Наследство последнего императора. 2-й том

– Там комиссар Яковлев из Петрограда говорит, что бронепоезд, которым он прибыл, ждёт его уже два часа, а в поезде двести вооружённых красноармейцев.

– Что ему нужно? Не говорил?

– Нужна ваша подпись ему на мандат. Подпись товарища Ленина он уже получил.

– А! Вспомнил. Пусть войдёт.

Комиссара Яковлева Свердлов встретил на пороге.

– Дорогой ты наш товарищ Василий Васильевич! Что же так? Почему так спешно? Куда бежишь? Неужели не погостишь? Нехорошо, нехорошо…

– Никак невозможно, – пояснил Яковлев. – Сам бы с огромным удовольствием, но ваше же поручение…

– Знаю, знаю! – энергично закивал Свердлов. – Давай свой мандат… Извини, что заставил ждать. Вот, видишь, – он указал жестом на своих гостей, – тут важный разговор, приехал к нам представитель трудящейся ассоциации!

Яковлев понимающе кивнул, хотя он не понял, зачем Свердлов врёт. Кто такой Якоб Шифф, он прекрасно знал.

Свердлов положил мандат на стол, сначала всмотрелся в косо—ломаную подпись «В. Ульянов (Ленин)», потом аккуратно вывел свою.

– Вот, – он протянул мандат. – Готово. Печать в приёмной. Сухорыльский скрепит.

– Честь имею кланяться! – коротко, по-офицерски склонил голову комиссар. – Разрешите?

– Иди, дорогой ты наш! – сказал Свердлов. – И пусть земля тебе будет пухом.

Голощёкин вытаращился на Свердлова. Яковлев тоже удивился.

– Ой-вей! – шлёпнул себя ладонью по лбу председатель ВЦИК. – Ох, эта голова! Что за голова!.. Я хотел сказать, конечно, чтоб скатерть была на дороге! И вообще: задача у тебя очень сложная, для нашей республики важнее нет. Доставьте всю семью бывшего императора в Москву в целости и сохранности. Вы несёте большую персональную ответственность и отвечаете за бывших самодержцев головой, причём не, только перед советской властью, но, прежде всего, перед партией.

– Спасибо за напоминание, товарищ Свердлов. Разрешите идти?

– Конечно, конечно… Когда едешь?

– В сей же час.

Но только он взялся за ручку двери, как Свердлов неожиданно его остановил:

– Товарищ Яковлев! Постой-постой!

– Да? – обернулся комиссар.

– Ах, какой пассаж – ну прямо сплошной антисемитский Достоевский! – сокрушённо покачал головой Свердлов.

– Кто? – вполголоса спросил Голощёкин.

– Писатель такой, – засмеялся Свердлов. – Пархатый жидоед.

– И на свободе? – возмутился Голощёкин. – И чего ж ты радуешься, Яков! Немедленно арестовать и расстрелять!

– Всё уже сделано. До нас. Двадцать лет назад, – сказал Свердлов. – Василий Васильевич! Я совсем забыл – голова, наверное, немножко утомилась. Придётся тебе задержаться на день. А то и на два.

– Что-нибудь случилось? – спросил Яковлев.

– Ничего, ничего не случилось. Короче: ты не можешь ехать, потому что тебе надо ещё одну инструкцию ВЦИКа получить. Важную, очень секретную. Но она не готова. Будет завтра или послезавтра. А потом поедешь. Да ты не огорчайся!

– Я человек военный, – ответил Яковлев. – Огорчения не по моей части. Если приказ…

– Да-да, приказ, – подхватил Свердлов. – А пока размещайся в «Национале» со своими людьми. И там немножко подожди. А если не поступит инструкция, тогда поедешь.

Когда Яковлев закрыл дверь, Свердлов и Голощёкин обменялись понимающими взглядами.

– В последний момент сообразил! Но, ты молодец, Яков, что всё-таки сообразил, – заметил Голощёкин. – Так значит, мне надо…

– Немедленно! Этим же вечером!

Целую неделю прождал комиссар Яковлев обещанную инструкцию и не дождался. И только гораздо позже понял, зачем его задержал председатель ВЦИК. Когда комиссар добрался до Екатеринбурга, Голощёкин уже был там – двумя днями раньше. Вместе с Шиффом.

Шифф с неодобрением посмотрел вслед комиссару.

– Вы уверены в этом явном царском офицере? – спросил он.

– Он давно наш, – заверил его Свердлов. – Знаменитый боевик-экспроприатор Мячин. Правда, есть глухие слухи, что он вроде и на генерала Батюшина[12 - Генерал Батюшин – начальник разведки и контрразведки Генштаба.] успел поработать.

– Всё! Не говорите! – вскинул руку Шифф. – Помню, знаю: Сибирь, почтовый поезд, Миасс, очень много золота… Опасный человек! Вы лучше мне скажите, и что вы будете делать с вашим царём?

– Немцы требуют выдачи, – пояснил Свердлов. – Николая – не обязательно, а Александру и дочерей желают получить: они вроде как ещё и германские принцессы вдобавок. Правда, это не такая правда. Русские принцессы они – по любому закону, а не германские. Немцы хотят их, но очень мало хотят. Сказали и забыли.

– А где Романов? Всё там же? – спросил Шифф.

– Да, в наших краях, – ответил ему Голощёкин. – В Сибири. Город Тобольск.

– Далеко?

– Поездом почти неделю.

– Ага, – прошелестел Шифф. – А теперь… А теперь, – он вскинул взгляд и пронзил им Свердлова, потом Голощёкина. – Я вам сейчас скажу самое наиважное и зачем я к вам сюда приехал. Не только из-за угнетённого декрета… Романов не должен приехать в Москву! – тихо и твёрдо отчеканил он.

– Романов? – воззрились на него Свердлов и Голощёкин.

– Да. И он, и его семья. Кагал принял решение, и обсуждению оно не подлежит.

– А почему так вдруг? И зачем? – удивился Свердлов.

– Я же сказал, сын мой: не обсуждается! Когда-нибудь всё узнаете. Может даже раньше, чем думаете. Пока нужно Романовых перевезти в более надёжное место. И под абсолютно надёжную охрану. Кто сейчас его охраняет?

– Отряд полковника Кобылинского. Назначенец Керенского, – ответил Свердлов. – Но… рав Якоб, – глухо добавил он. – Все-таки мне непонятна суть такого решения, и потому я… – он осёкся и огляделся.

– Продолжайте! – приободрил его Шифф. – Смелее! Как вы решили поступить? – ласково спросил он.