Во имя себя

Стефан также остановился. Улыбнулся и лёгким взмахом головы убрал свисающие на глаза светлые пряди.

– Занимаюсь. Как вам, наверное, известно, я чувствую камни и руды. Это весьма удачный дар для работы с артефактами. Отец устроил мне небольшую лабораторию. К институтским занятиям меня пока ещё не допустили, но отец смог достать нужную литературу. А сила. Она столь же строптива, как и у остальных. Однако, Его Благородие обеспечил мне все возможности для упорных тренировок в контроле. – Стефан потёр правой рукой запястье левой и, кажется, собрался что-то добавить, но промолчал.

Я нахмурилась: как же так? Каждый с ведовскими силами до поры учится лишь контролю. Помнится, гувернёр говорил, что применять их до первой ночи супружества – плохая мысль. Частое использование ведовских сил без супруга или супруги, способного уравновесить их, пагубно сказывается на здоровье физическом и психическом. Потому и поступали в институт юноши только после женитьбы, до этого лишь в теории изучая свой дар. Только для упражнений на овладение силой и контроль её делалось исключение.

Стефан посмотрел на меня, усмехнулся и отвёл взгляд.

– Вы знаете, Ульяна Петровна, он всегда считал меня недостойным наследником. Не припомню ни единой похвалы, видно я разочаровал его сразу после своего рождения. Не подумайте, я не ищу Вашей жалости, просто хочу, чтобы Вы чуть лучше поняли мою семью.

Это было неожиданно, получилось лишь кивнуть в ответ.

– Так вот… Марк Прохорович заинтересовался мною лишь после того, как проснулся дар. До того я большей частью жил у родителей Татьяны Адамовны. Её, впрочем, отец также часто туда отсылал. Он ещё надеялся на другого наследника, но её здоровье… Впрочем, Вы, верно, уже знаете. Когда проснулся дар, Его Благородие вернул меня в городской дом. Он думал, что это может быть полезно семейному делу. Я старался, был послушен, но что у меня могло получиться? Пришлось снова отправиться в Малинки. Вы решите, это глупо, но я всё ещё надеялся на его любовь или уважение. И, живя там, всё же смог в какой-то степени приручить свой дар.

Стефан замолчал. Чуть подождав, я всё же спросила:

– Марк Прохорович забрал Вас к себе?

– Да. – Жених вновь потёр левую руку. – Забрал. Вы знаете… Я хотел бы Вам сказать… Как бывает в книгах? Он мне более не нужен, и тому подобное. Только это не так. И сейчас, когда Его Благородие кивает в ответ на мой доклад о успехе, я становлюсь почти что счастлив.

Стефан так просто по-детски улыбнулся.

– Но ведь Вам более не требуется его одобрения, Стефан Маркович. У Вас скоро будет своя семья. – Я в неясном трепете осторожно взяла его за руку. Щёки мои заполыхали. – Мы можем жить отдельным домом. Марк Прохорович не посмеет лишить Вас содержания, даже закон ему не позволит.

Лицо суженого приняло обычное виноватое выражение.

– Вы ещё плохо знакомы с моим отцом. К тому же, мне не хотелось бы подвергать Вас излишним тяготам, а, поверьте, содержание от него будет весьма невелико. Да и как будущему наследнику мне не стоит слишком уж с ним ссориться.

Он просто боялся. Это было видно по бегающему взгляду, по тому, как Стефан вновь трёт руку, было слышно в коротких смешках и вздохах. Такой красивый, что уж скрывать. Но такой слабый.

Некоторое время мы шли в тишине. Я заметила дорожку, ведущую за пределы царства стриженых зелёных оградок, и свернула в ту сторону. Впереди за невысоким кирпичным заборчиком росло множество деревьев, тянуло прохладой. Всё это напоминало наш парк в Горлицах. Стефан по-прежнему шёл рядом.

Я поглядывала на жениха, но тот, похоже, был увлечён своими думами.

– Ульяна Петровна, Вы хотите меня о чём-то спросить?

– Да, Стефан Маркович.

До этого мне хотелось поговорить о будущей семейной жизни, но после его откровений это, пожалуй, не имело смысла. Неожиданно снова вспомнился ярин Танич со своими подозрениями, и его пылкая речь на балу.

– Простите великодушно, но я должна спросить. До меня дошли слухи о несчастьях, что преследуют Ваших родственниц.

– О, понимаю о чём Вы. – Откуда-то из-за деревьев донеслось ржание, Стефан обернулся на звук. – Ульяна Петровна, Пётр Афанасьевич говорил, вам нравятся лошади? Не хотите ли прогуляться до конюшен? Конезавод отец обустроил, выкупив соседнее имение, но зачастую ему некогда туда ездить. Для решения некоторых вопросов животных ему пригоняют сюда. Сегодня как раз такой случай.

– Люблю. – Кивнула. – В нашей семье все любят лошадей, батюшка держит хорошие конюшни в Горлицах.

– Что ж, нынче отец должен был выбирать жеребцов для предстоящей случки. Думаю, Вы сможете на них посмотреть на плацу. Уверен, Ваших родных тоже вскоре приведут туда для демонстрации очередной гордости Его Благородия. Возвращаясь к моим родственницам. У нас большая семья. У маменьки девять братьев и сестёр, у отца, правда, всего четверо. В любом случае у меня хватает кузин и кузенов. Не все они отличаются хорошим здоровьем.

Стефан остановился посреди посыпанной мелким камнем дорожки, вынуждая сделать то же самое. Аккуратно провёл своими длинными тонкими пальцами по моему виску, поправляя непослушный локон. Сердце пропустило такт, ладони вдруг нагрелись, на мгновение проявились тонкие нити энергий вокруг. С зачарованными шпильками моя причёска была идеальна. Значит, это лишь предлог коснуться.

– Вот почему я бесконечно рад Вашему крепкому здоровью, в котором Ваши родители уверили отца. – Его узкая ладонь опустилась, мимоходом стряхнув с моего затянутого в жёлтую ткань плечика невидимую пылинку. – Было бы жаль потерять такую прекрасную невесту. У меня множество планов на десятки лет долгой и счастливой жизни.

Я так и не рискнула поднять глаза, лишь молча опёрлась на вновь предложенную руку и, не видя тропы, пошла рядом. От неловкости шумело в ушах, больше всего хотелось сейчас оказаться на Яке на любимом лугу у Горлиц. Вдохнуть тёплый вечерний воздух, наполненный запахами, вернуть свободу от мельтешащих мыслей и чувств.

Впереди и правда показался плац. По нему неторопливо ходили, видимо, те самые жеребцы. Рядом с изгородью стояла группа людей, в которых можно было без труда узнать родителей, бабушку и чету Врековых.

– Похоже, я был прав.

Дорога к плацу лежала мимо пары ещё каких-то строений. Из крайнего вдруг раздалось ржание. Нервное, злое.

– Там один из жеребцов? – Я повернулась к Стефану.

– Это здание обычно пустует. Не могу Вам сказать.

В этом месте дорожка подходила ближе к сараю, пересекаясь с другой, ведущей к его широким воротам. Когда ржание повторилось, я обернулась на звук. Одна из створок приоткрылась. Из сарая вышел какой-то работник. За его спиной виднелись ещё несколько человек и лошадь, которую они, опутав верёвками, укладывали на землю.

«Наверное, животное нужно осмотреть?»

Я вернулась взглядом к дороге. Можно попробовать ещё расспросить про девушек, про их слабое здоровье и так уже было известно.

От сарая вновь раздалось ржание, а после слух уловил звук глухого влажного удара.

Я не смогла удержаться, обернулась. Дальше всё смешалось.

Идущий обратно от соседнего здания работник.

Открывающаяся вновь створка ворот.

Лежащая без движения лошадь.

Блеснувшее в полумраке лезвие.

– Ульяна Петровна, пойдёмте дальше.

Серые спокойные глаза на совершенно бесстрастном лице.

Я вновь посмотрела на уже закрытые ворота.

– Это…

– Простите, Ваше Сиятельство. Вам не стоило это видеть. Похоже, этого жеребца отец уже забраковал. У породистых родителей не должно быть ни малейшего изъяна.

Мир в миг стал сочным и прозрачным, расцвёл яркими нитями энергии, что путались в узлы и собирались прядями. Одновременно были слышны самые далёкие звуки и исчезли близкие. Тонко и пронзительно зазвенело в голове. Я закрыла уши ладонями, не желая слышать Стефана и пытаясь избавиться от звона. Медленно села, после встала на колени и застонала. Ничего не помогало!

– Мне казалось, Вы лучше владеете своим даром. Я позову Ваших родителей, Ульяна Петровна.

Затихающий хруст камушков дорожки.

Голоса и множество приближающихся шагов.