Умирают только короли

– Пусть сдохнет! – выпучил глаза Император и страстно чмокнул поросёнка в пятачок. – Только тогда я успокоюсь и буду спать спокойно. В моем сне он напал на Ригорон, будучи смертельно больным. Он харкал кровью и едва дышал, но попирал мою землю своими сапогами. Ты снова будешь утверждать, что это совпадение?

– Если ты не заметил, он не желает войны с Ригороном, – ответила женщина и небрежно воткнула поросенку в рыльце остатки десерта. – Возможно, он не так плох, как тебе кажется? Возможно, дело не в нем?

– Альфа, не зли меня. Мне важно, чтобы он и шагу не сделал по земле Ригорона. И если для этого он должен загнуться, пусть сделает это поскорее.

– Я всё время забываю, какой ты у меня потомственный душегуб, – улыбнулась она и поцеловала его в щёку. – Родион в своих письмах указывал на то, что послов в Падмиру выслал Загард, а не Генрад. Его брат взойдёт на трон после смерти короля. Загард готовит войну с Ригороном? Опасаться стоит младшего брата.

Император с сомнением покачал головой и наконец удовлетворенно кивнул.

– Родик сильно подпортит им планы. Он умеет делать это лучше прочих и взялся со всем рвением. Я в него верю. Плохо они нас знают, мы ещё заставим наших врагов раскаиваться и просить ригоронский хлебушек.

Мужчина надел халат и вышел с женой в гостиную. Руку оттягивал любимый поросёнок.

Глава 2

Море течений

Кровавые пятна на поверхности воды пенились и разбивались волной о лодку. Запах смерти ударил в ноздри. Словно завороженная, она смотрела туда, где всего несколько мгновений назад торчала голова рудокопа. Несчастный нашёл свою участь в голодных утробах морских тварей. Она пыталась ему помочь, но было слишком поздно. Всего несколько капель крови призвали хищников. В пылу борьбы за лодку она забыла об этой опасности.

Перед глазами застыли неприглядные подробности. Его глаза, когда он почувствовал чьё-то незримое присутствие, его искажённое лицо и крик, будто не человек кричал. А затем чудовищная пасть и клочья мяса в бурлящей крови. Парень ещё цеплялся за борта лодки, но Аяна поняла, что борьба бессмысленна и только принесёт ему большие страдания, и отпустила руки. Мужчина издал последний крик, закрутился в водовороте скользких тел и скрылся под водой, щедро обагряя её кровью.

– Боги, – повторяла она. – Только не это!

Аяна отпрянула вглубь лодки и упала на маленькую скамейку. Её вырвало, но она даже не попыталась перегнуться через борт, настолько боялась акул. Она не плакала, просто дрожала и выла, не имея власти над собой, не понимая, как это остановить, как вырваться из кошмара.

С ней не могло такого произойти, она всё делала правильно. Она всего лишь хотела спасти несчастных, протянуть руку помощи, защитить и вместе добиться свободы. Нужно было всего лишь договориться, поверить друг другу и вместе выбираться из неприятностей. Из любой ситуации есть выход, можно найти золото, выкупить беглецов с рудников и отправить домой на лодке, полной провианта. Она и не вспомнила об акулах, так спешила помочь.

Скрип сломанной мачты привел девушку в чувство. Аяна растерянно осмотрелась по сторонам. Берег уже далеко, сердце сжалось от дурного предчувствия. Тенна! С трудом можно рассмотреть её фигурку рядом с грозным рудокопом. Она же совсем маленькая, не сможет дать ему отпор, она даже меч толком держать не умеет и наделает столько глупостей. Нужно срочно вернуться назад, к сестре, нужно спасти Тенну.

Девушка торопливо осмотрела лодку. Вёсла остались на берегу. Можно поставить парус, можно попробовать. Рудокоп подломил её у самой середины неловким падением. Едва парус поймает ветер, дерево не выдержит, и мачта рухнет в воду. Не беда, в её положении хвататься нужно за любую возможность. Но броситься в море и добраться вплавь…

Плавать их научил лучший учитель – Родион. У девочек совсем ничего не получалось, да и к чему это двум маленьким принцессам. Куда интереснее плескаться у берега, визжать и мочить наставников. Родители считали, что девочкам не следует отставать в развитии, им нужны навыки выживания, если они хотят навещать бабулю Кен в Алесции. Для того следует научиться плавать, пусть даже в пруду императорского дворца. И девочки учились, процесс им нравился, результаты не нравились родителям.

Как он подплыл незаметно, до сих пор остаётся загадкой, но Родион на деле показал, на что им руки и ноги в воде. Он вынырнул, опутанный водорослями, в синей краске лицо, настоящий утопленник месячной выдержки. Девочки истошно вопили и быстро достигли обратного берега, переплыв пруд в считанные мгновения. Насмешник гоготал так, что рухнул в воду и нахлебался ила. Он виноват, его показательно наказали, вечером его тошнило тиной, но нельзя не признать, что с того момента сестры хорошо держались на воде и лишь оттачивали мастерство с годами.

У Аяны хватит сил добраться до берега вплавь. Можно выломать скамейку и взять её с собой. Пусть даже плыть не до пляжа, до косы, она ближе, рукой подать до ближайших камней. Но сама мысль спуститься в воду с акулами вызывала дрожь и бессилие. Она не сделает этого.

– Безответственная, глупая девчонка! – ругалась сестра. – Как я могла попасться в эту ловушку!

Аяна долго всматривалась в удаляющийся берег. Но шли минуты, берег таял у неё на глазах, фигуры уже не различались в прибрежной дымке. Только сейчас Аяна начала задумываться над собственными несчастьями. Да, она по-прежнему оставалась в некоторой безопасности. У неё нет вёсел и мачты, но нет и пробоины. Продержаться в таком положении можно довольно долго. В лодке есть всё необходимое для ловли, и, хотя сырая рыба не лучший выбор, голод её не страшил.

Воды мало. При всей бережливости одного бурдюка надолго не хватит. Нужно рассчитать дневную норму и строго её придерживаться.

Что касается погоды, то за то время, пока девушки находились в Ласции, море лишь изредка волновалось. Море течений спокойнее западного Моря бурь, здесь другая беда, коварством своим превосходящая любую бурю и продолжительный штиль. Своенравные течения делают море настоящим порталом со множеством дверей.

Течение Ведьмин путь проходит вдоль восточного побережья Алесции с юга на север. Справиться с течением под силу лишь большим военным судам или парусному судну с опытным мореходом у руля. Но и те порой попадались в хитроумные ловушки моря. Течения имели свойство меняться и могли играть беззащитным судном много дней, недель или даже месяцев.

Основной поток идёт по направлению с юга на север, вдоль берегов Ласции. Затем он берёт чуть восточнее, обходя каменный асцийский пик, коим завершается цепь Пограничных гор. После Каменного полуострова течение пролегает дальше, на север, вдоль восточных рубежей Ригорона. Не случись никаких препятствий, Аяна без лишних усилий попадёт в воды Ригорона. Девушка нащупала на груди кожаный мешочек с фамильной драгоценностью, точной копией перстня Тенны. Его можно предъявить военному судну и попросить защиты, или за его цену попросить ригоронских рыбаков о помощи. Всё это крайний вариант, во многих случаях он мог не сработать, кто знает, какие встречи сулит море.

О худшем Аяна старалась не думать. Путь до ригоронского берега может занять около двух недель. Поправка на отсутствие паруса, и выходило уже три недели. Воду следовало расходовать очень бережно, покуда она главная ценность, дороже любого перстня. И молить богов о встрече ласцийских рыбаков или асцийских торговых судов. Лодка Аяны пройдёт вдоль всего восточного побережья Алесции, есть надежда закончить опасное плавание очень скоро.

На протяжении первого дня пути девушка беспрестанно вглядывалась в море и держала наготове сигнальный рожок. Завидев тёмную точку где-то вдали, она дула со всех сил, призывая на помощь неведомых спасителей. Однако каждый раз ошибалась, и точка расплывалась и таяла у неё на глазах.

Аяна высекла на бортике лодки две засечки. За весь день пути рожок ни разу не использовался по назначению. Она маялась от безделья и выдувала из него скучные мелодии, пока не почувствовала острый приступ жажды. Смакуя вкус пресной воды, девушка признала, что ничего слаще не пробовала даже на пиру в императорском дворце.

Здесь, находясь в полном одиночестве, Аяна почувствовала непреодолимую тоску по дому и братьям, и ужас от того, что всё это можно потерять вот так, в одночасье по собственной глупости. А Родион их предупреждал. Да, тот самый Родион, который вечно мешает всем жить, противостоит всему дому, который вдоволь посмеётся над тобой, а уж потом подаст руку, чтобы вытащить тебя из лужи.

Нынче у неё много времени, чтобы подумать о прошлом. Родион такой, какой есть, и другим не мог стать в силу множества обстоятельств. Разве мог он тягаться со старшим братом? Ридалаг превосходит его и в силе, и в росте. А со старшим ещё и Риккон, поборник правил и порядка. Вместе это настоящая непробиваемая стена.

А следом за Родионом близнецы, они всегда только вдвоём, быть может уступали ему в силе ума, но в остальном вдвое превосходили. С сёстрами тоже сложно, они по рождению ригоронки, но, по договору между родителями, алесцийки, не в их правилах уступать. Есть ещё младший Гор, но тот пользовался привилегиями младшего, его опекали и баловали, к нему трудно подступиться без последствий.

Родион остался в полном одиночестве, один против всех. Он научился защищаться и выживать особым способом, в совершенстве овладел оружием слова. Он искусен в любой подковерной борьбе, а все улики уничтожал так, что виновного не вычисляли, а просто назначали. Кто, кроме Родиона, на такое способен.

Аяна без труда представила себе искажённое гневом лицо отца, когда он узнает, что Тенна оказалась в руках беглого рудокопа, а Аяна блуждала одна по Морю течений, рискуя погибнуть от жажды. Отец отходчив, но на этот раз девочки не отделаются простым порицанием.

На сторону отца встанет Мама. Если решили помогать, просто отойдите в сторону. Беглецы не нанесли вреда, отдайте вёсла, не мешайтесь под ногами и пожелайте доброго пути, как сделала это сама Альфиния в горном ущелье с их будущим отцом.

Что касается братьев, то Гора, Яни и Ти не следовало даже брать в расчёт. Они будут наслаждаться гневом родителей. Ридалаг во всём поддержит отца, Риккон поддержит Лага. Оставался Родион. Аяна поморщила носик. Неприятно это признавать, но Родион единственный, кто может изменить ситуацию, и сделать её либо невыносимой, либо сносной. Для него не существует лишних условностей, он не сторонник строгих правил, он готов меняться, если есть необходимость, готов смотреть на любую ситуацию с разных сторон. Если привлечь его на свою сторону, он способен так выкрутить их историю, что все признают девочек невинными жертвами, а вину возложат на того же Родика, с него не убудет.

Аяна нанесла шестую черточку на борту лодки и поморщилась. От блеска воды болели глаза, она нехотя посматривала по сторонам. Лодка всё больше брала на северо-восток, стало быть, лодка обходит Асцию и её каменный рукав. В этот день путница снова взялась за охоту, рыбу ловила каждый день, затем разделывала её и тонкими кусочками сушила на солнце. Голод отступал быстро, усиливая жажду до головокружения, до навязчивого желания выпить бурдюк одним залпом или напиться морской воды.

– Самое время удариться в панику, – шептала Аяна, наблюдая стайку дельфинов.

Десятая черта на борту смотрелась пугающе. Она несколько раз пересчитала дни и усомнилась в правильности отметок. Аппетит пропал, жажда стала нестерпимой, у неё слабели тело и разум. Ей начали видеться корабли, она дула в рожок до изнеможения, почти приближалась к спасительным бортам и падала от бессилия назад, в лодку.

Ночью видения закончились, Аяна признала, что была неправа, её стратегия выживания в корне ошибочная. Теперь она целый день куталась в парусину, чтобы кожа не теряла влагу. На обломок мачты прикрепила длинный сигнальный флажок, а кусочки рыбы заглатывала не жуя, чтобы не тратить слюну. Воду расходовала только на то, чтобы смочить губы и горло. Это даст ей несколько дополнительных дней пути.

При всей бережливости на двадцатый день вода закончилась. Аяна слизнула последние капли и принялась ждать. Надолго она проваливалась в тягучее бессознательное состояние, где не было ни снов, ни жажды, ни боли, ни отчаяния. Тело будто отделилось от сознания, его не было, немного непривычно, но так легко, будто освободилась от какой-то лишней детали. С ней остались только непривычные ощущения полёта, успокоения и тишины.

А потом она почувствовала нарастающий шум в ушах и непривычную влагу на губах. В глотку вливались почти незнакомые ощущения, это вода, она прохладная, пресная, почти сладкая. Девушка захлебнулась и закашлялась, но подняла руку, вцепилась в плошку с водой и втянула сразу всю влагу. Ей мало, так мало, что те несколько глотков не спасение, а яд.

– Воды!

Ей нужно ещё, в костях ломка, будто не хватает воздуха. Аяна с болью открыла глаза, маленькие щелки, ничего не разобрать в этом странном мире. Он заполнен чужим лицом, оно совсем близко, у него чёрные глаза и родинка на переносице.

– Воды!

Глаза юноши вспыхнули, он коснулся губами её глаз и громко застонал. Никак не разобрать, что он делает, но движения его ускорились, он закричал и счастливо завис над её лицом.

– Воды!

– Итель, не давай ей больше воды. Она придёт в себя и перережет тебе глотку, – раздался громкий окрик.

– Хватит, парень. Трижды уже потешился.

– Пусть тешится, она у него первая. Оши даст ему только после замужества, а до того ещё года два, – смеялся мужчина.

Язык отличался от ригоронского и алесцийского, Аяна узнала речь. Отец, заботясь о воспитании детей, обязал всех освоить иноземные языки. Давались они тяжело, дети увиливали от наставников и всячески избегали новых знаний. Но, если старших сыновей лично экзаменовал отец, то младшие дети и в этом получили послабление. Девочки не выучили бы даже основ гралийского языка, если бы не лучший учитель – Родион. Он решился вести личный дневник, так и объявил на семейном ужине. Охота за его дневником стала лучшим развлечением младших детей, девочки и близнецы с ног сбились, разыскивая сакральную тетрадь, рассорились и подрались, но в итоге отыскали несколько страниц убористого мелкого шрифта. И был он на гралийском.