Вот тут Личи белозубо ухмыльнулся и мудрено перебрал струны, что очевидно означало: "Знаю ли?! Еще как!"
– Да твою мать, девк! – с досадой прошипел Гефар. Очевидно, я попала.
– Брось, Гефар, – проговорил дракон примирительно, поглаживая струны. – Она же легонькая и милая. Не скорбная.
– Ну да, с легонького ты обычно и начинаешь. А потом как пойдут заупокойные…
Личи посмеялся, начав наигрывать лиричный мотив на гитаре. И негромко запел:
– Придумали как-то насмешники боги,
Чтоб в небо не рвались, внушили, играя,
Что людям роднее земные дороги,
Что дети небес по земле не гуляют… – здесь был молчаливый проигрыш, а после исполнитель продолжил бодрее.
– Но кто-то однажды, подлог тот раскроет
В небе увидит свой путь настоящий.
И крылья расправятся сами собою,
Вдруг вспомнив свободу и воздух пьянящий.
Коль небо роднее земли и опоры
А сердце не верит пустым оправданиям, – его голос звонко зазвучал под сводами зала. Слова невероятно отзывались в душе.
– Не сдержат того никакие оковы,
Кто вместо комфорта путь выбрал желанный, – кажется, теперь это моя любимая песня.
– А-а-а, а-а-а-а-а, – мелодично затянул дракон на проигрыше.
– Хрустальною чашей с живою водою
Небесный качнется свод над головою,
Она белой птицей взлетит над рассветом,
С землей попрощавшись последним приветом.
Крылом белоперым объяв поднебесье,
Пред ним обнажит непокорное сердце.
И сделает шаг, своей выбрав судьбою
Быть дочерью неба и ветру сестрою, – с каждым куплетом я влюблялась в эту песню все сильнее. Небо, до чего же близко и душевно!
– Пути необъятны в воздушных просторах,
Восторженный смех ее небу так дорог,
Рукой направляя небесные реки,
Она обещает остаться навеки… – на лице дракона отразилась какая-то горечь.
– Как хочется верить!.. Но горькая правда
Невидимый воздух прорежет стрелою.
Любовь оборвется и сгинет отрада,
В закате истаяв упавшей звездою.
Увы, не удержишь в руках свод небесный
И сменится солнце коварным ненастьем.
Звон смеха затихнет в дали безответно,
Уйдет она тихо, осколками счастья.
И сердце разбитое боли не скроет,
Ведь то, что случилось, такого не стоит…
Любовь обернется печальным сказаньем,
И смех ее станет страшней наказанья, – и печальный мелодичный проигрыш. Только на нем я могла подпеть. Остальное – слушала, раскрыв рот.
– Оставшись рыдать без любви и участия
На голых руинах погибшего счастья,
Ты, как не пытайся, не сможешь согреться
Горящим осколком разбитого сердца, – на лице Личи снова показалась горечь. Живая, совершенно не наигранная.
– Злой рок не простит тебе выходок дерзких,
Твой путь заклеймит своим росчерком резким
И кровью отплатит тебе за незнанье,
И смерть ее станет твоим наказаньем… – почти проговорил он, страшно выделив самое значимое слово строчки. На нем меня даже кольнуло холодом. Печальный перебор проигрыша вновь отчеркнул куплет. Вдвое длиннее обычного.