Резервы человеческого интеллекта. Способность действовать «в уме»

Резервы человеческого интеллекта. Способность действовать «в уме»
Нина Александровна Пастернак

В книге развивается идея Я. А. Пономарева об особом вкладе способности действовать «в уме» в развитии человека. Систематичнески рассмотрены этапы формирования способности действовать «в уме» в детском возрасте и ее влияние на интеллектуальную и личностную эффективность ребенка, подростка и взрослого. Показана роль способности действовать «в уме» в формировании самооценки, преодолении познавательного эгоцентризма, решении познавательных и личностных задач любого типа. Особое внимание уделено вопросу личностного и познавательного развития учащихся школы посредством формирования универсальных учебных действий.

Книга будет интересна не только специалистам по развитию и обучению детей, но и широкому кругу читателей.

В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Пастернак Нина Александровна

Резервы человеческого интеллекта: способность действовать «в уме»

Памяти учителя, Якова Александровича Пономарева

Предисловие

Как возникла идея написания этой книги, почему я взялась за проблематику Якова Александровича Пономарева? Все очень просто – так получилось, что мое детство и юность были тесно связаны с этим выдающимся человеком. Коротко расскажу о корнях Якова Александровича – семье, в которой он родился и вырос.

Мать Якова Александровича Мария Николаевна (в девичестве Покровская) – дочь известного в начале XX в. врача – Николая Покровского. Ее родная сестра Анна Покровская была балериной в Большом театре.

Отец Якова Александровича Пономарев Александр Васильевич – мещанин. Получив четырехклассное образование в церковно-приходской школе, он с 11 лет стал работать мальчиком-разносчиком в знаменитой на всю Россию мануфактуре «Анна Красильщикова с сыновьями», а к сорока годам дорос до должности главного бухгалтера этой мануфактуры. После революции он был назначен ее управляющим. Свою трудовую деятельность закончил главным бухгалтером завода «Вискоза».

В семье было четыре сына и одна дочь – Нина Александровна, моя бабушка по матери. Яков Александрович был очень дружен со своей сестрой, моей бабушкой, и после ее смерти постоянно общался с нашей семьей.

Кроме того, что мы регулярно ходили друг к другу в гости, мы снимали на лето дачи недалеко друг от друга. Одно из самых ярких воспоминаний моего детства – совместные многочасовые велосипедные прогулки с семьей Якова Александровича (его женой и сыном) по живописным местам Подмосковья.

Надо сказать, что во время этих прогулок (впрочем, как и в другое время) Яков Александрович постоянно и очень увлекательно говорил. О чем? О том, чему была посвящена его жизнь, – науке «психология». И что такое «способность действовать „в уме“» я узнала задолго до поступления на психологический факультет МГУ.

Когда я писала в МГУ диплом под руководством Александра Григорьевича Асмолова, то спросила его, можно ли протестировать дошкольников по методике Якова Александровича? На что Асмолов тут же предложил познакомить меня с Пономаревым. Я ответила, что и так его знаю…

После окончания МГУ я стала работать преподавателем в вузе, и Яков Александрович предложил мне продолжить ту линию исследования, которую начал со своей аспиранткой Татьяной Викторовной Галкиной, – изучение влияния способности действовать «в уме» на формирование самооценки личности. Только Татьяна Викторовна занималась этим с младшими школьниками, а я со студентами.

Когда мы получили очень интересные, на наш взгляд, результаты, то написали совместную статью в «Психологический журнал». Проходила она трудно, назначенный рецензент задавала столько вопросов, что статью пришлось переписывать раз 6 или 7.

Очень хорошо помню слова, которые сказал мне тогда Яков Александрович: этого въедливого рецензента надо не ругать, а благодарить, потому что именно такие рецензенты помогают авторам создавать по-настоящему добротные работы.

В то время я была молода, Яков Александрович намного старше. Но у него хватало сил долгими часами разбирать со мной каждое слово этой статьи и многократно отвечать на вопросы въедливого рецензента.

После смерти Якова Александровича жизнь занесла меня в информационное агентство, и в качестве корреспондента я стала посещать коллегии Министерства образования. Там я опять встретила Асмолова, который спросил, почему я не защищаю диссертацию. Пришлось снова взяться за эту работу.

Первая предзащита, которая состоялась в МГУ, прошла неудачно: было много непонятного в представленной работе. Очень расстроенная, я пошла в Институт психологии РАН и подошла к Владимиру Николаевичу Дружинину, с которым до этого лично не была знакома. Мгновенно сориентировавшись в ситуации, Владимир Николаевич предложил мне организовать обсуждение моей работы в своей лаборатории, что и сделал на следующий после моего обращения к нему день! В результате этого обсуждения были выявлены те места в работе, которые требовали дополнительного исследования. После проведения такого исследования и соответствующего оформления работы она была успешно защищена в Институте психологии РАН.

Исследования по данной проблематике под руководством А. Г. Асмолова, поддержанные грантом РГНФ, продолжались еще несколько лет. Были опубликованы статьи в журнале «Вопросы психологии». Потом у меня родилась дочь, и я на много лет переключилась на ее воспитание.

Но… опять возник Александр Григорьевич Асмолов, который ненавязчиво стал интересоваться, почему до сих пор не оформлена книжка с результатами проведенных исследований. Пришлось оформлять…

Надо сказать, что на окончательное оформление работы очень сильное влияние оказали труды Дмитрия Викторовича Ушакова, посвященные анализу научного творчества Якова Александровича Пономарева, и многолетняя работа с Александром Григорьевичем Асмоловым в области психологии образования. Огромное им за это спасибо!

И конечно, я безмерно благодарна судьбе за то, что она свела меня с такой уникальной и безмерно талантливой личностью – Яковом Александровичем Пономаревым! Без его самого непосредственного участия эта работа не состоялась бы. И лучшая благодарность ему – развитие того направления в психологии, которому была посвящена его жизнь. Что я и собираюсь делать вместе с другими его учениками и последователями.

Вспоминая Якова Александровича

Я все время вижу его работающим: за столом в московской квартире, за столом на даче, рассуждающим о «психологическом механизме поведения и творчества» во время прогулки по лесу… Работал он помногу каждый день. Чередовал работу с прогулками с женой по лесу, веселыми застольями у себя дома с друзьями и аспирантами.

Работа была его внутренней потребностью. Он ею жил, не замечая мелочей бытия. К таким «мелочам», к примеру, относились условия его быта: жил Яков Александрович с женой и сыном на пятом этаже пятиэтажной «хрущевки», в крошечной двухкомнатной квартире. Но это его совсем не смущало!

Будучи ведущим научным сотрудником Института психологии РАН, Пономарев получал очень приличную по тем временам зарплату, гонорары за свои статьи и книги. Но при этом у него не было ни времени, ни желания как-то улучшить свои бытовые условия. Жена же, посвятив ему всю свою жизнь, также довольствовалась тем, что было.

Я не помню, чтобы Яков Александрович или его жена ездили когда-нибудь в санатории или дома отдыха. Отдыхали они, как правило, в деревне на Волге – там у жены Якова Александровича был старый деревянный дом. Когда здоровье не позволило далеко отъезжать от Москвы, снимали дачу в ближнем Подмосковье.

В Подмосковье отдыхать рядом с ним было чрезвычайно увлекательно: велосипедные прогулки, компании друзей и родных, сам он также охотно ходил в гости, был чрезвычайно общительным и компанейским человеком. И никогда ни при каких условиях не говорил ни о ком плохо.

Яков Александрович был прекрасным педагогом. Его единственный сын Саша родился, когда Пономареву было уже за 40. Сашу Яков Александрович любил безумно. На все свои прогулки с женой Пономарев обязательно брал сына: я так и помню их всегда втроем – вместе на отдыхе вне Москвы, вместе на прогулках в Москве.

Я не помню, чтобы Яков Александрович когда-нибудь требовал от Саши каких-то академических достижений. У его сына было счастливое детство – его не ограничивали ни в играх с друзьями в футбол, ни в других увлечениях. При этом Саша окончил один из лучших технических вузов Москвы и очень успешен сегодня в своей профессиональной деятельности.

Когда Саше было 16 или 17 лет, а Якову Александровичу уже за 60, семья купила машину – старый маленький «Запорожец». Для этого Яков Александрович сам получил водительские права и стал учить вождению Сашу. Машина эта все время ломалась, и Яков Александрович вместе с сыном ее регулярно чинили. Для Саши это была прекрасная профориентация. Сегодня, спустя много лет, он делает своими руками технические приборы, которые чрезвычайно востребованы.

Саша во всем скопировал своего отца: как и он, создал крепкую семью и воспитывает двух прекрасных сыновей. Правда, психологом он не стал, но по этому вопросу у Якова Александровича была твердая принципиальная позиция. Он был категорически против любой семейственности в психологии. На все призывы родственников взять племянников и племянниц хотя бы к себе в аспирантуру, он твердо говорил «нет». Не стал он ориентировать на психологию и собственного сына. Я в этой ситуации пробилась не «благодаря», а «вопреки». Прав ли был Пономарев? Не знаю. Знаю только, что если бы у меня в профессии были родные, мне было бы легче.

Говорить слово «нет» Пономарев умел. За несколько лет до смерти ему был поставлен страшный диагноз. Я сама возила анализы в лабораторию и видела все собственными глазами. Видела и стадию заболевания – первую. И слышала своими ушами призывы врачей: надо срочно делать химиотерапию. И здесь Яков Александрович, который сумел выжить в немецком плену даже тогда, когда его вешали (много лет спустя он показывал, как вылез из петли), отказался от лечения. Почему? Кто его знает…

Умирал Яков Александрович тихо, чувство юмора не утратив. Месяца за полтора до его смерти я позвонила ему и поинтересовалась очередным визитом к врачу. Врач этот принимал в военном госпитале, который находился минутах в 40 ходьбы от дома Якова Александровича. Но в это время сам дойти до госпиталя Пономарев уже не мог. На мой вопрос, а как он туда добрался, Яков Александрович уверенно сказал – на велосипедах. «Как?» – изумилась я. «Очень просто, – завил Пономарев, – стащили с женой велосипеды на первый этаж, доехали до врача, а затем таким же образом обратно». Когда же я потом перезвонила его жене, она тихо сказала, что «приезжал на машине Саша и отвез».

После смерти Я. А. Пономарева и его талантливые ученики, и другие замечательные ученые стали продолжать то направление в психологии, которому он посвятил свою жизнь. Если бы он это знал, то был бы счастлив!

Глава 1

Способность действовать «в уме» (СДУ)

Истоки возникновения понятия СДУ

Разработка понятия «способность действовать „в уме“» (первоначально использовался термин «внутренний план действия») началась в связи с исследованием проблемы развития психики в работах отечественных психологов А. Н. Леонтьева и С. Л. Рубинштейна и Я. А. Пономарева. Рассмотрим этот вопрос более подробно.

Одно из наиболее фундаментальных исследований в отечественной психологии, посвященных возникновению психики, принадлежит А. Н. Леонтьеву, который критически рассмотрел многочисленные попытки решения этой проблемы, предпринятые до него. Так, одни исследователи связывали возникновение психики с появлением человека, вторые признавали психику свойством любой живой материи, третьи относили ее к свойствам только тех живых существ, которые имеют нервную систему [27].

В основу своих исследований А. Н. Леонтьев положил выдвинутую им в 1936 г. совместно с А. В. Запорожцем гипотезу, согласно которой возникновение психики связано с переходом от форм взаимодействия, свойственным неживой природе, к формам взаимодействия, присущим живой материи.

Такой переход знаменуется появлением качественно новой системы – субъекта, с одной стороны, и объекта – с другой. Между ними возникает специфически новый тип связи – тип сигнальной связи.

Такой тип связи возможен лишь при наличии у субъекта чувствительности – особой формы раздражимости, способности к ощущению. Эта способность возникает тогда, когда значимыми для субъекта оказываются не только связи, непосредственно служащие удовлетворению потребности в обмене веществ, но и те связи, которые соотносят организм с другими, на первый взгляд нейтральными, воздействиями, дающими возможность ориентировки в окружающей среде.

В 1950-е годы большой вклад в разработку проблемы психического внес С. Л. Рубинштейн, согласно которому «эффект воздействия одного явления на другое зависит не только от характера самого воздействия, но и от природы того явления, на которое это воздействие оказано; иначе говоря, эффект воздействия одного явления на другое опосредствуется природой последнего» [43, с. 69]. В общем, психика понимается С. Л. Рубинштейном как субъективное отображение, динамическая модель [там же].

Развивая эти взгляды на проблему психического, Я. А. Пономарев вводит понятия «модель» и «субъект». «Субъект», по Я. А. Пономареву, – это свойство человека, которое делает его способным к продуктивному сигнальному взаимодействию с окружающим; с определенной мерой условности он может быть представлен и как модель способа взаимодействия субъекта с объектом, как модель продуктивной сигнальной связи.

Модель, по Я. А. Пономареву, – это характеристика такого материального образования, в сочетании процессов или состояний которого заложено содержание другого предмета; при этом модель, являясь продуктом познавательной деятельности человека, производна, зависима от психического отражения [39, c. 382].

Единственный вид моделей, адекватно использующихся животными для ориентации во времени и пространстве, – это их собственные мозговые модели действительности (субъектные модели). Человеку свойственны и эти модели, однако его специфической особенностью является способность строить вторичные модели реальности – использовать в качестве сигналов знаки.