Сестренка

Наверное, из всех прекрасных работ самая прекрасная – это мыть картошку в лесном ручье. Женя и Саня так старались, что вместе с картошкой вымыли и лицо, и платья, и волосы: во всяком случае, всё это было мокрое.

Картофелины и дети сохли на солнышке. Костёр догорал. Когда погас огонь, тётя Вера выгребла из ямки угли, положила картошку в горячий песок и сверху засыпала углями.

– Эй, лентяи! – крикнула она. – Ступайте наберите в эту кружку земляники на сладкое! Вон на той поляне!

И они устроили пир. Картошку накалывали на острые палочки, обтирали носовыми платками, посыпали солью и ели. Роняли, обжигались и всё ели и ели. Женя и не знал, что простая картошка может быть такой необыкновенно вкусной.

Крошки от завтрака высыпали возле большого муравейника. Муравьи оказались очень умными и быстро потащили эту прекрасную еду в муравейник.

Дети ели землянику и отдыхали в тени. Ветра не было, вокруг стояли высокие лесные колокольчики, очень синие. Их обступали кусты и деревья. И всё было неподвижное, как на картинке.

Что-то загудело, будто где-то далеко летел самолёт. И вдруг он показался – совсем маленький, чёрный; он вылетел из-за куста и нёсся прямо на Саню. Она вскочила. Самолётик ударился об неё и упал на землю.

Саня завизжала на весь лес и кинулась к маме – прятаться. А Женя бросился к тому месту, где упал самолётик, и схватил большого чёрного жука, который барахтался в траве.

– Ого! Вот это жучина! – сказал Женя. – Порядочный!

Жук старался выбраться из Жениного кулака и царапал его сильными лапами. Женя радовался. Жук был ему нужен. Если привязать к жуку тонкую ниточку и отпустить его, то у Жени будет свой летающий самолётик. Нет, это замечательный жук!

Женя показывал жука Сане и хвалил его, но Саня не хотела и глядеть, отворачивалась и просилась домой.

Пришлось идти домой. На полдороге Саня успокоилась и вдруг спросила:

– Где жук?

Женя показал. На солнце жук отливал синим цветом., Он лениво шевелил зазубренными ножками.

– Хочу такого жука, – сказала Саня. – Дай!

– Ты так посмотри, – сказал Женя. – Ещё крылья оторвёшь.

– Дай! – повторила Саня.

– Ну, хорошо, – сказал Женя. – Подержи и отдай. Саня схватила жука и тут же с криком отбросила его: жук щекотал ей ладонь. Жук упал в картофельный куст. Женя бросился за ним. Но перед самым его носом взвился сине-чёрный самолётик и понёсся, гудя, над картофельным полем… Жук пропал вдали, и у Жени не стало летающего самолётика.

– Эх! – сказал Женя. – Такого жука потерять! Зачем брала?

– Такого жука не надо, – спокойно сказала Саня. – Он плохой.

Прощай, самолётик!

ТРИ СВЕТА

Тётя Вера и Женя очень подружились. И когда Женя узнал, что тётя Вера завтра уезжает, он до слёз огорчился и стал упрашивать её остаться. Но тётя Вера остаться не могла: она ехала работать куда-то очень далеко. У тех людей, которые там живут, нет электричества. Ни лампочек, ни плиток, ни радио, ни телевизоров – даже выключателей нет! И этого больше терпеть нельзя.

– Ни одной лампочки? – спросил Женя. – Как же так?

– Вот уложу Саню и покажу тебе, как это бывает, – обещала тётя Вера.

Как назло, Саня барахталась и шалила. Её укроют, а она встанет на четвереньки и лягается, как жеребёнок. Простыни летят кувырком, а она и рада. Шлёпнуть бы её разок, а тётя Вера уговаривает да успокаивает.

Наконец усмирили Саню. Погасили свет. Женя с тётей Верой пошли в кухню. Тётя Вера отыскала сосновую щепку и отколола от неё длинную палочку – лучинку, обмотала её проволокой и сунула концы проволоки в бутылку. У плиты на полу поставила тазик с водой.

– Что это будет? Зачем? – спрашивал Женя. Тётя Вера отвечала загадочно:

– Смотри и жди.

Она поставила бутылку с лучиной на край плиты и наклонила лучинку над тазиком, потом зажгла её и погасила электричество.

Они молча сидели и смотрели, как с треском горела лучина, огонь полз по ней вверх. Пахло сосной и дымом. Кончик лучины покраснел, потом почернел, отломился, упал в таз и зашипел там, как тысяча змей. Огонь вспыхнул, потом уменьшился…

– Ну как, очень светло? – спросила тётя Вера.

– Не очень, – признался Женя. Светло было только возле лучинки, а вокруг было очень сумрачно.

– Вот прежде в деревнях было такое освещение. Дым, копоть, темнота. Глаза у людей болели. Теперь этого нет. Теперь там, где ещё нет электричества, вот такое освещение…

Тётя Вера встала и сняла с гвоздика лампу, с которой мама ходила в погреб. Пламя лучины заметалось от её движений. Тётя Вера зажгла керосиновую лампочку и погасила лучину в тазу с водой. В кухне сделалось светлее. Но всё-таки по углам стоял сумрак и под потолком тоже было темно. Кривое пламя дрожало в лампе. Тётя Вера повернула какое-то колёсико – и вдруг из пламени вырвалась чёрная копоть и стекло почернело.

– Вот с этим и живут, – вздохнув, сказала тётя Вера. – Хотел бы ты так жить, чтобы никогда-никогда не зажигать электричества?

– Ну нет! – сказал Женя.

Тётя Вера щёлкнула выключателем. Яркий свет залил все уголки, стены и потолок. Стало хорошо, как на празднике. Женя засмеялся.

– Весело? То-то, – сказала тётя Вера. – А вот там, где горят керосиновые лампочки, между прочим, живут такие же мальчики, как ты, и даже гораздо лучше тебя. Так почему же это тебе светло, а им темно? С какой стати? Разве это справедливо?

Конечно, это несправедливо.

– Так понял, почему мне надо туда ехать?

Что тут было говорить? Тётя Вера и другие строители построят там электростанцию, которая делает электричество. От неё протянут провода к каждому дому, в каждую комнату. На концах проводов повесят лампочки. Электричество потечёт по этим проводам, вроде того, как течёт вода по трубочкам. Выключатели – это вроде краников. Щёлкнул – потекло электричество в лампочку, она загорелась. Щёлкнул – перестало течь, лампочка погасла.

Очень просто и очень хорошо.

Женя улёгся в постель, а мама с тётей Верой долго шептались на диване. Мама уговаривала тётю Веру чего-то не делать, кого-то оставить, а тётя Вера то соглашалась, то не соглашалась.

Наконец папа сказал:

– Маруся права. Решайся, Вера, и хватит разговоров. Мы же её не обидим.

Женя так и не понял, кто и кого не обидит: на этом месте он заснул.

ПАРУСНАЯ ЛОДКА

Утром Женя проснулся от необычной суеты в доме. Было очень рано, но все уже встали. Только Саня ещё спала раскинувшись на раскладушке. Посреди комнаты стоял чемодан тёти Веры. А сама тётя Вера, в пальто, на цыпочках кралась к своей сумочке, которая висела над Саниной кроватью. Она со страхом поглядывала на Саню: боялась, что та проснётся.

Женя так удивился, что сел на постели. Тётя Вера уезжает – это ясно. Так почему же она не будит Саню, не одевает её? Неужели хочет потихоньку уехать от своей дочки? Что же это?