Россия, молитвой спасаемая

Россия, молитвой спасаемая
Нина Николаевна Гайкова

Первая часть – размышление о духовном начале русской жизни и трагедии окаянного века двадцатого. Трагедия России показана на примере нескольких семей, облика человеческого не утративших. Во второй части главные герои – студенты техникума. В обоих рассказах приходит помощь по молитве. Одному – во время сдачи вступительных экзаменов, другому – во время болезни. Оба рассказа – особенно второй – основаны по сути на реальных событиях, свидетелем которых является сам автор.

Нина Гайкова

Россия, молитвой спасаемая

Часть первая. Полухудожественное размышление о духовной реальности.

С Крестом и без Креста

Предисловие.

В этом далеко не совершенном произведении отразились многолетние впечатления автора и, конечно, размышления о вопросах веры, попытка осознания того, что значит «генетический код» человека. Работа со студентами, написание статей о духовном начале русской литературы тоже наводит на очень многие размышления. Некоторым из студентов в процессе общения был задан вопрос: «Как вы думаете, какими могут быть потомки тех, кто разрушал храмы, жёг иконы, расстреливал в 30-годы»? Чаще всего ответ был: «Такими же». Разумеется, по этому вопросу автор обращался за советом к священнику.

Многое из рассказанного взято из реальной жизни – и подчинено общей идее. Все герои также – «носители» главной мысли, которую не столь сложно понять – даже из названия.

Оттого-то и названо произведение «полухудожественным» – и реальность отражена духовная. Ведь именно духовная реальность, даже если кто-то её не видит или отрицает, – начало всего, что происходит с людьми. А ещё присутствует в рассказе одна мысль, связанная с именами взрослых людей, конечно. Думаю, понять её тоже несложно. Итак, выношу на суд!

Глава Первая

Время покаяния и благодати

Какое удивительное, особенное, ни с чем несравнимое, ни на что не похожее время – Великий Пост! Всё злое, неблагочестивое, да и просто пустое, суетное как будто творится за каким-то очерченным кругом, через который не может перейти и коснуться твоей души. А душа преисполнена такой благодати, что для злого и нечистого в ней просто и места не остаётся! Только преисполнена она не радостью в привычном понимании нашем, а чувством особой возвышенности, торжественности, которую не выразить «на ежедневном языке», как говорит наша боговдохновенная поэзия. А столь точно выразил невозможность передать, пусть и самым возвышенным земным словом, мир небесный известный с детства каждому Алексей Константинович Толстой.

В эти семь покаянных седмиц как будто пребываешь в неком особом пространстве, в которое поначалу не так легко войти – ведь чтобы свершить что-то очень важное, судьбоносное, надо сделать над собою усилие. И не в постной трапезе дело – это, пожалуй, – самое лёгкое. Да и какая мизерная «плата» за то, чем наполняется душа наша. И дело даже не в некой особой строгости поведения – люди благочестивые, живущие нормальной семьёй, никогда в принципе греховному веселью и не предаются. А самое трудное – особенно во время Первой Седмицы, подчиниться иному ритму жизни – жизни духовной, даже, наверное, начать несколько по-иному мыслить – потому что «Покаяние» в переводе с греческого и есть «изменение сознания». И надо изо всех сил постараться все сердцем и разумом своим воспринять то, что наш истинно русский, истинно православный мыслитель Иван Александрович Ильин назвал «вековечным ритмом труда и молитвы» России, русского человека. Точнее выразить невозможно!

Во всех храмах какая-то особая строгая торжественность. И когда при мерцающих лампадах, в полной тишине кланяешься в землю, прося Господа об очищении, об оставлении грехов своих, начинаешь ощущать глубинную связь с благочестивыми предками, с тем, что называют Святой Русью. И как ни старались захватившие власть бесы, но «выкорчевать» эти связующие нас глубинные корни Православной Руси оказалось им не под силу!

А потому Торжество Православия, много веков назад ознаменовавшее победу над ересью, над отступлением от Истины; для нас, нынешних, ещё, наверное, и победа над этой бесовской властью.

Невольно вспоминаются и возвращённые в Россию, в нашу литературу, удивительные произведения Ивана Сергеевича Шмелёва – не просто же так знаменитое «Лето Господне» начинается именно с Чистого Понедельника – то есть с начала очищения. В доме благочестивого купца Сергея Ивановича – отца писателя – всё моют и чистят, но главное, – очищают свои души, «не помышляя про земное», – все, независимо от сословия и положения. Вот и мы, пережив десятилетия безбожия, отречения, беспамятства, становимся хоть немного причастными Великому Таинству, свершаемому рядом с нами! И, дай Бог, чтобы и внутри нас!

А ещё, наверное, как под начинающим таять снегом всё Божие Мироздание незримо готовится к весеннему обновлению, так и душа наша незримо готовятся к Самому Главному Празднику, который, как сказал тот же И.С.Шмелёв, видится «за вереницею дней Поста».

Такие мысли в это особенное для многих время Покаяния всё чаще стали посещать благочестивого Серафима Тихоновича – водителя скорой помощи, которому в пасхальные дни должно было исполниться шестьдесят. Не старость ещё, конечно, но всё же время для подведения неких итогов, для осмысления пройденного пути.

Да вот уже и Вторая Седмица. В центре храма Спаситель в Терновом Венце. А икона эта здесь особенная – возможно, потому, что привезена из Иерусалима, но не только поэтому. Словами не передать – надо увидеть, вернее, даже – ощутить. Да и сам храм удивительный! Недавно отстроенный, в одночасье превратил он безликий московский проспект в некое осмысленное пространство. Сие благодатное место – Храм Преподобной Евфросинии Московской, всего лишь несколько лет назад вознёсшийся над Нахимовским проспектом на Юго-Западе Москвы. Всё в нём преисполнено такой благодати, которую ощущаешь почти физически. А потому просто невозможно уйти отсюда неутешенным! И людей за службой в храме всегда много – ещё бы, одна святыня на такое огромное пространство! Господи! Пресвятая Богородица! Преподобная Княгиня Евфросиния! Спасибо, что освятили место сие! Конечно, благодати преисполнены многие московские храмы и монастыри, но, очевидно, для каждой верующей души есть «своё» – именно своё святое место, где впервые пришло озарение. Так произошло и с нашим героем, молящимся в тот вечер пред удивительным Образом Спасителя в Терновом Венце.

Во Время Великого Поста, конечно, поют меньше, чем обычно, – но всё же поют. Хор стоит над молящимися – это замечательно – потому что ощущение такое, что льётся пение прямо с небес! И всё же центр всего совершающегося в храме и в душе – та самая икона.

То, что при взгляде на неё снова и снова приходят мысли о Величии Жертвы Спасителя Нашего, – совершенно очевидно и естественно. Без этой мысли, этой памяти человек просто перестаёт таковым быть. Но именно здесь, в храме, возведённом на бывшем пустыре, как-то особенно вспоминаются ещё и те, кто принял мученическую кончину за Христа – и не только от рук оголтелых язычников и их жестоких, немилосердных императоров, но и от рук большевистских палачей в окаянном веке двадцатом. Может быть, ещё и потому, что не так далеко отсюда Русская Голгофа – ныне известный всему христианскому миру Бутовский Полигон. Серафим Тихонович хорошо знал Москву – а эту часть города – особенно.

Да и вообще – во всём пространстве от метро «Бульвар Дмитрия Донского» до самого Бутовского полигона как-то по-особенному ощущается эта высота подвига. На противоположной от метро стороне Храм в честь Мученицы первых веков Христианства Параскевы, в котором сразу при входе есть Икона Новомучеников и Исповедников Российских. Нераздельная связь веков, скреплённая подвигом тех, кто без раздумья отказался от жизни земной, чтобы обрести Жизнь Вечную! У храма птицы поют даже тогда, когда везде уже замолкают. А на станции Бутово недавно возведена Святыня, связанная с именем принявшего мученическую кончину на Бутовском полигоне Святого Митрополита Серафима (Чичагова), в честь которого и был назван наш герой. А дальше – сам Бутовский полигон. И над все пространством возвышается привезённый с Соловков Крест.

«Что было кровь, то станет Храм»! Вот уж поистине, сказанное А.А.Фетом о Голгофе, для народа, пережившего столь страшные гонения на Церковь, вдруг зазвучало ещё и как сбывшееся пророчество!

В те страшные годы разгула бесовства только благодаря подвигу Новомучеников и Исповедников Российских мы всё-таки остались народом, а не превратились в лишённых всякого стыда скотов, для которых существуют лишь самые низменные инстинкты. Это благодаря им – тем, кто и под пытками, и под угрозой смерти не отрёкся от Образа Божьего в человеке, сохранилась семья как некий незыблемый фундамент нравственности. Это они своей мученической кончиной подарили нам право сегодня строить храмы, ездить по святым местам, крестить детей наших – и не бояться!

Новомученики и Исповедники Российские! Явленные и неявленные! Молите Бога о нас, о многострадальном Отечестве нашем! Спасите нас от безбожия, беспамятства, бескультурья, безразличия! Дайте нам хоть немного крепости духа Вашего, чтобы отстаиваться русскими, православными людьми! Наверное, и среди нас – нынешних немало тех, кому пример подвига Вашего помогает выстоять в духовной брани!

А ещё не даёт покоя мысль о том, что в отличие от глубоко почитаемых русским народом Апостолов, Мучеников и Исповедников первых веков Христианства, Отцов Церкви и даже убиенных в Орде, Новомученики близки к нам ещё и в земном времени – и многие из нас – их внуки и правнуки! От одной этой мысли захватывает дух – и начинаешь осознавать свою огромную личную ответственность: понимать, что не можешь поступить некрасиво, недостойно их памяти! Даже если убиенный на том же Бутовском полигоне предок к Лику не причислен …

А для нашего героя и его семьи это были не просто слова. Конечно, и он, и его супруга, как и большинство из нас, были родом из пионерского детства и комсомольской юности; но никогда не было в их семьях богохульства, кощунства; а к Церкви всегда относились с уважением – хотя бы просто как культурные русские люди, не ставшие «не помнящими родства иванами». Воцерковлялись же они, как и большинство, в девяностые годы – вполне осознанно. И убиенные за веру у каждого из них в роду, конечно, были.

Но, наверное, самым главным в духовном становлении Серафима Тихоновича стало то, что столь редкое для его поколения имя он получил в честь расстрелянного на Бутовском полигоне и через много лет прославленного Митрополита Серафима (Чичагова). Знал наш герой и о том, что на расстрел восьмидесятилетнего старца везли на скорой помощи забывшие клятву и долг медики. Всё это уже после снятия Хрущёва рассказала двенадцатилетнему мальчику глубоко верующая бабушка Параскева – прихожанка Храма Положения Ризы Господней, что на Донской улице. Рассказала, понятно, почти шёпотом. А откуда ей было о том известно, наш герой уже и не помнил – да не так уж это и важно – главное, что теперь он знал!

Знал и о подвиге своего деда. Благочестивый крестьянин с редким именем Елисей, два его младших брата и несколько других мужиков и парней пытались защитить от палачей свой храм в селе. Дед был расстрелян на месте – в «назидание» всем остальным – однако никто из защитников не отрёкся, не струсил, не убежал. Тогда всех их арестовали и расстреляли в ту же ночь. Храм разрушили – но благодаря подвигу этих истинно русских мужиков удалось спасти несколько икон, которые бабушка Параскева долгие годы тайно сохраняла в своём доме, а потом передала в восстановленный через много лет Храм в честь Казанской иконы Богоматери…

Со своим вторым мужем – Даниилом познакомилась бабушка в любимом храме своём на Донской улице. Водитель скорой помощи, вдовец, благочестивый человек, он сразу заслужил уважение её уже выросших детей. И с его детьми она подружилась.

А родившиеся потом внуки называли его дедушкой – а внуки Даниила стали звать Параскеву бабушкой. Но о безвременно ушедших тоже никогда не забывали – и об убиенном за веру Елисее тоже, конечно, знала вся семья.

А наш герой, наверное, пошёл по стопам дедушки Даниила, желая помогать попавшим в беду людям… Бабушка пережила своего мужа всего лишь на два месяца…

А ещё рассказала бабушка своему старшему внуку о последнем взорванном Храме Преображения Господня на Преображенской площади. Что тогда мог понять двенадцатилетний пионер? Наверное, только одно, что нельзя уничтожать красоту.

Глава Вторая Спасающее благочестие.

В тот вечер Серафим Тихонович в храме был один – супруга его Елизавета Григорьевна работала фельдшером – и в тот день была на дежурстве в Первой Градской Больнице, – иначе к любимой Матушке Евфросинии они пришли бы месте…

В Первой Градской Больнице супруги и познакомились много лет назад, когда Серафим Тихонович привёз покалеченного в аварии пожилого мужчину. И тогда наш герой впервые увидел удивительно светлую молодую женщину, которую хотелось назвать забытым словом «сестра милосердия» – «милосердная сестра», как пелось в старинных солдатских песнях. Было видно, как неподдельно переживает она за того, кто попал в беду; как искренне старается облегчить страдания другого – не только умелыми действиями, но и добрым словом. Эта удивительная женщина со столь редким в двадцатом веке истинно славянским обликом как будто пришла из древнего Новгорода или Пскова или сошла со страниц древнерусской литературы, или с картин Константина Алексеевича Васильева, о котором ни наш герой, ни его будущая жена в те годы, конечно, ещё не знали. Серафиму Тихоновичу вдруг показалось, что этот образ он видел во сне. А ещё вдруг со всей ясностью осознал, что Господь незадолго до этой встречи уберег его от очень страшного, непоправимого – но об этом несколько позже…

Итак, вскоре водитель скорой помощи и сестра милосердия сочетались законным браком – и Серафим Тихонович удочерил её двухлетнюю дочку, удивительно похожую на мать. Удочерил! Да он, кажется, давно и забыл о том, что их Соня, Сонечка, София не родная по крови. А вообще, разве это самое главное?! Разве могут любовь, привязанность, родство душ «измеряться» генетической наследственностью?! А какими «критериями» в таком случае определять «ближних» и «дальних»?! Священное Писание говорит о том однозначно. А потому мужчина, который не способен принять чадо любимой женщины и относиться как к своему; для которого «верховным божеством» стала своя, часто весьма сомнительная «порода», мало чего стоит и на нашей грешной земле – и уж любить он, точно, никого не способен…

Потом в семье родились Вера, Елисей, и Даниил – и родители воцерковлялись вместе со своими чадами – тем более, что сами крещены были ещё в младенчестве. Когда Елизавета Григорьевна носила под сердцем Елисея, супруги обвенчались в том самом храме, который до конца дней своих посещала бабушка нашего героя. Обвенчались, можно сказать, полулегально – ведь было всего лишь начало Перестройки. Назвали же мальчика в честь расстрелянного деда – защитника храма – и крестили, как и его, в честь Самого Милосердного Пророка. А младшего сына крестили в честь Благоверного Московского Князя Даниила.

Князь Даниил – хозяин Москвы! Спаси Москву – а с ней и всю Россию! Помоги нам сохранить то, что называли «московским благочестием», вспомнить, что «четвёртому Риму не быти»!

В страшном тринадцатом веке, когда была Русь на шаг от гибели, поднял князь Москву, создал Святую Обитель – ныне самую древнюю в столице. Князь – миротворец, принявший одно, пусть и очень важное сражение, но победивший не мечом. Князь, учивший сыновей своих и весь народ тому, что сила только в соборном единстве. Даниловская обитель – духовный центр Москвы, позже всех закрытая и одна из первых возродившаяся – ещё в годы официального безбожия – и вернувшая на многие годы утраченный «глас» свой – колокола, как в плен, угнанные на чужбину и возвратившиеся из плена на Родину. Обитель, соединяющая трёх Святых Даниилов – Пророка, Столпника и Благоверного Князя Русского. Соединяющая века в вечности!

А один из дней памяти благоверного Князя Даниила всегда приходится именно на дни Великого Поста. И потому в эти особенные дни как-то по-особенному воспринимается и жест Благоверного Князя, указующий нам с иконы на Храм как единственный путь спасения. Святые Благоверные Князья – Заступники Земли Русской, но здесь – на Юго-Западе Москвы, в Даниловской и Донской Обителях, в отстроенной рядом с метро часовне и в Храме Преподобной Матушки Евфросинии, – кажется, особенно ощущаешь их присутствие…

В честь Святого Благоверного Князя Даниила был крещён и добрый, простодушный водитель скорой помощи, с которым соединил Господь бабушку нашего героя…

После окончания службы Серафим Тихонович молился о своих детях. Все они – уже взрослые люди и, судя по всему, духовно, нравственно сложившиеся. У обеих дочерей и у Елисея свои семьи, скреплённые узами церковного брака; и дети, которые, дай Бог, тоже вырастут настоящими русскими православными людьми. Обе дочери преподают литературу, стараясь «достучаться» до души – и для младшей сестры старшая всегда была примером. Елисей, с детства мечтавший спасать людей, стал хирургом. И, как мама, никогда не был равнодушным к страданиям людей. А Даниил учится в духовной академии! И у всех в домах кошки – найденные на улице или подобранные возле храмов. А у Софии ещё и взятая в приюте собака – беспородная, конечно.

А без Бога настоящей семьи не бывает! И, кажется, нельзя, невозможно не видеть, что Настоящей Русской, Православной Семье объявлена даже не очень скрытая война. Конечно, мы не дошли – и, дай Бог, никогда не дойдём до того, что творится там, где т.н. «толерантность» (изначально «невосприимчивость», «нечувствительность») попирает христианские, нравственные ценности. А ещё, дай Бог, навсегда канули в Лету чудовищные фантазии, «проекты» об упразднении семьи, о коллективном воспитании оторванных от родителей детей. Дай Бог, никогда не «разгуляются» на Святой Руси утратившие стыд «ювенальщики», как случилось это во многих западных странах. Однако, чем, если не целенаправленным растлением, можно объяснить бесстыдство рекламы, когда «предлагается» на самом деле не товар, а отреченье от стыда и нарушение Заповедей Божьих! И ставшие нормой позорные сцены в фильмах, обсуждение на всю страну того, что должно твориться только за закрытыми дверями; попытка пробудить не высокие чувства, а порочную чувственность – и беспрепятственный доступ ко всему этому детей?! Разве не является этот «разгул либерализма» попыткой разрушить семью изнутри, лишить отношения людей святости, благоговения и свести всё к низменным инстинктам и к сомнительному комфорту?! Ведь лишённых нравственного стержня так легко обратить к злу – ими так легко манипулировать! А тот, кто разучился или никогда не умел благоговеть, глубоко несчастен, хотя может и не осознавать этого. И чем тогда лучше «творящие разврат» тех, которые почти сто лет назад ходили обнаженными по улице с лозунгом «долой стыд» – и от кого благочестивые мамы и бабушки прятали своих детей, утыкая носом в юбки?! Наверное, ещё хуже своим беспредельным цинизмом и продажностью!

«Кто соблазнит одного из малых сих, верующих в Меня, тому лучше было бы, если бы повесили ему жерновный камень на шею и бросили его в море», – говорил сам Спаситель.

А потому только истинной верой, исходящей из разума и сердца, истинной, а не показной нравственностью можно уберечь детей наших от насаждаемого разврата.

И, ещё то, что заставляет содрогнуться, – это отношение к самому появлению на свет чаду! Вроде бы многие и православными себя считают, и в храм заходят, а с какой лёгкостью обрубают уже зародившуюся жизнь, не считая содеянное не только преступлением, а даже простым проступком! Как будто ненужную, использованную вещь выбрасывают. Но не нами жизнь дадена – а, значит, и отнимать её права у нас нет. И разве выброшенная или убитая кошка, собака, брошенные старики и инвалиды, и дитя, которому не дали появиться на свет, – не звенья одной страшной цепи, которой «повязаны» все, утратившие милосердие, потерявшие веру, забывшие, что за всё рано или поздно придётся ответ держать?! Хорошо, что хотя бы теперь врач имеет права по религиозным убеждениям отказаться «помочь» женщине совершить убийство.

А чем предлагается русским людям скреплять отношения самих супругов?! Доходящей до бесстыдства страстностью, даже в немолодом возрасте, неимоверными стараниями выглядеть моложе? Но обмануть Творца всё равно не получится. И станут ли такие люди делить тяготы оказавшихся в немощи? А ведь случиться беда может с каждым! Вряд ли. Потому что тяготы старят, а страсть угасает. И появляются тогда отговорки вроде тех, что безнравственно жить с человеком, к которому угасли «чувства», вернее, – примитивная страсть. А предать не безнравственно?!

И вот в противовес козням лукавого пред взором нашим Преподобная Княгиня Евфросиния (в миру Евдокия). Она со своим супругом Святым Благоверным Дмитрием Донским – один из примеров благочестивой русской семьи, как и Святые Пётр и Февронии Муромские, родители Преподобного Сергия, древние Святые Супруги – Мученики Адриан и Наталия. Перед храмом удивительный памятник Святой Супружеской Чете с двумя сыновьями. (На самом деле сыновей было шестеро – но нельзя же запечатлеть в скульптуре всех). Положительные примеры есть всегда – надо только захотеть увидеть, найти! Каждый видит то, что видеть хочет, и находит то, что ищет! Может быть, потому и стал храм Преподобной Княгини Евфросинии любимым для наших благочестивых супругов.