Сестренка

Тётя Вера подошла к Жене, обняла его.

– Ну, прощай, Женечка, – сказала она. – Жалко мне с вами расставаться, но ты же знаешь…

– Знаю, – сказал Женя. – А… она? – Он показал на спящую Саню.

– Милые мои, мальчику ничего не сказали! – ахнула тётя Вера и стала объяснять Жене, что взрослые решили оставить Саню здесь, пока тётя Вера на новом месте не устроит всё так, чтобы Сане было удобно жить, и не запишет её в детский сад.

А потом приедет за ней. Это будет, может быть, скоро, а может и нет.

Теперь Женя понял, о чём вчера толковали старшие. Саня останется жить с ними, а тётя Вера уедет. Лучше бы наоборот!

Тётя Вера тихо попросила Женю, как взрослого:

– Обещай мне, что будешь ей братом. Не обижай её, пожалуйста.

– Мы её не обидим, – сказал Женя. – Не беспокойся. Тётя Вера простилась с Женей. Потом тихо-тихо подкралась к Сане, погладила её, укрыла и выбежала из дома.

Папа взял чемодан и вышел за ней.

Мама шепнула:

– Мы на станцию. Будь с ней. Проснётся – успокой, чтобы не плакала.

Все ушли. Женя остался один – присматривать за ребёнком. Он поглядел на Саню. Она спала свернувшись комочком, была похожа на цыплёнка в своей жёлтой майке. Волосы у неё светлые, растрёпанные – как цыплячий пух.

Саня пошевелилась, и вдруг Женя ужасно испугался. Как будто – что страшного в маленькой девочке? Но сейчас Женя её боялся. Она ещё не знает, что мама оставила её одну, а сама уехала. А что будет, когда узнает? Ужасный крик и плач – вот что будет! И Женя должен будет успокаивать. А чем? Может, те, у кого есть маленькие сёстры и братишки, – те это умеют. А Женя никогда ничьим братом не был, ни младшим ни старшим, и ни разу в жизни не успокаивал ревущих девчонок. Один раз он видел, как Вова Павлов, их сосед, успокаивал шестимесячного братишку: тряс погремушку над коляской.

Но погремушки в доме не было. И не поможет ей погремушка.

Что же делать? Женя даже вспотел, – как трудно было придумывать. Но он всё-таки придумал.

Он тихонько встал. Тихонько, чтобы не разбудить Саню, притащил из кухни большой умывальный таз, поставил его возле Саниной кровати. Потом долго носил воду в кувшине и выливал в таз. Налил его доверху. Тогда он достал самую прекрасную свою игрушку – парусную лодку – и пустил, её на воду.

Вот теперь не страшно. Может просыпаться. Каждому человеку понравится такая красота. Тут забудешь про всё на свете, когда её увидишь!

Но Саня всё не просыпалась. Только почмокала губами и перевернулась на другой бок.

Женя присел на корточки возле таза. Вот лодка отправляется в плавание вокруг всего глубокого моря. Плывёт, плывёт, всё спокойно…

Женя запустил обе руки в воду. Вот на море поднимаются волны. Поднимаются, поднимаются, но лодка только качается и не опрокидывается.

Волны всё сильнее, начинается страшная буря!

Женя устроил такую бурю, что лодка не выдержала и опрокинулась.

– Спасайся кто может! Крушение! – закричал Женя во всё горло и выхватил лодку из моря.

Он поглядел на кровать: проснулась Саня или нет?

А кровать пустая. На ней никого нет. Что такое? Где Саня?

Вон она где! Лежит животом на подоконнике и ноги свесила в палисадник! Хочет вылезти из окна. Но там же высоко, нельзя прыгать, и вылезать-то умеет один Женя!

Тут Женя опять испугался. Кинулся к окошку, успел схватить Саню за руки. Стал тащить её в комнаты, а она упирается. Кричит:

– Пусти! Там курочки! Хочу курочек!

А за окном нет никаких кур. Там палисадник и цветы, и одни воробьи скачут по грядкам.

Но этой девочке ничего нельзя было доказать. Она твердила своё и выворачивалась из Жениных рук, так что он чуть-чуть сам не упал из окошка. Но всё-таки Жене было семь лет, а ей всего четыре, так что Женя с ней справился, хоть и с трудом.

Он стащил Саню в комнату и хотел шлёпнуть как следует, но не знал, имеют ли право старшие братья шлёпать непослушных сестёр. Поэтому он не шлёпнул, а только нахмурился и очень строго сказал:

– Ты больше никогда не смей так делать. Я не позволяю. Убьёшься – понимаешь или нет? Давай лучше лодку пускать. Ты видела лодку? А кур никаких нет, не выдумывай.

– Сам не выдумывай, – громко сказала Саня. Она отчётливо выговаривала все слова. – Есть курочки. Они там поют.

Женя прислушался. А ведь правда, поют! Слышно, как на третьем птичнике, самом близком, кудахчут куры, заливаются петухи… Женя перестал их замечать, потому что давно привык к этим звукам.

– Это на птичнике, – сказал он.

– Хочу на птичник, – сказала Саня и зашагала к окну.

– Нельзя! – крикнул Женя. – Будешь ты слушаться или нет? Идём сейчас же лодку пускать. Сейчас я её запущу и сделаю волны, а ты будешь смотреть, как она не опрокидывается.

– Сама запущу, а ты будешь смотреть, – объявила Саня и схватила лодку обеими руками.

– Не хватай, сломаешь! – испугался Женя.

А Саня с лодкой в руках быстро юркнула под стол и вылезла с другой стороны.

Женя бросился ловить её. Она увёртывалась, бегала вокруг стола, смеялась и визжала. Видно, ей очень нравилась такая игра.

Но Женя очень рассердился. Ему, наконец, удалось поймать Саню. Он схватил лодку и так сильно дёрнул к себе, что Саня не удержалась на ногах и упала.

И надо же было случиться, что упала она на край таза!

Таз опрокинулся на неё и всю её окатил холодной водой.

Девочка барахталась в огромной луже, вся мокрая, испуганная и с плачем звала свою маму. А мама её была уже далеко и не могла успокоить её.

Женя испугался, растерялся. Сунул куда-то лодку, сбегал за тряпкой. Окунул её в лужу; она тотчас намокла, а лужа не стала меньше. Женя бросил тряпку и кинулся вытаскивать Саню из лужи. Вытащил, посадил на стул, а дальше не знал, что и делать.

Саня кричала так, что на улице было слышно. Вот так успокоил! Снять с неё мокрую майку? А что надеть?

Женя огляделся и ахнул: под кроватью в воде стояли мамины новые тапочки, а рядом мокло Санино платье и бельё. Как же оно оказалось на полу?

Скорее вытереть лужу, а то мама рассердится… А Саня дрожит в мокрой майке и уже охрипла от плача, стонет и зовёт: