Судьбой приказано спастись

– Значит, вправду остаюсь? – переспросила старушка.

– Оставайтесь, конечно, оставайтесь.

Подойдя к раненому, Валентина потрогала рану и обратилась к дочке:

– Люда, где у нас аптечка? Куда на этот раз дела?

– Сейчас, мама, принесу. Когда убиралась в комнате, я переложила её с полочки в кухонный шкафчик.

– Давай, неси. Надо что-то предпринять, а то не дай бог что-нибудь серьёзное с его раной. Первую помощь я сама окажу, как-никак немного проработала медсестрой, а дальше надо будет врача вызывать. Благо, что живёт он совсем недалеко от нас, – и стала освобождать руку раненого от одежды. Продезинфицировав рану, она наложила на неё бинт.

Больной зашевелился и слегка приоткрыл глаза. Валентина невольно улыбнулась ему, а потом обратилась к дочке и Тамаре Васильевне:

– Вы побудьте немного возле него, а я пойду за врачом. Скоро буду.

– Ничего-ничего, сейчас всё пройдет, – успокоила она раненого. – А выздоровеет, может, скажет, кто он, и как у нас оказался.

После посещения врача, ближе к вечеру, окружённый заботой и вниманием сразу трех женщин раненый начал потихоньку приходить в себя.

– Ну, слава Богу, начинает оживать, – обрадовалась Валентина. – Понятно, что он ещё слаб и вряд ли сейчас расскажет нам, что с ним произошло.

Через день мужчина уже мог садиться на койке и даже ходить по комнате. Валентина, чтобы он себя не чувствовал скованно, освободила соседнюю комнату, прибралась в ней и посоветовала ему перейти туда, объяснив тем, что окна смотрят прямо на сад, откуда воздух идёт совсем другой. Когда постоялец обустроился на новом месте, она решила спросить:

– Ты всё молчишь и молчишь… А нам очень бы хотелось узнать что-нибудь о тебе. А особенно интересно, как и откуда ты появился в наших краях и в нашем доме. Расскажешь потом?

Он улыбнулся и прошептал:

– Обязательно всё расскажу, – а потом добавил: – Меня Егор зовут.

Глава 4

Чужой среди своих

Пока в доме Валентины происходили загадочные события, связанные с появлением нежданных «гостей», Кузьме удалось добраться до города. Здесь уже не горели огни, но люди, как и вечером, гурьбой сновали по улицам. К удивлению Кузьмы, в дневное время их стало даже больше. Гуляя без определённого направления, он обратил внимание, что на него стали нехорошо смотреть одетые с странную одежду люди, такие же, что скручивали ему руки и от которых тогда удалось убежать. Возможно, дело было в том, что он был одет в одежду, которую ещё до своей смерти носил Фёдор. А так как Федор был немного другой комплекции, то вся она смотрелась на Кузьме довольно странно, как с чужого плеча. Когда милиционер стал подходить к нему, он на всякий случай бросился наутёк.

Вернувшись после путешествия по городу к дому, где оставил раненого Егора, парень забрался на ближайшее дерево и, греясь на солнышке, задремал. Разбудил его громкий и неприятный мужской голос:

– Я научу тебя, как себя со мной вести! Ты мне пока ещё жена, и должна по-прежнему слушаться! Я здесь хозяин на правах мужа!

– Ты когда-то был моим мужем, а теперь – никто, – старалась смело отвечать Валентина.

– Буду тебе никто, когда мне денег дашь. Расплатиться надо с долгами.

– Вот у тех, с кем пришёл, и бери, а у меня денег нет, – сказала женщина, указав на его спутников-собутыльников.

– Последний раз спрашиваю: или деньги, или… – пригрозил мужчина и пнул её ногой. Не удержавшись на ногах, женщина со стоном упала на землю.

А «муж» уже снова замахивался и собирался ударить, но в этот момент со стороны дерева раздался ужасающий пронзительный крик. От этого вопля «хозяин» с двумя собутыльниками, Тамара Васильевна и девочка резко обернулись в сторону дерева и увидели, как парень с восточным лицом, издавая медвежий рёв, с невероятной быстротой, но в тоже время плавно, словно рысь, спустился с дерева и, спрыгнув на землю, набросился на обидчика, словно зверь на жертву. Он поднял мужчину на вытянутых руках, тряся его словно котёнка, и, добежав до помойной ямы, с силой сбросил того в грязную жижу.

Затем Кузьма зло посмотрел в сторону двух напуганных собутыльников, и с тихим рычанием бросился в их сторону. Предчувствуя ту же участь, они, не чуя ног, споро рванули в сторону посадки. С презрением поглядев им вслед, Кузьма вернулся к «своему» дереву, и вскарабкавшись, удобно устроился на одной из веток, желая продолжить свой отдых. Но через некоторое время, смутившись недоумевающих женских взглядов, быстро соскользнул с дерева, забежал за угол дома и, оглянувшись на наблюдавших за ним людей, скрылся в зарослях густого кустарника.

Тамара Васильевна, Люда и Валентина долго стояли, кивая головами, а потом молча направились к дверям дома. Они толком не поняли, что произошло, но, тем не менее, с пренебрежением поглядывали на бултыхающегося в яме недавнего смельчака-крикуна. Последней шла Тамара Васильевна. Закрывая за собой дверь, она увидела, как двое собутыльников мужа Валентины, крадучись и оглядываясь, подошли к помойной яме и стали помогать тому выбираться. Старушке осталось только с сожалением произнести: «Эх-эх-эх… богатыри…»

Но скоро она вышла из дома с сеткой в руке, в которой были видны нарезанный хлеб, молоко, булочки и ветчина. Старушка осторожно подошла к дереву, где недавно сидел Кузьма, и, повесив сетку на уровне вытянутой руки вверх на прочный сук, тихо проговорила:

– Сынок, не обессудь, что я тебя угощаю, не пригласив домой. Я ведь сама здесь гостья.

Потом так же маленькими шажками вернулась в дом, приоткрыв дверь, чтобы иногда проверять – вернулся или нет парень. Примерно через час, в очередной раз выглянув, к своей радости увидела, как парень, посматривая искоса на дом, осторожно открыл сетку, потрогал её содержимое, и полез вместе с ней на дерево, где, удобно устроившись, принялся за еду. Тамара Васильевна, довольная увиденным, помолилась и прошептала: «Слава Богу, появился. Видно, очень проголодался. Ладно, пойду в дом. А то увидит меня и перестанет есть. Завтра ещё принесу, а потом, может, удастся и в дом уговорить зайти. Тогда нормально наконец-то сможет и поесть, и поспать в нормальной постели. Дерево – оно ведь всегда дерево, и там при всём желании не выспишься. А если из скромности откажется, то всем домом уговорим. Как хочется ему помочь… Сразу видно, что парень скромный, не избалованный. И, главное, улыбается красиво».

Она даже предположить не могла, какой сюрприз преподнесла ей судьба, – в такой, почти курьезной ситуации она познакомилась со своим приёмным своим внуком.

С удовольствием поев, Кузьма сидел на дереве и старался заснуть, но никак не мог – слишком уж много волнений выпало на его долю за последнее время. Спустившись, он направился к дому. Обойдя строение в поисках открытого окна, он оказался почти напротив комнаты, в которой находился раненый. Встав на носки, он смог разглядеть Егора, который сидел чем-то озабоченный. Кузьме в голову пришла мысль, как вывести того из печального состояния. Он решил вернуть ему то, что недавно собирались украсть у него грабители. Недолго думая, он почти бегом направился на то место, где произошло их своеобразное знакомство, и где он забросил в дупло дерева у обрыва «железку», из-за которой Егора, тогда чуть не убили.

Между тем Егор продолжал сидеть и переживать, что не смог выполнить данное Валентину обещание. Как он мог забыть об опасностях, о которых предупреждал Валентин Николаевич, а конкретно – об уголовниках, которые знали о золоте. Егор мысленно ругал себя за такую оплошность, вслух повторяя: «Какой же я дурак!». Почему тогда, на зоне, он не придал большого значения словам Валентина Николаевича о том, что после освобождения недруги будут «пасти» его, преследуя буквально по пятам. «Эти головорезы за такой куш будут готовы на всё, поэтому смотри в оба, – предупреждал его напоследок Валентин. – Они как-то вынюхали, что я где-то припрятал золото, но где – не знают. Так что на хвост обязательно тебе сядут».

Вот и получилось, как предупреждал старый зэк, – они шли за Егором до самого кладбища. И как он не смог этого предугадать?

С печалью и недовольством собой выдохнув «Э-э-э-эх…», он прислонился спиной к подоконнику. С улицы в окно дул лёгкий ветерок, отчего скрипнули створки окна. Егор невольно повернулся на звук и замер – на подоконнике лежал слиток золота. Придя в себя от изумления, Егор стал оглядываться, но рядом никого не было. Только невдалеке, там, у поворота перед спуском с горки, он разглядел спину удаляющегося Кузьмы, который не спеша возвращался к лесополосе, чтобы там, на вершине дерева, наконец выспаться, набраться сил и продолжить поиски отца.

– Спасибо тебе, друг, – проговорил больше самому себе Егор, глядя вслед удаляющемуся парню. По черным волосам и мешковатой одежде он смог его безошибочно узнать.

Через приоткрытую дверь послышался непривычно громкий женский разговор, и Егор, боясь, что кто-то может войти в комнату, поспешно спрятал слиток под матрац, и как ни в чём не бывало вышел к женщинам.

Хозяйка с дочкой и гостья живо обсуждали интересную статью, напечатанную во вчерашней газете, хотя, как ему показалось, мысли их были совсем о другом событии, произошедшем недавно. Откуда он мог знать, что они обсуждали случай, произошедший до этого на улице, где какой-то странноватый парень с восточным лицом помог им, как они надеялись, навсегда избавить от беспокойных гостей. Так что искусственно преувеличенный интерес к газетной статье был своего рода способом прийти в себя. Егору даже показалось, что они специально говорили слишком громко, желая поскорее о чем-то забыть. Не желая мешать разговору, он незаметно удалился себе в комнату.

– Надо же, поймали, как пишется, одного лесного человека, жившего до этого более двадцати лет в тайге, а он вдобавок ещё, оказывается, и убийца, – повторила с интересом девочка. – Чего только не бывает…

– Ты, Люда, так про людей не говори, – одёрнула ее мать.

– А что я такого сказала? Про это так в газете написано, – ответила дочь.

С интересом слушая их разговор, Тамара Васильевна, поискав и не найдя очки, покачала головой и с сожалением сказала:

– Как жаль, очки дома оставила. Так хотелось бы на него посмотреть.

– Выходит, что все эти годы он в этой тайге постоянно жил один, что, очень вероятно, было не так легко. Зимой ведь в Сибири такие лютые морозы, а летом всякого зверья и змей там столько, что даже от мыслей о тайге жутко становится. Как он, интересно, в таких условиях там так долго жил? Жалко мне его, – сочувственно произнесла Валентина.

– А чего его жалеть, такого убийцу, – вновь заметила девочка.

– Люда, замолчи, – приструнила ее мать.

– Мама права. Не надо так резко судить. Он ведь как-никак тоже живой человек и, может, случайно стал убийцей, – еле слышным голосом сделала вывод старушка.

– Как вы думаете, Тамара Васильевна, сколько будет ему на вид лет? – поинтересовалась Валентина, имея, конечно, по этому поводу собственное мнение, но пожелала всё-таки узнать другое – насколько оно совпадает с её суждением о возрасте мужчины на фото, но тут же спохватилась: – Ах, да, вы же совсем плохо близко видите без очков.

– Дай всё же погляжу. Интересно почему-то стало, – попросила старушка.

Она суетливо взяла газету и, прищуриваясь, внимательно стала её разглядывать.