушку, не говоря ни слова, не давая никаких обещаний. Когда оделись, филолог стукнул в дверь. Вошли ребята. Уложили остатки еды и коньяка в коробку. Филолог передал коробку Милке:

– Это тебе! Домой отнесёшь. Угостишь подруг. После нас сразу не выходи, подожди минут пятнадцать.