Механическая пчела

Механическая пчела
Нина Юрьевна Князькова

Май-плюс #8
Максим привык изобретать что-то новое для жителей Мая и Березкино. Иногда он создавал новые лекарства, иногда материалы, иногда крохотных пчел и шмелей, так похожих на настоящих. Он привык к такой своей жизни, привык, что не все его эксперименты понимают местные жители, привык бояться Хозяина. Но все это было лишь до того времени, пока в Мае не появилась одна женщина, которая смогла удивить его.

Восьмая книга серии «Май-плюс»!

Нина Князькова

Механическая пчела

Глава 1

Лира

Я медленно открыла глаза. Облизнула сухие губы и улыбнулась. Сегодня я не умерла. Хорошо. Хотя, я уже давно не боюсь смерти. Я боюсь боли и продолжения этой муки. Не для меня. Отец, так и не смирившийся с тем, что его дочь больна, каждую минуту изводил себя поиском лекарства для меня. Он давно продал свою успешную фирму, искал для меня врачей, возил по клиникам и странам. Но последняя стадия рака – это приговор. Он лишь отсрочил мою кончину, дал мне время закончить все дела. Вот и вчера меня привезли из больницы домой… умирать.

Первое, что меня удивило дома так это поведение отца. Он выглядел умиротворенным. Ходил по квартире, насвистывал веселую песню и переносил вещи из угла в угол.

– Доброе утро, – заглянул он ко мне в гостиную из кухни, когда услышал, как я зашевелилась.

– Доброе, – слабо улыбнулась я.

– Сейчас будет завтрак, – отец снова ушел на кухню, а через минуту вернулся с бутылочкой в руке. Что-то больше, чем питательную, смесь мой желудок уже отказывался принимать. – Давай-ка, я тебя накормлю и нам нужно поговорить.

Я вздохнула.

– Пап, только не надо меня снова пытаться вылечить, – я строго на него посмотрела. Сделать что-то большее мне мешала слабость.

– Пчелка моя, ну что ты. Больше никаких зарубежных светил медицины и старых безмозглых докторов наук, – как-то слишком радостно пропел он.

Я напряглась еще больше.

– Па-ап, что ты задумал? – Я отвернулась от бутылочки, показывая, что он меня не сможет покормить, пока не расскажет в чем дело.

Он вздохнул и пригладил свои совершенно седые волосы.

– Мы с тобой уезжаем через два часа, – нехотя признался он.

Я поморщилась. Опять? Снова куда-то ехать? Снова пытаться вдохнуть жизнь в мое измученное почти мертвое тело? Зачем? Для чего?

Пока я задавалась этими вопросами, отец меня покормил и поменял белье. Убрав всё за мной, он снова сел рядом.

– И куда мы едем? – Сил, чтобы спорить, у меня не было. Если я хочу узнать информацию, то лишних вопросов задавать нет никакого смысла.

– В город Май, – ласково улыбнулся он усталой улыбкой.

Я удивилась. Что-то я ни разу не слышала про город с таким названием.

– Далеко? – Забеспокоилась я.

– Два дня пути на машине, – отец оглядел гостиную. – Я собрал необходимые вещи, купил подходящую машину для того, чтобы тебе было комфортно ехать. Не переживай. Я все предусмотрел.

– И кто с нами поедет? – Я недоверчиво на него посмотрела. Кто-то же должен будет сменить его в пути.

– Никто. Ты не переживай. Я забронировал место в гостинице и нам будет, где отдохнуть. Там все предусмотрено для каталок и прочего, я проверил, – он потрепал меня по руке. – Сейчас я твои лекарства упакую и можем ехать.

– Пап, я не хочу, – я бессильно захныкала.

– Пчелка моя, я очень тебя прошу. Ради меня. Одна поездка и всё. Я больше никуда тебя не повезу. Если эти люди скажут мне, что ты безнадежна…, – он украдкой вытер слезу и отвернулся.

– Там хотя бы красиво? – Смирилась я.

– Там горы, – кивнул он и поцеловал меня в щеку. – Набирайся сил, они нам понадобятся.

Горы? Что ж, хот бы умру я в красивом месте. И буду лежать на каком-нибудь склоне-кладбище и слышать пение птиц каждую весну. А с гор наверняка побегут ручьи….

Я следила за тем, как папа носится по комнате, и старалась смириться с тем, что я больше совсем ничего не могу. Даже сопротивляться лечению. Проще просто согласиться, чтобы меня перестали уговаривать. И не то, чтобы отец был каким-то плохим. Нет. Но мама моя умерла, когда мне еще и десяти лет не было. Отец воспитывал меня в одиночку, дал хорошее образование, много работал, чтобы я ни в чем не нуждалась. Я и не нуждалась.

Папа дал мне все, что может дать хороший отец в этом мире. Кроме… красоты и здоровья. Если честно, то до болезни я была той еще…. Нет, не толстушкой. Скорее, весьма упитанной тяжеловесной дамой в основательных роговых очках, которые служили мне больше антуражем. И работала я в собственной адвокатской фирме, которая выиграла немало дел и имела соответствующую репутацию. Сейчас компания была успешно продана моему бывшему заместителю, а мне лишь оставалось надеяться, что мои бывшие сотрудники не посрамят мое имя.

Да, еще три года назад я была хорошим юристом, сейчас же я умирала, умирала долго и нудно, заставляя этим страдать все мое окружение. Хорошо умирать, когда тебе девяносто, когда все твои мирские дела закончены. Плохо делать это в сорок три, когда ты всю жизнь потратила на карьеру, и даже матерью стать не смогла. Не то, чтобы я не пыталась. Были у меня романы. Да, внешность у меня всегда была не очень изящная, но я старалась брать умом и эрудицией. И деньгами тоже. Но первое же серьезное обследование показало, что детей иметь я никогда не буду, а брать себе ребенка со стороны…. Нет, к этому я оказалась тоже не готова. Наверное, я потому и ушла с головой в свою любимую работу.

– Готова? – Отец вошел в гостиную уже полностью одетый.

– Что-то я не очень хочу ехать, – поделилась с ним здравой мыслью.

– Это потому, что погода на улице стоит пасмурная. Но как только выйдет солнышко, тебе сразу станет веселее, – папа в такие минуты старался разговаривать со мной, как с ребенком.

Так, приговаривая, он полностью одел меня, погрузил на кресло-каталку и повез прочь из квартиры, которую я последние два с половиной года считала своим домом. У меня почему-то возникло ощущение, что я сюда больше никогда не вернусь. Ну да, времени у меня совсем не осталось.

Машина оказалась потрепанным микроавтобусом, внутри которого была приварена конструкция, по виду напоминающая больничную кровать.

– Пап? – Занервничала я.

– Всё хорошо. Я сам все проверил. Тут есть ремни, они тебя будут держать, – он с энтузиазмом принялся за мое перемещение. Мне оставалось только стоически терпеть, потому что любое перемещение моего тела отдавало повсеместной тупой болью. Я к ней привыкла. Наверное. – Сейчас поставим тебе укол и поедем, – отец склонился надо мной, чтобы перехватить мое истощенное тело ремнями.

– Я потерплю, – сжала зубы.

– Незачем, – покачал он головой. – Скоро все закончится.

Я только грустно усмехнулась. Да, скоро все закончится. Вот только этот укол не только снимал боль, он туманил разум и… как будто отбирал у меня то самое оставшееся время, которое я могла потратить на что-то другое. На разговоры с отцом, на мысли, на возможность послушать аудиокниги. Или даже на борьбу с выматывающей постоянной болью. Именно она не давала мне забыть, что я все еще жива и мыслю.

– Ты как? – Папа убрал шприц и расправил рукав моей кофты.

– Нормально, – я снова облизала пересохшие губы. – Ты только не беспокойся, – слабо улыбнулась ему.

Он только тяжело вздохнул и перелез на водительское сиденье и завел машину. Что ж, наверное, это хорошо, если я просплю большую часть нашего пути. Уже проваливаясь в забытье, я загадала маленькое желание. Если уж я буду умирать не дома, то хочу сделать это в красивом месте.