По естественным причинам. Врачебный роман

– С Бьёрном, с которым я встречалась до тебя.

Аксель поставил пустую флягу на стол и обтер рот тыльной стороной ладони.

– А, с ним. С этим психом. И с чего бы вдруг?

– Вчера он добавил меня в друзья на Facebook, и мы договорились встретиться выпить кофе. Это, конечно, полное безумие. Я не видела его почти тридцать лет.

– Да уж, – ответил Аксель, который прекрасно знал о моих неврозах, о том, что всякий раз я встречалась с людьми в надежде, что, стоит мне только сделать то-то и то-то, сразу все закончится и мне не придется больше видеться с ними. Он знал, что для меня общение с людьми было повинностью, работой, с которой нужно расквитаться, прежде чем я смогу заняться тем, чем действительно хочу. То есть улечься на диван, и смотреть телевизор, и пить белое вино.

Аксель улыбнулся, покачал головой и пошел в душ. Ему бы никогда не пришло в голову согласиться пить кофе с бывшей подругой из прошлой жизни.

Аксель никогда не ревновал меня к Бьёрну. Аксель вообще никогда не ревновал. К тому же повода у него никогда и не было. А вот Бьёрн был тот еще ревнивец.

– Кто он такой? – спросил Бьёрн в тот единственный раз, когда я рискнула взять его с собой на вечеринку студентов-медиков. Он сразу же обратил внимание на Акселя. Точнее, он обратил внимание на мое поведение в присутствии последнего.

– В смысле? – ответила я. – Это Аксель, мы вместе учимся.

– Со мной ты так себя не ведешь, – сказал Бьёрн, а я в очередной раз притворилась, будто не понимаю, о чем он. Я назвала его истериком и ревнивцем, но Бьёрн словно в воду глядел: уже через пару недель он устроил мне грандиозный скандал в квартире на Оскарс-гате, и в результате я ушла от него к Акселю.

– Со мной ты так себя не ведешь! – кричал он снова и снова. – Никогда не видел, чтобы ты так лыбилась и лебезила, как перед ним! Со мной ты такой не бываешь!

Отношения с Акселем были похожи на глоток свежего воздуха, словно до этого меня долго держали в душной влажной комнате. Аксель не ревновал, не использовал иностранных слов, значения которых не понимал или не знал, как произнести. Он любил бегать и кататься на велосипеде – в те времена это нравилось и мне, – мы оба учились на врачей, у нас был общий круг друзей.

– Рыбак рыбака видит издалека, – сказала мать. Еще она говорила, что вовсе необязательно ходить в школу – можно просто заучивать наизусть пословицы и поговорки. Она верила, что все поговорки – чистая правда, а если кто-то с этим не согласен, то только потому, что он слишком молод. Запас поговорок – единственное, что не пострадало от ее деменции, и когда она произносит очередную из них, случается, что она точно попадает в тему разговора, и создается впечатление, что это проблеск интеллекта, который сохранился где-то в тайниках ее черепной коробки. Когда я поведала ей, что переехала в клинику и что мы с Акселем, вероятно, разведемся, она просто-напросто выдала:

– Счастье не палка, в руки не возьмешь.

Три дня спустя после того, как я добавила Бьёрна в друзья на «Фейсбуке», я шла вдоль улицы Фрогнервейен [15 - Фрогнервейен (норв. Frognerveien) – улица в центральном Осло, которая берет свое начало на площади Солли-пласс.]. Был понедельник, первый теплый день мая, в теле ощущалась тяжесть похмелья, ведь в воскресенье я, как обычно, много пила вечером. Но сегодня я не собиралась пить: кофе с Бьёрном и сразу домой, смотреть шотландский сериал про путешествие во времени.

В течение рабочего дня, пока я принимала нескончаемый поток пациентов, я почти не замечала похмелья, но теперь меня мучили головная боль, дрожь в теле, беспокойство, когда это закончится, наконец. И зачем только назначать какие-то встречи, с кем-то общаться?