Заячий бульвар

Заячий бульвар
Нина Александровна Гайбель

В уютном домике на крыше здания в далёком заполярном городе у вороньей семьи случилось, казалось бы, непоправимое! Пропал без вести глава семейства. Ворона с тремя маленькими воронятами нашли участие и поддержку у дружных соседей: птиц и зверей Заячьего бульвара. Даже северное сияние дало светлое обещание вороне.

Благодаря совместным усилиям поиски охватывают весь город. Большое количество приключений и преград встало на пути друзей. Случайным образом область поисков расширилась. Произошло небывалое сближение городских и лесных жителей.

Не обманет ли северное сияние? Что ждёт жителей Заячьего бульвара? Восстановится ли семья?

Нина Гайбель

Заячий бульвар

Далеко – далеко, за полярным кругом, на крыше длинного двухэтажного здания, в одном из оконцев уютного домика, приветливо светился огонёк. Хозяйка дома, молодая ворона, штопала одеяло, покачивая лапой люльку и изредка выглядывала в окно. Заканчивался март. Совсем недавно отшумели вьюги. Ночи стояли ясные, морозные. В небе над городом играло северное сияние. Туда и смотрела молодая ворона. Возможно, северное сияние в последний раз показывало себя во всей красе этой весной. «До встречи – осенью!» – как будто, говорило северное сияния, мерцая и переливаясь в ночном небе. Ворона снова выглянула в окно. «Всё будет хорошо!» – высвечивало северное сияние в темноте. «Правда ли?» – думала ворона. «Правда! Правда!» – отвечало северное сияние.

Но мысли вороны были печальны. Как бы ей хотелось посмотреть на северное сияние всей семьёй…

1

Погода стояла чуть морозная, солнечная, снег искрился в лучах солнца. Но в природе уже стало все оживать. Незаметно, после полудня, когда солнце находилось в зените, тихо тренькала капель. Птицы грелись на солнышке, весело щебетали, вкушая приближение тепла.

На краю крыши длинного двухэтажного здания сидели голуби. Было их огромное количество и все они были разные. И серые, и тёмные, рябые и даже белоснежные. Сидели грелись, вытягивали розовые лапки. Кто-то из них прихорашивался у растаявшей лужи, пил, чистил клюв, расправлял крылья. Многие смотрели вниз, где проходили многочисленные пешеходы. Площадь внизу в птичьем обществе называлась – Заячий бульвар. Все здания, сооружения, всевозможные киоски и близлежащие многоэтажные дома, даже три аллеи, убегающие в неизвестность, птицы также называли – Заячьим бульваром. Кто и когда назвал так микрорайон города, неизвестно. Даже голубь – летописец Пимен не мог ответить на этот вопрос. Сегодняшние жители Заячьего бульвара никогда в глаза не видели зайцев. Старожилы Заячьего бульвара говорили, что большое количество зайцев проживало здесь еще до постройки города. Возможно, это так и есть. Нередко звери и птицы называли свой дом просто «бульвар», а себя просто «Зайцевы».

На этой же крыше располагалось много разной всячины: построенной, сложенной, оставленной людьми. В большинстве своём, эту крышу населяли голуби. Они использовали крышу под дневное место пребывания. С наступлением сумерек, голуби улетали в свои жилища на чердаках.

А в куче старого, железного хлама, состоявшего из старых огромных труб, жило семейство ворон.

– Так я же тебе рассказывала, еще в прошлый раз, нападение крыс это было… Да ещё какое! Получился весь передел Заячьего бульвара… – ворона Фаина сидела развалившись на стуле, прихлебывала чай и картинно закатывала глаза.

– Ой, да брось ты, Фаина, небывальщину рассказывать! – ответила хозяйка дома – ворона Глафира.

– Зря ты так, Гранюшка, не веришь мне…

– Да верю я тебе, только вот сколько можно эту историю рассказывать. Наизусть знаем.

– Конечно, девонька, не до рассказов тебе теперь, беда в твой дом постучалась…

В этот момент, стоявший на столе огарок свечи с треском потух. Ворона Фаина испуганно заморгала. Граня засветила новую свечу и принялась за штопанье одеяла.

Хозяйка дома была молодой, доброй вороной. У нее пропал супруг Гордей. Никакого следа не осталось. А осталось трое воронят, которые даже не видели папу. Они недавно вылупились, а сейчас мирно спали в просторной люльке, подвешенной под потолком.

Фаина жила в соседнем микрорайоне, где находилась общеобразовательная школа. Именно поэтому, она себя и своего супруга называла интеллигенцией. Переубедить ее в непричастности к интеллигенции, было невозможно. Словоохотливые птицы пытались спорить с Фаиной. «Ну и что? – на всё отвечала Фаина. – «А сколько песен мой Гаврила знает!!!». Это было правдой. Воронья чета любила петь песни перед сном. А день у них проходил врозь. Гаврила весь день добывал еду в семью, а Фаина: сплетни, слухи и даже правдивые новости. Они прекрасно дополняли друг друга. Гаврила вечером разыскивал свою гостившую где-то супругу и, разыскав ее, бережно брал под крыло. Вместе они летели домой, петь песни.

Фаина знала всех и всё, по крайней мере на Заячьем бульваре и в соседних микрорайонах. Ещё она любила упоминать про ворон с улицы Фестивальной. Никто не видел и не знал этих ворон, да и такой улицы не слышали. Поэтому птичий народ сомневался в правдивости знакомства Фаины с загадочными фестивальными воронами.

– Ну а у кого же ты спрашивала, узнавала? – спросила Фаина.

– У воронья своего, у мышиного народа, у голубей. Пимен объявления писал, ты же знаешь!

– Да, милушка, дела плохи. Мыши не знают – полбеды, по земле ходят. Воронье не знает – это уже беда. Что же делать? У кого ещё узнать? – размышляла Фаина, допивая седьмую чашку чая.

– Да ты бы у ворон своих спросила фестивальных, наверное, что-нибудь знают! – ответила Граня.

– Гм…– ворона замялась. – Ладно, утро вечера мудренее. Что-нибудь придумаем.

– Фаина! Да как спать то? Жив ли он, здоров? В помощи может нуждается!

– Не терзай себя…Придумаем. Вот завтра у синицы Харезы спрошу. Та хорошо живёт ещё с осени. Отдельная квартира – балкон первого этажа. Да знаешь же где? Да, да, у аптеки. Люди прикормили ее. Знаю, что пшена отборного, да семечек в избытке. А кроме того, сало висит на веревочке. Отъелась Хареза на сале. Даже деда своего, Платона, перевезла. Она много чего знает. Спрошу…

– Спроси, Фаинушка, спроси.

Ворона, окрыленная ласковым обращением, попросила еще чашку чая.

– Хорош у тебя чаёк, Гранюшка. На пижме, наверняка, настаиваешь.

Где – то снаружи раздался бас Гаврилы. Фаина переполошилась, поставила чашку на стол.

– Ну мне пора, Гаврила нашел меня. Доброй ночи! До завтра!

– Спокойной ночи, Фаина.

Глафира долго еще качала люльку с воронятами, заботливо прикрывала им лапки одеялом.

3

По утрам крепко подмораживало. Стояли «утренники». И поэтому Гране приходилось утром, улетая на добычу пищи, надевать валенки с галошами. Голуби уже расселись на краю крыши и ловили первые солнечные лучи. Граня, вернулась к дому, проходила по крыше, здоровалась с голубями. Тут её окликнула ворона в старом платке и сообщила, что сегодня в полдень собрание.

«Что-то рано в этом году вороны засобирались. А, впрочем, какой сегодня день, неизвестно. Нужно у Олюшки спросить» – размышляла Граня.

Олюшкой была серая мышка из подвала. И славилась она тем, что имела у себя календарь. Весь птичий народ обращался к ней с просьбой сказать какой сегодня день. Олюшка всем охотно отвечала. Однако, в последние три месяца, она всем подряд говорила, что сегодня – тридцать первое декабря. А причина была простой. Оторвав все листочки из календаря, Олюшка решила оставить последний лист. «Ну как же? Птицы же будут спрашивать!» – думала Олюшка. Птиц ее ответ устраивал. Они совсем не знали, что означает тридцать первое декабря, да, как и другой любой день года. У птиц был свой календарь. Они всегда знали, когда придет тепло, или, наоборот, ляжет снег. Они безошибочно знали, когда увеличится световой день, когда садиться на яйца, когда взойдет солнце и растают ли сегодня лужи.

Граня накормила воронят кашей. Озорные воронята резвились, прыгали, сбивая в кучу половики. Их было трое: Агап, средний Терёша и Нюрочка. Мама берегла их, даже не выводила еще на улицу.

К обеду прилетела Фаина. И Граня, строго настрого наказала воронятам вести себя смирно. За старшего оставался Агашка. Граня и Фаина упорхнули на собрание.

Весеннее собрание проходило из года в год на крыше электростанции. Вороны сидели, а кто и лежал, рядами. Граня и Фаина пристроились в задние ряды. В центре стоял старый ворон за цилиндрической банкой, заменяющей ему трибуну. Ворон длинно и скучно читал свой доклад. Многие вороны дремали, разморенные солнцем и монотонным голосом ворона. Другие перешептывались друг с другом, делились новостями. Фаина рассказывала, что с утра она посетила синицу Харезу. Та ничего не знает, и не слышала. Но посоветовала обратится к налоговым белкам.

– Кто эти белки, где они живут? – спросила Граня.

– Как раз отсюда недалеко. Вот смотри – ворона показала крылом в сторону. – Там налоговая инспекция, где живут и работают белки. После собрания слетаем.

Граня нетерпеливо, дожидалась конца собрания. Фаина задремала. Воронята из первых рядов щекотали ей лапы. Наконец собрание закончилось. Изменений вынесено не было. Все территории, закрепленные за определенными птицами, за ними же и оставались.

Вороньё расходилось шумно. Среди этого шума Граня и Фаина упорхнули к налоговой инспекции. Они сели на забор.

– Фаина, откуда ты знаешь, что именно здесь нужно белок дожидаться?

– Хареза все рассказала. Видишь, здесь на заборе три красные полоски? значит здесь нужно ждать, здесь белки посетителей принимают – отозвалась Фаина.

Ждать пришлось долго. Вороны видели под забором мышей, весело и дружно, передающих огрызок яблока, друг другу по цепочке. Мышки с огрызком скрылись в снежном тоннеле. У соседнего многоэтажного дома, вальяжно прогуливались коты. Они мирно беседовали, шутили, пока не исчезли за толстым тополем. Вдруг из кустов показались две белки. Одна была в очках, другая со счетами.