Когда я встречу тебя вновь. Книга 1: Любить нельзя забыть

– Это с непривычки. Поверь мне, твое выступление было достойным и весьма регламентированным. Ты раскрыла свою тему и не вышла за рамки отведенного времени. В этом не моя заслуга. А твоя. Я только пояснил, как писать, а остальное ты сделала сама. Ведь если бы то же самое тебе рассказал Дмитрий Сергеевич на своей консультации, разве бы ты считала, что твой доклад написал он?

Я улыбнулась.

– Хорошо, ты меня убедил. Я была неплоха.

– И очередное предложение Короля, лишнее тому подтверждение. Ты подумаешь над ним?

Перед моим взором возникла гора книг, журналов и газет, которые я пролистываю в поисках нужной информации по заданной теме. Великая Отечественная война… О чем я могу рассказать? О каком-то подвиге? О какой-то битве? Что нового я привнесу в общеизвестные факты? Чем смогу удивить? Этого я не знала. Но зато ясно видела очередные сложности с формированием текста доклада, определением концепции и подведением итогов по продленной работе. Снова упускаю какие-то важные детали, и предложения кажутся сумбурными и не связанными между собой. Хочу ли я повторить свои мучения? Ответ очевиден.

– Больше, чем уверена, что откажусь, – сказала я.

Мы спустились до второго этажа, и здесь Шандор остановился. Мне пришлось последовать его примеру.

– Почему, Лизавета?

– Пожалуйста, не называй меня этим именем. Оно звучит странно и… старомодно.

Шандор насмешливо улыбнулся:

– А мне кажется, Лизавета звучит гораздо… нежнее, чем просто Лиза.

Я растерялась от его слов. Нежнее? Чей слух он услаждает таким произношением? Мой… или свой? Но нет, заподозрить его в романтическом отношении ко мне, это чересчур. Уж я-то знаю взгляды увлеченных мною парней. У Шандора таких я не замечала. Но бог с ним! Пусть зовет, как ему хочется. Возможно, так оно звучит на цыганский лад, и такое произношение ему ближе.

– Извини, – сказала я, – мы отвлеклись, о чем мы говорили?

– Я спросил, почему ты склонна отказаться от выступления на следующей конференции?

– У меня еще пару работ не написано. Нужно заняться ими. Но и это не главная причина… Шандор, я не уверена, что справлюсь с новым докладом. Это очень ответственный и кропотливый труд, в чем я убедилась на первом опыте, боюсь, что снова попаду в тупик и не смогу верно сформулировать свои мысли. Я говорила, у меня с этим сложности.

– Я могу помочь.

Мне было приятно слышать такие слова, ради них можно было бы даже рискнуть. И снова окунуться в общение с ним, узнать тайны, которые он скрыл вчера. Но как бы ни было велико мое желание использовать учебу в личных целях, я не считала, что это честно.

– Зачем тебе это? – спросила я.

– Я всегда за развитие и стремление добиться большего. Если для твоих достижений требуется моя помощь, я готов ее оказать. Постепенно ты научишься находить главное и размышлять самостоятельно. И дипломный проект станет для тебя посильной задачей.

– Шандор, на мой взгляд… и думаю, ты с ним согласишься, написание доклада для конференции – это все-таки индивидуальная работа, с консультацией научного руководителя, но преимущественно самостоятельная. И пользуясь твоей помощью, я будто бы прибегаю к обману.

Я снова стала спускаться по лестнице, и Шандор пошел следом.

– Конечно, – продолжила я, – было интересно попробовать себя в чем-то новом, но мне кажется, я все-таки не готова к такому уровню.

– У тебя кто-нибудь принимал участие в Великой Отечественной войне?

– Можно сказать, что нет. Мои деды по обеим родительским линиям были малы, чтобы идти на фронт, на войну мобилизовали только одного прадеда, по отцу, но до фронта он не добрался, потому что его поезд подбили немцы. А второй прадед, по маминой линии, погиб еще в 1940 году.

– А в оккупации кто-то был?

– Нет, моя прабабушка с двумя маленькими детьми, как началась война переехала к родственникам на Урал. А семья моего отца переехала в Краснодар уже после войны. В нашей семье не было никого, кто бы находился в городе в военные годы.

Я посмотрела на Шандора.

– Думаешь, если бы мои деды воевали, мне было бы проще подготовить доклад?

– Конечно. Можно было бы поднять домашние архивы, записать какие-то воспоминания.

– Ты прав. Но увы. А у тебя кто-то воевал?

– Да, но преимущественно мой доклад… как ты понимаешь, я буду участвовать в конференции, будет посвящен не семейным архивам, а несколько иным событиям. Хотя о своем прадеде я тоже немного расскажу.

– Любопытно тебя послушать. Я могу быть слушателем на конференции?

– Да.

Мы перешли на последнюю лестницу, за ней только гардероб и выход на улицу. И мне снова не хотелось с ним расставаться. Я стала судорожно соображать, как оттянуть минуту разлуки. Ведь я не знала, что снова ждет нас завтра. Продолжим ли мы это общение?

– Шандор, что ты писал вчера в библиотеке? Твоя тема на конференции не была связана с тем, что я видела накануне…

Он насмешливо улыбнулся. Я смутилась. Я будто подглядывала за ним.

– Прости, я обратила внимание на книги, что лежали на твоем столе.

– Я писал не для себя.

– А для кого?

– Иногда я подрабатываю на написании курсовых работ и рефератов.

Я даже остановилась.

– Ты пишешь кому-то из наших одногруппников?

– Не только. Для младших курсов тоже.

Шандор остановился на две ступени ниже и обернулся ко мне. Мы стали почти одного роста, и я смогла отчетливее увидеть его черные глаза, в которых практически не замечала зрачков.

– Тебе за это платят?

– Да.

– А как ты к этому пришел?

– Однажды я увидел на стенде нашего факультета объявление, написанное каким-то студентом, в котором говорилось, что он пишет рефераты, курсовые, доклады и просит обращаться по такому-то адресу. Объявление провисело на доске недолго, кто-то из деканата его быстро снял и выбросил, но я успел его увидеть. И воодушевился этой идеей. Написал свое объявление и повесил его на доске объявлений в общежитии. Так у меня появились первые клиенты.

Я восхитилась его предпринимательской жилкой и снова тронулась в путь. Мы дошли до гардероба и пока одевались, я поинтересовалась, кому в нашей группе он писал такие работы. Он назвал мне список из трех человек, и в их числе оказался Кулагин.

– Егор? Он никогда не говорил об этом.