История России, на Небесах написанная

Некоторые исследователи говорят о связи акмеизма, прежде всего, с поэзией Е.А.Баратынского – и вот пример одного из лучших его произведений:

Царь Небес, успокой

Дух болезненный мой!

Треволнений земли

Мне забвенье пошли

И на строгий Твой рай

Силы сердцу подай!

У обоих поэтов Господь – начало всех начал. И восклицает в мучительном поиске Истины лирический герой Н.С.Гумилёва:

Дай мне, Господи, дай мне знак

Что я волю понял Твою…

И поиск Истины часто неотделим от поиска и осмысления любви земной, о чём будет сказано далее.

А вот пример того, когда смысл бытия кажется вообще утраченным.

Я не прожил, я протомился

Половину жизни земной,

И, Господь, вот Ты мне явился

Невозможной такой мечтой.

(Стихотворение без названия из книги «Колчан»).

Такие мысли, наверное, хоть раз посещают любого мыслящего человека.

В обоих произведениях, отражающих суть акмеизма, как будто звучит желание лирического героя «приблизить» небо к земле, к человеку, но, конечно, не отречение от Творца, иначе смысл бытия будет потерян окончательно.

К «первооснове» возвращает читателя и «Солнце духа», которое «наклонилось к нам» и «благостно и грозно разлилось по нашим небесам», а потом даст людям «золотые зрелые плоды».

(Стихотворение «Солнце духа» из книги «Колчан»)

Конечно, «первооснова» прежде всего воплощается в образе природы:

Я за то и люблю затеи

Грозовых военных забав.

Что людская кровь не святее

Изумрудного сока трав.

(Стихотворение «Детство» из книги «Костёр»).

В этом произведении лирический герой как с равными, как с друзьями общается и с «каждым пыльным кустом придорожным», и «с мать-и-мачехой, с лопухом…».

Но всё это – не языческое обожествление природы, а та нераздельная связь, причастность, о чём говорилось в самом начале. Это – воплощение христианской любви ко всему мирозданию!

«Есть божественное нечто, разлитое во всём, но что не всякий видит, так как оно не поддаётся анализу, разуму, а постигается только любовью».

Эти слова принадлежат человеку, который даже не был крещён, но которому Творцом было дано удивительное видение русской природы, – великому И.И.Левитану, покинувшему этот мир на рубеже веков.

«Мы должны определить красоту как преображение материи чрез воплощение в ней другого – сверхматериального начала» – написал философ и поэт В.С.Соловьёв, перешедший в Вечность в один год с великим живописцем. Отражены эти мысли и чувства и у Н.С.Гумилёва.

И вот в стихотворении «Шестое чувство» из последней прижизненной книги «Огненный столп» «скальпель природы и искусства», а по сути, самого Творца, создаёт душу человека, способную узреть нематериальное. Узреть и «розовую зарю над холодеющими небесами», и «царственный покой» природы и, наконец, «бессмертные стихи». Узреть и полюбить, и самому преобразиться ради этой любви! Но любовь не может быть без жертвы, а потому «кричит дух», и «изнемогает плоть»!

Без любви человек не может жить и творить, не может вообще называться человеком, оттого и отношение к любви как к святыне присуще нашей классической литературе. Конечно, у Н.С.Гумилёва нет широко известных традиционных посвящений, как, например, у А.С.Пушкина или А.К.Толстого, но во многих стихах присутствует обобщённый образ прекрасной, возводящей к небу любви:

Но любовь разве цветик алый

Чтобы ей лишь мгновенье жить,

Но любовь разве пламень малый

Что легко ей погасить?

(Упомянутое выше стихотворение «Я не прожил, я протомился» из книги «Колчан»)

Лирический герой вопрошает Творца, но это не ропот, а поиск ответа на жизненно важные вопросы, несмотря даже на печальные мысли о «загубленной жизни» в финале. «А о будущем Ты подумай», – говорит Творцу лирический герой, не надеясь на свои силы. Он «с мучительной тоской», по словам философа В.С.Соловьёва, ищет ответы, потому что без любви жизнь лишается смысла.

И вот в Канцоне Третьей в книге «Костёр» мучительное раздумье сменяется благоговейным восторгом:

Делюсь я с тобою властью,

Слуга твоей красоты

За то, что полное счастье

Последнее счастье – ты!

Но всё же большинство самых известных произведений Н.С.Гумилёва проникнуто любовью божественной и поднимают читателя как будто на следующую ступень той духовной лестницы, «лествицы», которая отражена, например, в осмогласии церковного пения. Рассказ о Святом Иконописце Андрее Рублёве в одноимённом стихотворении из книги «Костёр» от начала до конца проникнут чувством восторга и жаждой духовного восхождения. (Слово «восторг» в переводе с греческого и означает «духовное восхождение»).

Я знаю, я так сладко знаю,

С искусством иноков знаком,

Что Лик Жены подобен раю,

Обетованному Творцом.