Мертворожденная. Книга первая. Пробуждение

– Не надо. Я тоже вредничать могу. Только сдерживаюсь. Помнишь присказку про хамов? Не вступать с ними в полемику, они все равно задавят опытом. Так вот, триста лет опыт приличный, так что тоже учись сдерживаться со мной.

– Приму сей совет старой и мудрой женщины к сведению.

– Вот же коза. – беззлобно выругалась Маша. – Давай, до завтра. Адрес в телеге скину.

Утром я потратила минут десять на поиски Лихача, но тот как сквозь землю провалился. Рем еще спозаранку ушел на службу, а я уже начинала паниковать, как позвонила Маша:

– Между прочим, я сижу и жду тебя. Я это время могла бы провести с гораздо большей пользой.

– Прости, Лихача нигде найти не могу.

– Лихо одноглазое, что ли? И чего ты переживаешь, по своим делам ушел, что ему будет?

– А вдруг он потеряется в чужом городе или обидит кто…

– Лихо? – засмеялась Маша. – Я б на это посмотрела. Короче, хватит дурью маяться и дуй ко мне.

Машка вышла из подъезда в лёгкой курточке и примерно таких-же джинсах, как у меня, и в этом облачении мы выглядели с ней как сестры. Она села в машину и сказала:

– Трогай. – ну я и тронулась.

Мы ехали в тишине минут пять, и, не смотря на слова Маши, я все равно переживала за кота, и думала, как он там, и что делает без меня.

– Ну как ты, – спросила наконец Маша, заглядывая мне в глаза, – пока вроде нормальная. Держишься?

– А есть выбор? – хмыкнула я.

– Ну, тебе его при рождении не оставили. – согласила Маша.

– А зачем вообще? Ну, то есть, зачем меня родили? Мертворождённые же воплощение зла и все такое, и смысл им рожать, если после этого их ждет только вечная боль или смерть?

– А люди зачем рожают? Их после рождения детей ждет тоже самое, с тем отличием, что боль не вечная.

– Мертворожденные же не люди.

– Конечно нет. Мертворожденные творят зло потому, то питаются им, а люди для чего?

– Интересная логика. – разозлилась я. – Не ты ли сама говорила, что мертворождённые все поголовно сучки и ничего хорошего в них нет? Вот я и удивилась, зачем им оно нужно. А ты говоришь, мол на людей посмотри.

– То, что они сучки – не их вина. Скоро поймешь какого это, когда неведомая хрень тебя раздирает изнутри, а ты можешь только подкармливать ее, чтобы она не сожрала тебя окончательно. Представь, что тебе в кровь запустили тысячу тараканов и они одновременно выедают тебя изнутри и щекотят своими усиками. А тебе еще нужно как-то жить и поддерживать баланс, чтобы, с одной стороны, не кидаться на всех подряд, а с другой, чтобы тебя не сожрали окончательно, и ты хоть немного могла оставаться собой. Поэтому, девчонки живут как могут. Кто-то уходит в себя, а большинство просто не справляется и полностью отдается на откуп силе. А у той нет ни моральных ориентиров, ни жалости. Только постоянная злоба и пустота.

– Но с этим можно бороться? Ты же нормальная?

– Я – сильная, но далеко не все такие, и глупо их за это винить. Все равно, что винить в том, что кто-то рождается блондином, а кто-то брюнетом.

– Получается, мне нужно просто ждать? Поломает меня или нет?

– Почему, не только. Все равно нужно бороться со злобой и подавлять ее. Она как пустыня – то хорошее, что отвоюет себе, уже никогда не вернет обратно. Нужно постоянно держать себя в ежовых рукавицах. Это очень, сложно, но посмотри на меня? Я за триста лет хоть немного на человека похожа, а есть девчонки, от которых за год ничего не остается. Вот они точно бы рожать не стали. Зачем им, они погрязли в своей злобе, им кроме новой дозы и не нужно ничего. А те, кто как я… Даже на знаю, может надеются, что у них все будет по-другому, хотят просто жить и получать хоть маленькую дозу обычной человеческой радости.

– А они любят? Я думала, мертворожденные любить не могут.

– Это почему? Да, и вообще, что такое любовь? Если ты про ту мистическую любовь, о которой фильмы и книги снимают, в которых миллионеры в простушек влюбляются без памяти, то я в такую вообще не верю и не могу сказать, кто там ее чувствует, а кто нет. А если ты про нормальную любовь, которая про привязанность, про терпение, про компромиссы – то, почему мертворожденные не могут так любить? И детей своих они любят также, как обычные матери, и влюбиться в кого-то вполне могут. Просто любовь, как и любые эмоции, требует большого ресурса. А у большинства мертворожденных его не остается, они как рыбки пираньи, пожрал побыстрее дальше пищу искать. И как можно любить того, кого ты воспринимаешь как колбасу или сосиску?

– А ты, хотела бы? Ребенка и всё такое…

– Нет. – резко ответила Маша, но чуть спокойнее добавила. – Я бы никогда на такое не пошла, и даже не в том дело, что я боли боюсь. На мой взгляд – чудовищно обрекать своего ребёнка на такое существование как у меня, я бы никогда.... Ладно, давай тему сменим на то-то повеселее, ты почему себе никак нормальную одежду не купишь?

Дальнейшая поездка прошла в отвеченном разговоре о мелком и разном, и когда мы подъехали к городу, то обе были в весьма благодушном настроении.

– Так, даю инструкцию. – сказала Маша, когда мы подъехали и добротному дому из белого кирпича, возле которого пышным кустами цвели сентябринки. – Зинаида Антоновна бабулька специфическая, ты с ней поспокойнее будь. Никаких шуточек и смешков, поняла? Я, чтобы с ней связь наладить, много сил и времени потратила, и мне этот дипломатический мостик терять неохота, ясненько?

– А кто она?

– В плане сферы деятельности? Пенсионерка.

– А по сути.

– Мертворожденная она.

– Это как?

– Как-как, все как у всех. Умерла, обратилась, живет своей счастливой вечной жизнью.

– Я думала, мертворожденными только молодые могут быть…

– Это в честь чего, фейсконтроль не проходят?

– Получается и дети могут быть мертворожденными?

– Детей, к счастью, немного. У нас на всю область несколько штук всего, а по стране меньше сотни. Они при «родителях» живут, те создают семьи на 2-3 человек разного возраста, не больше, потому что утихомирить этих маленьких зверят та еще задача. Бабульки – тоже отдельная категория, у нах свои дома и свои смотрители. К таким как Рем попадают девушки и женщины от 16 и до 50, в зависимости от внешнего вида на момент окочуривания. Если на вид и по психологическому состоянию совсем ребенок, то и в 18 могут под родительское крылышко запихнуть. И будет она в каком-нибудь институте королевой улья, треплющей мозг преподавателям и однокурсникам. Короче, сугубо индивидуально.

– А бабульки?

– У тех целое раздолье: плодить и создавать очереди, устраивать толкучки в час пик, следить на лавочках за всеми, рассказывая соседке кто бегает к ее мужу, пока соседки дома нет. Если дети, шустрые, но не особенно злобные, то эти… Короче. Еще раз говорю, веди себя поприличнее.

– Зинаида Антоновна, – расплылась Маша в улыбке, когда бабулька открыла калитку, – как я рада…

– Ты так скалишься, что мне твои моляры видны. Постеснялась бы. А это что за пигалица? – кивнула бабулька на меня.

– Новенькая, Элька зовут. –ответила Маша, ничуть не обиженная приветствием своей знакомой.

– Элька-Гелька, – передразнила бабулька, – ну заходите.

Мы прошли в довольно светлый, но очень заставленный дом. Нельзя сказать, что он был грязный, наоборот, но почти на каждом свободном квадратном метре, рядом со стенами, что-то да стояло. И чего там только не было! Коробки из-под техники, какие-то клетки и безмерные килограммы кормов для животных.

– Зачем вам столько корма? – не выдержав спросила я.

Маша скроила несчастную мину и покрутила мне у виска, бабулька резко развернулась ко мне, всмотрелась и ответила: