Мы в порядке

Она молчит. Я заливаю сухую лапшу кипятком. Открываю пакетики с приправой. Посыпаю сверху. Перемешиваю. Теперь остается только ждать, так что я вынуждена повернуться к Мейбл.

– Он знает, что у меня есть лучшая подруга по имени Марин, что ее вырастил дедушка, которого я любила, как своего собственного. Он знает, что через несколько дней после моего отъезда в колледж Дедуля утонул и что с той самой ночи моя подруга Марин ни разу не разговаривала ни с кем из близких. Даже со мной.

Я вытираю слезы тыльной стороной ладони.

Я жду.

– И он знает, что к концу наши отношения… стали сложнее. И он это принимает.

Я пытаюсь вспомнить, как мы раньше разговаривали о парнях. Что бы я на это ответила? Наверно, попросила бы показать его фото. Уверена, у нее в телефоне десятки его снимков.

Но я не хочу на него смотреть.

Надо хоть что-нибудь сказать.

– Кажется, он хороший, – произношу я и только потом понимаю, что она толком ничего о нем не рассказала. – Ну, то есть я уверена, что ты выбрала хорошего парня.

Я чувствую ее взгляд, но не могу больше выдавить ни звука. Мы едим в тишине.

– На четвертом этаже есть комната отдыха, – говорю я, когда миски пустеют. – Если хочешь, можем посмотреть кино.

– Я правда очень устала, – отвечает она. – Думаю, лучше поспать.

– Да, конечно. – Я смотрю на часы. Девять с чем-то, а в Калифорнии на три часа меньше.

– Твоя соседка не будет против? – спрашивает она, указывая на постель Ханны.

– Нет, конечно. – Я с трудом выговариваю слова.

– Отлично. Тогда пойду готовиться ко сну.

Она берет косметичку и пижаму, поспешно хватает телефон, как будто я этого не замечу, и выскальзывает из комнаты.

Ее долго нет. Проходит десять минут, потом еще десять, и еще. Мне остается только сидеть и ждать.

Я слышу смех. Затем ее тон становится серьезней.

Она говорит: «Нет, не волнуйся».

Она говорит: «Обещаю».

Она говорит: «И я тебя люблю».

Глава пятая

МАЙ

Я переписала все отрывки о призраках, которые смогла отыскать, затем разложила листы на журнальном столике, рассортировала их и перечитала каждый текст раз десять. Я начала понимать, что сами по себе призраки не так уж важны. Как заметила Мейбл, они просто слоняются на виду у героев.

Дело не в призраках, а в их словах.

Призраки сказали гувернантке, что она никогда не познает любовь.

Призрак сказал Джейн Эйр, что она одинока.

Призрак сказал семье Буэндиа, что их худшие страхи сбудутся: они обречены повторять свои ошибки.

Я набросала несколько заметок, затем взяла «Джейн Эйр» и растянулась на диване. Я читала ее бессчетное множество раз, как и другую свою любимую книгу – «Сто лет одиночества»[14 - «Сто лет одиночества» – роман колумбийского писателя Габриэля Гарсиа Маркеса (1927–2014), одно из наиболее известных произведений в жанре магического реализма.]. Последняя увлекала меня магией и образами, сюжетными хитросплетениями и размахом, а «Джейн Эйр» заставляла сердце биться чаще. Джейн была так одинока. Она была сильной, и честной, и настоящей. Я обожала обе книги, но каждую – по-своему.