Разделенные

Это секретное (хотя, как показали последние события, не такое уж и секретное) место, которое представляется землей обетованной каждому подростку, ушедшему в самоволку. Оно расположено на обширной территории кладбища списанных самолетов в Аризонской пустыне.

    Что такое Кладбище?

В глазах общественного мнения этот беглый подросток из Огайо, в настоящее время считающийся погибшим, – главный зачинщик террористической атаки на лагерь «Веселый Дровосек».

    Кто такой Беглец из Акрона?

Этим словом в древности обозначали тех, кто был обречен на заклание. Теперь так называют тех, кому с рождения предопределено отправиться на разборку (как правило, по религиозным соображениям).

    Кто такие «предназначенные в жертву»?

Этот мальчик, предназначенный в жертву родителями, стал Хлопком, но не хлопнул в ладоши, когда должен был это сделать. В результате он стал кумиром Сопротивления.

    Кто такой Лев Калдер?

Эту фамилию по традиции присваивают детям без родителей, воспитывающимся в государственных интернатах.

    Кто носит фамилию «Сирота»?

Бывшая воспитанница государственного интерната, спасшаяся от разборки после теракта в заготовительном лагере «Веселый Дровосек». Прикована к инвалидному креслу по причине паралича нижней части тела, потому что отказалась от трансплантации части позвоночника, заготовки из тела подростка, попавшего на разборку.

    Кто такая Риса Сирота?

Пусть эта книга лишит вас покоя и сна! Читайте, грызите ногти и размышляйте над судьбами персонажей!

    Нил Шустерман

Часть первая

Нарушители

«Единственный способ жить свободным в несвободном мире – освободиться настолько, чтобы само твое существование стало бунтом».

    Альбер Камю

1

Старки

Когда за ним приходят, ему снится кошмар.

Гигантские волны захлестывают землю, а посреди всемирного потопа его рвет когтями медведь. Но он не столько напуган, сколько раздражен. Темные глубины его подсознания явно перестарались: как будто одного потопа недостаточно, так еще и этот злобный гризли!

Но тут его кто-то хватает и тащит ногами вперед из челюстей смерти и из пучины водного Армагеддона.

– Подъем! А ну вставай живо! Пошли!

Он открывает глаза. В спальне, где сейчас должно быть темно, горит яркий свет. Два инспектора по делам несовершеннолетних заламывают ему руки, пресекая любую попытку к сопротивлению, хотя куда ему сопротивляться – он еще даже не проснулся толком!

– Нет! Перестаньте! В чем дело?

Наручники. Сначала на правую руку, затем на левую.

– Встать!

Его вздергивают на ноги рывком, словно он пытается упираться, – а впрочем, он бы и упирался, если бы его не захватили врасплох.

– Отпустите меня! Что вам нужно?

Но в следующую секунду до него уже и так доходит, что им нужно. Его похищают. Хотя нет… похищением назвать это нельзя, коль скоро документы подписаны в трех экземплярах и все происходит строго по закону.

– Вы – Мэйсон Майкл Старки? Подтвердите устно.

Один инспектор – мускулистый коротышка, второй – высокий, но тоже мускулистый. Наверное, были мясными телятами, собирались воевать, да передумали и пошли конвоирами в Инспекцию по делам несовершеннолетних. Чтобы работать конвоиром, мало быть просто безжалостным, как все сотрудники Инспекции, – нужно родиться вообще без души. Осознав, что его сейчас увезут на разборку, Старки приходит в ужас, но решает не выказывать страха: он знает, что конвоирам приятно смотреть, как дергается перепуганная жертва.

Коротышка, который, похоже, в этой паре за главного, наклоняется к Старки.

– Подтвердите устно, что вы – Мэйсон Майкл Старки!

– А с какой стати я должен это делать?

– Парень, – вступает в беседу второй конвоир, – по доброй воле или силком, но ты с нами пойдешь.

Высокий говорит тише и мягче, и Старки обращает внимание на его губы – наверняка чужие. Явно принадлежали раньше какой-то девушке.

– Ничего сложного от тебя не требуется. Просто делай, что мы тебе скажем.

Он говорит так, словно Старки заранее должен был знать, что они придут. Но разве кто-то предупреждает подростков, что их отправят на разборку? Даже если кто-то подозревает, что к тому идет, в глубине души все равно верит, что у родителей хватит ума не поддаваться рекламе в сети, на телевидении и на уличных щитах, назойливо твердящей: «Разборка: разумное решение».

Но кого он пытается обмануть? Даже без всей этой рекламы Старки оставался потенциальным кандидатом на разборку с той самой минуты, как его нашли на крыльце перед домом. Удивительно еще, что родители ждали так долго!

Лицо коротышки придвигается совсем близко.

– В последний раз повторяю: подтвердите устно, что вы…

– Да я это, я. Мэйсон Майкл Старки. Отодвинься, у тебя изо рта воняет.

Получив необходимое устное подтверждение, второй конвоир – тот, что с девичьими губами, – достает три цветных бумажки: белую, желтую и розовую.

– Так вот как вы это делаете? – дрожащим голосом спрашивает Старки. – Арестовываете меня? А в чем я виноват? В том, что мне шестнадцать исполнилось? А может, просто за то, что я живу на этом свете?

– Молчи-а-не-то-мы-тебя-вырубим, – скороговоркой отвечает коротышка.

В глубине души Старки был бы не прочь, если бы его вырубили пулей с транквилизатором: тогда он уснет, и, если повезет, никогда уже не проснется. По крайней мере не придется страдать от унижения из-за того, что его вырывают из жизни так бесцеремонно, посреди ночи. А впрочем, нет: он хочет посмотреть в глаза родителям. Вернее, даже не так: он хочет, чтобы родители посмотрели ему в глаза, а если его вырубят, все сойдет им с рук слишком легко.

Конвоир с девичьими губами, поднеся ордер на разборку к глазам, начинает зачитывать позорный девятый параграф «Отказ от ответственности».

– Мэйсон Майкл Старки! Подписав этот ордер, твои родители и (или) законные опекуны подвергают вас ретроспективной аннуляции, задним числом датируемой шестым днем после зачатия, в результате чего вы автоматически становитесь нарушителем Кодекса о существовании № 390. В свете вышесказанного Калифорнийская инспекция по делам несовершеннолетних передает вас в заготовительный лагерь для последующей разборки.