Инструкция по эксплуатации дракона

– Сама вернёшь, если доживешь! – рявкнул он.

– Допустим, я извиняюсь за поведение члена моего гнезда. Рустик действовал импульсивно, его понять можно, он наркозависимый и от того непредсказуемый. Прости нас, мы не хотели.

– Плевать на твои извинения!

– Формальности в порядке, я принесла извинения. Была бы честь, как говорится.

Женька продолжала бежать вдоль машин, достигла восточной границы лагеря и перебежала на другую сторону. По пути отметила, что Баренцев оставался на месте, сложил руки на груди и следил за ней взглядом. Население лагеря притихло и дожидалось развязки.

– Заговорила о чести?

– Не надо меня пытаться задеть этим, – стукнула она ещё раз и послушала звук вибрируещего авто-дома. – У тебя репутация такова, что не тебе мне читать мораль. Это в теории, которую я прослушала в Отделе биологической безопасности. На практике, казалось бы, придраться не к чему, но это только поверхностное впечатление. Ты в совершенстве лжешь и скрываешь правду. А если лезть в детали…, ты мою Химеру давно хотел грохнуть и аварию подстроил. Машина ударила ровно в ее сиденье.

Кай даже не сдвинулся с места.

– Эта тварь вечно мешается под ногами.

Женька сама не ожидала, что ее случайное предположение окажется истиной, и вдзрогнула от неожиданности. Вот оно что!

– То есть, даже так! Мою химеру убить? Ну, знаете ли! И кто из нас двоих должен запихнуть свой самурайский бусидо в… не знаю, как в твоей анатомии называется это место.

И дракон сорвался. В одно мгновение подскочил к машине, за которой она стояла, и рывком сдвинул ее в сторону. Женька от нереальности происходящего опешила. Вот это силища. Автодом на основе КАМАЗа, несколько тонн весом, а он его как несущественную помеху убрал с пути. Стало быть, он даже в человеческой ипостаси – зверь с невероятной силищей. Она так и зависла с отвисшей челюстью, пока он надвигался на нее грозовой тучей.

Девушка перехватила топор и вытащила нож.

– А говорили всего шесть метаморфоз, – приглушенно бормотала она. – Лет шестьсот, не больше после человеческой жизни, а уже успел озвереть.

В очках не видно глаз, а может оно и к лучшему. Потому что в его облике спокойствие и напряжение, словно холодной корочкой покрылась огненная лава. У Женьки напротив, такой выброс адреналина, что вспотели и задрожали руки, а живот стянуло железными прутьями.

– Ты должна мне кровь! – рычал он, из глотки почти слышно рокот зверя.

– Если должна, значит верну, – огрызалась она, нервно озираясь по сторонам. – У меня были трудные времена, считай в долг взяла.

– Долг платежом красен, – зло ощерился он и сделал ещё один шаг.

Чем закончился бы их разговор, она так и не узнала, потому что в этот злосчастный момент из леса выскочила пресловутая Химера. Женька успела ее рассмотреть только мельком, и то что она увидела, не могло не ужаснуть. Что говорили на лекциях на этот счет? Химеры тоже меняют ипостаси? На них вылетело чудовищное существо с непропорционально огромными выпученными глазами и острыми, как иглы, зубами. Челюсть вытянулась вниз в неестественном оскале. Она летела, выставив когти вперед и шипела столь громко и пронзительно, что поневоле выронишь топор, а по спине от инфернальной жути промчится холод.

Кай молниеносно перехватил тварь одной рукой и с силой швырнул о землю. Маргоша дёрнулась и забилась в болезненных конвульсия. За спиной дракона зашипели его химеры и бросились рвать лазутчицу на части. Женька рванула ее прикрыть. Кай в бешенстве ударил, и тело Смородины, как щепка, отлетело в лес, ударилось о дерево и рухнуло вниз. Яркая вспышка боли, череп взорвался горячей кровью, и она провалилась в бездну.

Приходить в себя было больно. Башка беспокоила больше прочего, а громкие разговоры извне только усиливали муку. Ярче всех возмущалась Маргоша. Снова что-то не так, снова она чем-то недовольна и спорит с Василисой Яковлевной.

– Своих детей воспитывайте, Василиса Прокуроровна, – огрызалась девушка. – У вас их неполных трое, и если две младшенькие ещё с мозгами, то старшая Лизавета очень может быть уже презентовала их какому-нибудь голодному мишке. Не добровольно.

– Ох, Маргоша, – запевала вторая склочница. – Я-то думала, что ты язык только по делу применяешь, деньги на роскошную жизнь зарабатываешь искусством затейливым. А ты оказывается забросила доходный бизнес, злоязычием увлеклась. Лизка вернётся, мозги у нее невкусные, никому не нравились. Не в меня пошла.

– Да если бы она пошла в вас, паспортистки бы удавились менять ей корочки. Штампы о браке и разводе некуда было бы ставить. А тетки в загсах за руку здоровались бы, – пропела Самохвал.

– А с тобой тоже здороваются тетки. Только не те, которые в загсе работают, а те что по вечерам на работу вылетают. С цветков ночных.

– Ага, и вам, Василиса Перестарковна, приветы передают. Как там она на пенсии, наша звездочка?

– Прикройся, – по-матерински недобро возмущалась Василиса Яковлевна. – Посмотри, на что похожа стала. Тьфу. Ватник рваный, из худи грудь вывалилась. Тебя что, дальнобои на трассе порвали?

– А вы завидуете, Василиса Пеньюаровна?

– Может хватит уже, Маргуня? – вздохнула Витка. – Достали всех, из дома даже Максимка и Игоряша сбежали. Мы поняли, что ты как всегда не при чем. Что случилось-то? Женька убежала на поиски Лизаветы Игоревны, а вернулись вы уже вместе, причем Женька без сознания и в крови, а у тебя вся одежда в клочья, будто тебя собаками рвали. Это что, вы в лесу мирились? Задумано так?

– Слушайте, – продолжала огрызаться Самохвал. – Что опять не так? Вам не угодить. Живой вернёшься – плохо, в крови – тоже плохо. Кстати, Витольд, зацени. Нормально так ватник порван? Последний писк моды, а-ля мегаполисо-маргинало. Стильненько, не находишь? Толстой нитью крупными стяжками скрепить, и на неделю высокой моды до городу Парижу. Василиса Бесвкусовна, вставьте свое емкое и осуждающее про то как нонче хуже, чем когда-то.

– Бомжиха.

– Ну, вот, поперли комментарии критиков. Да здравствует хайп.

– Машунь, что случилось то? – просительно заныла Витка.

Маргоша нетерпеливо вздохнула.

– В который раз на Бис. Не поняла ничего, картинки быстро менялись, как в кино. Короткометражка. Итак, бегу я по лесу, слышу, наших бьют, выскочила, как закричу, чтобы не трогали Смородину. Вот. А дальше, как в тумане. Бац, и мы у вашего крылечка.

– Мы так и поняли, – поджала губы Василиса и наигранно потрогала лоб Маргоши на предмет вменяемости. – Вы всех победили, а трудности с одеждой поимели на обратном пути. Откуда кровь на Дженифер, убогая?

– А это не ее кровь.

– А чья?

– Видимо дерева, на которое она шмякнулась, – без тени смущения несла Маргоша. – Мы же вместе проверили, на ней ни одной царапины. В чем претензии? Постирушки в холодной реченьке пугают, Василиса Радикулитовна?

– Нет, все же вывела, стерва блондинистая, – выругалась женщина. – Сейчас я тебе подправлю твой бомжеватый кантри стиль. Фурор до городу Парижу произведешь. Для полного образа я твою наглую мордоворотку украшу бланшем под глазом.

Женька сквозь боль услышала звуки возни, затянувшуюся церемонию прощания и громкие стуки дверью.

– Ага, щас, так я тебе и далась, Василиса Змеюковна, – счастливо пихалась в дверях Маргоша.

– Грудь прибери, мадонна с трассы.

– Мне хотя бы есть что прибирать. А вы так, фикцию в лифчик застегиваете.

– Дура, мужики кругом пялятся.

– Женская грудь действует на мужчин благотворно. Может вашему Ансельмо полегчает, печень поправится. Вы мне ещё спасибо должны сказать, Василиса Плоскостоповна.

– Да иди ты уже, прилипла, как муха к ленте. Пошла прочь в свой дом.

– И пойду. Очень сексу хочется. Исключительно для вашего склероза, секс – это когда мужчина и женщина…

Женька поднялась и села на печи. Василиса Яковлевна наконец вытолкала Маргошу ногами и прикрыла дверь. Они дома, боль утихает, в теле приятная нега, силы возвращаются. Что это было? Она отчетливо все помнит. Маргоша вылетела из леса, на нее набросились чужие химеры и рвали на части неживую плоть. Кай ударил Женьку. От удара она лишилась сознания, а пришла в себя уже дома.

Экие чудеса.