Три истории

Долго злясь, мужчина предложил последнюю сумму, на которую художник согласился. Взяв деньги, он вернулся к себе в коморку. Неделю он жил припеваючи, не зная бед, но на вторую он увидел в газетах о выставке художников современности и захотел сходить туда. Его не интересовали картины нынешних "творцов", что пишут ради наживы и прославить своё имя, а не свои работы – его интересовала его дева, его прекрасная луна.

Приодевшись, умывшись, он прихорошился, хотя после того, как бросил университет не делал такого. Посмотрев на себя со стороны, он усмехнулся и пошутил будто на свиданку собрался. Придя на место, он глазами искал свою ненаглядную музу, но ему попадались лишь пятна и разводы на холстах. И вот наконец он нашел её. Она висела в углу, там, где её мало кто мог увидеть. Возле неё стояли молодые люди и тихо смеялись.

Художник, подойдя ближе и услышал какие непристойные фразы они кидали девушке на холсте. От этих слов Художник впадал в ещё большее бешенство чем тогда, когда его работы называли бездарностью. И тогда ему в голову вонзилось мысль: «Никто не должен на тебя смотреть». Люди ушли и теперь Художник стоял один и смотрел на неё, на свою прекрасную. И стоял он так, пока кто-то не постучал его по плечу.

–Закрываемся, милок. – Это была старушка-сторож.

Люди уже ушли, и Художник стоял один возле своей ненаглядной.

–А ведь я её нарисовал, – сказал он, как бы невзначай, не отводя взгляд от картины. Старуха повторила о закрытии и ждала, когда уйдёт этот человек. – Однажды она пришла ко мне и поселилась у меня в голове и теперь не выходит. Она в начале напугала меня и у меня были мысли чтобы это было наваждение, что её нет. Но сейчас я хочу увидеть её, чтобы она была реальна, а не просто моим наваждением. Хочу прикоснутся к ней, хочу любоваться ею всю свою оставшуюся жизнь.

–Да мне то что? Закрываемся, голубчик, уходите.

–К ней много людей подходило? Они её видели? – Наконец он повернулся к старухе с безумными глазами, что та пошатнулась.

–Мне по чем знать?

Художник толкнул старуху в грудь, и та свалилась с ног. Он схватил картину и убежал с ней прочь. Бабка даже не успела опомнится, как мужчина исчез, как сквозь землю провалился.

Художник бежал по тёмным улицам не оглядываясь назад. Он крепко сжимал в своих руках картину и не разжимал до тех пор, пока не вернулся в свою квартиру. Прибежав к себе и закрыв дверь, он был в лихорадочном бреду. Отдышавшись, он посмотрел на картину – она. Девушка была как настоящая, стояла в точно такой же комнате, что живет он. Теперь она его и больше он никому её не отдаст, больше никто не посмеет быть с ней рядом кроме него.

Всё это время он говорил с девушкой на картине, проводил пальцами по нарисованной музе. Он не отрывался от картины не на секунду, он всё ждал, когда к нему придут и заберут его и его любимую, когда их разлучат, но никто не приходил и он радовался новому дню с ней, радовался тому что их сегодня не разлучили. Так просидел он возле этой картины, не отрываясь два дня и одну ночь не смыкая глаз, а на вторую ночь он уснул прям на полу.

Никогда он не спал так хорошо, как сегодня, столько время он ходил в бреду, мучал себя мыслями о девушке и вот наконец сладкий сон. Ему снилось детство, как он играл в казаки разбойники с парой мальчишек. Отец был строг, поэтому не разрешал сыну водится с людьми нижних чинов. Из-за этого Художник часто сбегал и играл с мальчишками. Продолжалось это совсем не долго. Отец почти сразу узнал о проказах своего сынка и в тот же день случилось страшное, что даже во сне Художник боится вспоминать. Но нарушил этот сон ветер, который проник в комнату через форточку и разбудил мужчину. В комнатушке стало прохладно, прохладней чем обычно. Он привстал и оттер заспанные глаза, чтобы разглядеть свою темную комнату. Протерев глаза и потянувшись, он глянул на окошко и в то же мгновение окончательно очнулся ото сна. Это была она. Девушка сидела на подоконнике и смотрела на улицу. Всё такая же чистая и прекрасная, светла и нежная. Всё те же холодные темно-серые глаза, нежно розовые губки, в нежной улыбке, белая кожа, которая будто светилась от попадания на неё лунного света. Легкое белое платье слегка развевалось от ветра, открывая её длинные белоснежные босоногие ножки. Она сидела и не смотрела на Художника, вид из окна был намного интересней него. Может там было что-то чего она раньше не видела? Может она давно здесь и ждала, когда проснётся её творец? Может она всегда приходит пока он спит?

И вот наконец она перевела свой взгляд на него. Её глаза прищурились, а улыбка стала куда заметнее. Они смотрели друг на друга не отрываясь. Художник не мог шевельнуться, в его голове мелькала мысль встать и подойти к ней, наконец прикоснутся к ней, к её коже, потрогать её волосы, прижать её тело к своему и наконец узнать правда ли оно такое холодное как и руки, но что-то не давало ему встать и подойти к ней, эта нерешительность обездвижила его полностью. Даже дышать ему удавалось с трудом. Девушка, поняв, что мужчина не подойдет к ней, опустила уголки своих губ и отвернулась от Художника, и продолжила смотреть в окно. Казалось, что она расстроилась его действиями, вернее сказать бездействиями, казалось, что она ждала от него чего-нибудь.

Дунул сильный ветер, и штора взмыла в воздух, закрыв собой девушку. Неужели она снова исчезнет стоит ветру стихнуть? Он опять не увидит её так долго? А что, если его арестуют, разве сможет она приходить к нему за решёткой? А вдруг это последний раз, когда он видит её и это последний шанс, когда он может прикоснутся к ней. Художник подскочил на ноги, страх подступил к горлу, он так не хотел, чтобы та вновь исчезла.

Он прыгнул в окно.

Стояла тихая холодная ночь. Лунный свет освещал тёмные переулки и улицы, до которых не доходили фонарные столбы. Его свет был любим ночному городу, но в то же время и ненавистен. Эти лучи иногда показывали слишком многое. Лунный свет упал на тело, лежащее возле дома, где жил Художник. Осколки стекла впились в него и обогрели от жидкости, что текла из Художника. Теплая кровь стекала маленькой струйкой в канавку радом с ним. Неестественная поза для человека застыла и больше не двигалась: суставы повернуты в противоположные стороны кусок кости торчал из тела как скала на равнине, голова была неестественной формы, будто кусок глины круглой формы бросили вниз и он деформировался. В глазах застыл безумный страх, а из разбитого рта лилась красная жидкость. На улице ещё никто не знает о смерти неизвестного Художника. Никто, кроме белого мотылька, который прилетел с того окна, от куда и выпрыгнул художник. Он расправил свои белые крылышки и начертив в воздухе круг, опустился на щёку художника. Своим хоботком он отпил из маленькой красной капели и стал ползать по всему лицу художника, не затрагивая только глаза и губы.

На утро поднялся небывалый шум. Приехали все кто только мог, от врачей до семьи Художника. Художник то был не из простых – сын офицера, как вы помните. Приехал сам отец, который, не веря в безрассудство своего сына, заставил работать городскую полицию так усердно, что те отложили все, на тот момент, срочные дела. Мать от горя ревела в три ручья и не как не могла прийти в себя. Она сообщила всем своим знакомым о смерти её дитя и просила приехать на похороны, дабы проводить её сыночка в последний путь.

Чтобы хоть как-то разобраться в причине смерти своего сынка, отец заглянул в комнату, где и жил всё это время его сын. Квартира не походила на квартиру добросовестного студента, а скорее на заброшенный и всеми забытый дом. В комнате не было ничего, кроме кровати, маленько стола с испорченной едой, испорченных холстов, красок и пары кистей. Но очень сильно из всего этого выделялась одна картина, на которой была изображена девушка в белом. Офицер не сразу понял, что это была картина, так сильно его обманули глаза. Отец сначала подумал, что эта девушка и причастна к смерти его сына, но в последствии выяснилась, что девушки-то и не существует вовсе, а эта картина вообще была продана, но украдена самим же автором.

–Эту картину ваш сын и нарисовал, видимо, – сказал друг Художника его отцу. – он же бросил обучение ещё в первый год, ещё и краски стал активно скупать. Всё бредил своей музой, будто она к нему придёт и всё у него будет хорошо.

От друга сынка, отец узнал, что его кровинушка всё это время обманывал их с матерью и водил за нос. Разочарование отца было неизмеримо, место ему уступало лишь злость. Бросил учёбу, ничего не сказал родителям, тратил их деньги на какую-то белиберду, украл собственную картину, тем самым опозорив отца ещё сильнее, что тот решил, что его сын просто был болен лихорадкой и бредил. И в довершение этого, его сыночек совершил самоубийство. «И всё это из-за этих красок и мазни на холсте»-говорил офицер, держа единственную картину сына, что тот оставил после себя. Отец смотрел на нарисованную девушку и не мог отвезти взгляд, его пугало то как смотрела на него незнакомка, будто говорила не трогать её своими руками, Отец Художника кинул холст на пол и стал топтать картину. В считанные секунды то, на что Художник потратил свою жизнь, разлетелось в щепки. На этих кусочках больше нельзя было узнать ту прекрасную незнакомку в белом. Кусочки были испорчены грязью от сапог офицера. Ткань холста была цела, но в дырах. В довершении всего отец взял всё то, из-за чего его сын сошел сума и бросил в печь. Всё сгорело в считанные минуты, даже угольков не осталось. Последнее напоминание отбросило красные искры и исчезло навечно.

Похоронили Художника скромно, людей, что пришли проводить его в последний путь, было не так много, на пальцах можно было посчитать. Что касается родителей то, отец даже не пришёл, а мать уже не могла выдавливать слезу, ибо уже выплакала всё. Поэтому осталась у себя дома и принимала от своих гостей утешения. Друг пришел в конце процессии и толком не простился с товарищем. Перед его могилой он сказал так, чтобы его не услышал никто, кроме мертвого: «Всё-таки забрала тебя твоя муза.»

Прошла неделя после похорон, все уже и забыли про непутёвого сына офицера, а к его могиле никто с того дня не приходил, даже родители. Только старый сторож кладбища ночью проходил мимо его могилы. И как он сам рассказывал: «Однажды, проходил я мимо и заметил, как в темноте стоял белый силуэт человека, девушка вроде. Стаял он над могилой Художника. Я вот и подумал, чего это девице делать на кладбище в такое время и смекнул, что смерть тута гуляет и пришла навестить одного. Я испугался и быстро взялся за крестик. Думал, а вдруг она за мной, старый я уж стал вот и время моё пришло? А с другой стороны, а вдруг пришёл кто-то могилы расчищать и так напугать меня решил, чтобы я не лез куда непоподя. Преподнёс фонарь и посветил на могилу, пусть что будет, а это оказалась стая белых мотыльков, кружившая над могилкой. Так сильно они были похожи на человека, что я даже испугаться успел. Да и как тут не испугаться то? Ночь хоть и тёмная, но зрение у меня должно быть привыкшим уже к темноте. И вот чёрт меня дёрнул подойти к этой могилке, а мотыльки будто и не видят меня, кружат себе и кружат, на свет не летят. И заметил я, что лишь один мотылёк, который выделялся среди всех остальных своим необычно белым цветом крыльев, которые будто сияли, у других то они были грязно серые, сидел на надгробии и медленно складывал и раскрывал свои крылышки.»

Револьвер (2 рассказ)

Один мой знакомый пригласил меня на свадьбу своей родственницы. Когда мы приехали, народу было так много и люди ещё приходили. Гости были веселы и пьяны. Все смеялись, танцевали и пели. Знатная свадебка выдастся, думал я. Невеста была такая красивая, с точёной фигурой, розовощекая, с пышными губами и грудью – неписанная красавица. Повезло жениху с такой женой, думал я. Из приличной семьи, родители обеспечены, девушка красивая и умная. Про жениха я толком ничего не знал, собственно, как и о невесте, но про неё мне рассказал мой друг, а про жениха толком ничего не говорил, да и я не спрашивал особо.

Был я недостаточно пьян чтобы гулять с гостями, но голову мне уже кружило, поэтому я отошёл поодаль, чтобы немного прийти в себя. Я сел на подоконник на втором этаже. Была поздняя осень, поэтому было очень холодно, но снега ещё не было. От оконного стекла исходила приятная прохлада. От этой прохлады я закрыл глаза и задремал, прислонившись лбом к нему. Не знаю сколько я так сидел, мне казалось не долго, но открыл я глаза от чувства того, что кто-то сел рядом со мной. Я резко открыл глаза и поприветствовал этого человека. Он в свою очередь кивнул в ответ и достал портсигар, и закурил папиросу.

–А ты кем будешь? – Спросил мужчина.

–Я то? Да никто собственно. Меня друг пригласил. – Алкоголь ещё не совсем выветрился, поэтому я говорил быстро – это была моя привычка в пьяном состоянии. Язык так быстро выплёвывал слова, что даже я сам не мог разобрать, что сказал. И чем пьянее я был, тем быстрее говорил, пока губы ещё могли двигаться и слушались меня.

–Красивая? Невеста-то красивая? – Уточнил он.

–Невеста-красивая. Такая красивая, повезло жениху.

–Хотел бы себе такую? – ехидно спросил мой гость.

–Я уже женат. Жена у меня есть, и дети у меня есть.

–А жена красавица?

–Жена у меня-любимая и дети-любимые.

–Э, как говоришь. Любимая говоришь. Стало быть, невеста-красавица ей не ровня.

– Нет. Моя Дуняша самая любимая, никто ей не ровня.

Мужчина ухмыльнулся пьяному откровению. Он выпустил дымку и, будто готовясь рассказать что-то жизненно важное и поучительное, набрал в легкие воздуха и обратился к своему собеседнику.

–А ведь я тоже любил, страсть как любил. Но у каждой великой любви есть непреодолимые препятствия. Вот и у моей было такое препятствие – она была замужем за моего друга. Но это не самое большое испытание, самое большое это то, что она всей душой и сердцем ненавидела меня и моё упоминание, не говоря уже о моём существование. -Он снова затянул сигару и выкурил дым в потолок.

–И что же вы сделали, раз ваша любовь не взаимна была?

–Начну-ка я с самого начала, -он затушил папиросу и продолжил. – Уехал я как-то в долгую поездку и вернулся через полгода. Когда я вернулся, то узнал, что друг мой нашёл себе невестку и судя по нему, был он так в неё влюблен, что всё в нем изменилось, и взгляд, и мысли, и жизнь. Он ждал меня, чтобы я присутствовал на его свадьбе, на этом, казалось бы, важном событии. Мне же было совершенно всё равно.

Я никогда не считал нашу дружбу настоящей и искренней. Для меня он был человек отдушиной. К нему можно было обратится, когда у меня были проблемы, а он, как верный пёс, бежал по верному зову и выполнял все мои просьбы. Может я и считал его другом и так же выполнял свою роль друга, но роль просителя я исполнял большее и намного чаще.

Я слушал его с большим вниманием. Рассказ был не слишком интересен для меня, но я ждал, возможно из-за пьяни в голове, а возможно я просто ждал сюжетных поворотов, как искушённый слушатель.

–Свадьба была весной, в мае. На само венчание я намеренно опоздал. Ехал я не спеша, я бы и не поехал вовсе, мне ведь и дела не было до этой женщины и на своего друга, но роль верного товарища меня давно заключила в тюрьме. Я не мог делать и говорить то, что хотел, дабы не повредить хорошие отношения. Вот скажите мне, как закончить дружбу с человеком, с которым шел по одному пути, но на развилке вы пошли в ту сторону, которую он вас повел и теперь вы вынуждены следовать по тому пути, которое выбрал он.

Я посмотрел на него, не понимая, о чем он. Использовать дружбу из-за дружбы. Я запутался. Я слишком глуп для таких философских разговоров.

–Но знаете, в тот момент я был рад тому, что мы знакомы. Я приехал на точно такую же пляску, как сейчас. Все уже были пьяны и веселы. Я хотел отсидеть пару минут и уйти под предлогом неотложных дел или ещё чего-нибудь бы придумал. Жених меня заметил и навеселе подошел ко мне. Он тут же повёл меня знакомить со своей женой. Она была не так красива, как "наша" невеста, но обладала природным очарованием и чем-то притягательным. Изящные локоны лежали на её плечах, зелёные глаза смотрели нежно на мужа. Она была милой девушкой снаружи, но холодной женщиной внутри. Она говорила прямо и поделу, сразу проводя черту между другими мужчинами. И только со своим мужем она становилась нежной и ласковой. Смотря на это, я чувствовал зависть и желание. Изящная и властная, я смотрел на неё и чувствовал своё принижение. Я приравнивал её к богине, она с самого начала поставила меня на место, туда, где я должен быть и смотреть на неё снизу вверх.

Мужчина улыбнулся и посмотрел в потолок, он говорил всё это с такой ностальгией и теплом.

–В начале она была ко мне просто холодна. Я стал приезжать к ним в гости слишком часто, и она что-то поняла.

–Зачем вы к ним приезжали? Вы влюбились в неё с той самой свадьбы?

–Нет, что вы. Я изначально не испытывал к ней таких чувств. Это был лишь интерес и только. Но в последствии я понял, что оправдывал так свои действия. Я не замечал этого раньше, но в последствии понял, что в разговорах мой взгляд часто падал на неё, и она это понимала, но игнорировала его. Когда мы оставались наедине, она тут же ограждалась от меня за своими домашними делами. Наши беседы были короткими и холодными и с каждым разом это становилось всё заметнее и заметнее.

–Зачем же вы тогда это делали? Я имею в виду зачем вы ходили к ним и пытались добиться её внимания? Разве её холод не должен вас оттолкнуть?