Чудеса на земле сказочной. Высшая школа сказкотворчества. Ступень 2

? Я теперь жена твоя, ? говорит, ? нет больше Банту, море её забрало.

А лодочка плывет себе, на волнах покачивается, тонуть не думает. Плачет Банту бедная, за что ей судьба такая досталась. А из пелёнок ящерка выползла, о дно стукнулась и стала девочкой маленькой.

? Не тужи, матушка, все хорошо будет, ? ножкой топнула, в ладоши хлопнула, тут же еда и питье у них появились, ? подкрепись, матушка, у нас ещё дел много.

Поели они, Банту уснула. А девчушка вновь ножкой топнула, в ладоши хлопнула и вместо лодки у них корабль большой. На мостике капитан приветствует, матросы бегают. Матушку в каюту унесли, уложили там. Держит корабль курс на материк. К порту причалили. Девчушка вновь ножкой топнет, в ладоши хлопнет, и они во дворце очутились. Кругом все палаты красиво убраны, народ суетится, их с почетом встречает, песни величальные поёт.

Пообвыклась Банту немного к жизни непривычной, только грустит по Матиасу, по сыночкам своим, коих неизвестно куда дели, да и вообще, вон как жизнь перевернулась вся. Дивится, на дочку названную смотрит, а та только улыбается. Бежит времечко, быстро бежит, и дочка растет-подрастает не по дням, а по часам прямо. Видит тоску материну неизбывную и тоже печалится.

Вышла как-то утром из дворца, ножкой топнула, в ладоши хлопнула и в саду хижина появилась. Девочка в тот же миг ящеркой обернулась и исчезла. Заглянула Банту в хижину, а там три мальчонки, три брата. Растерялась она, к детям кинулась. Прижались они к матушке, обняли её, словно облаком ласковым теплым накрыло всех.

Рассыпалась хижина в миг, лишь солнышко медленно по каплям росы утренней растекается, стены дворцовые золотит. Пригляделась Банту, в траве два глаза желтых светятся, будто улыбаются и не то шёпот, не то шелест оттуда-то доносится:

? К морю, к морю идите.

У причала их ждал маленький фрегат. Паруса, словно крылья белоснежной птицы, уже были готовы вспорхнуть на мачты, только цепь, кокетничающая с солнечными лучами, не спешила поднимать якорь, поджидая пассажиров. Весело развевался флаг на бушприте, и смешливая нахальная чайка с любопытством разглядывала откуда-то появившийся трап.

Едва успела Банту с сыновьями подняться на палубу, как фрегат, будто на крыльях, понесло по волнам прямо к острову. Ошеломлённые туземцы криками приветствовали судно, но когда увидели на борту Банту, попадали ниц, думая что жена бога прямо сейчас покарает их.

Изумленный не меньше туземцев Матиас взошёл на фрегат, обнял жену и детей. Отвыкший за столько лет от морских путешествий, бережно положил руки на штурвал и взял курс на запад. Перед ними раскрылось море, совсем не скучное и безжизненное, а наполненное тайнами и красотой. Что ещё надо человеку для счастья, когда рядом любимая жена и дети? Ведь с доброй женой горе – полгоря, а радость вдвойне.

А туземцы ещё долго вспоминали своего бога счастья и его волшебную колотушку.

Наваждение

У синего-синего моря в высокой каменной башне жила-была Колдунья. Была она не старой и не злой, а просто взбалмошной женщиной, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Она носила длинные платья в пол, шляпки и узорные вуали. Никто не мог сказать, злая это была Колдунья или добрая, потому что глаза прятались под вуалью, и то каким она взглядом одарит, нельзя было ни угадать, ни предвидеть. В ней, как и в любом человеке уживались и свет и тьма, зло и добро, благожелательность и зависть.

Иногда она поднималась на крышу своей башни, раскинув руки, и подставив лицо солёному ветру, слушая гомон птиц, рокот волн, песни ветра, и те рассказывали ей удивительные истории со всех концов земли. Она смеялась или плакала, сердилась или радовалось. Ведь Колдунья была женщиной, а у женщин настроение бывает ну очень разным.

Выходя к людям, Колдунья прятала лицо под вуалью, чтобы никто не догадался о её способностях причинять добро или зло, да и вообще под вуалью она чувствовала себя уютней. Однажды она бесцельно брела по городу, настроение было так себе – серое и глухое, как небо уже который день. Колдунье чего-то хотелось, а чего именно она не понимала.

На крыльцо домика, мимо которого она печально брела, вышла женщина, маленькая и хрупкая, как первый весенний цветок. Она ласково улыбалась, держа за руки мальчика и девочку. Колдунью словно иголкой кольнуло, как кто-то может радоваться в такой пасмурный день. А те, не обращая внимания на Колдунью, устремились к коробейнику, проходившему мимо. Женщина перебирала платки, украшения и прочие женские радости, а дети радовались воздушным шарикам и игрушкам.

Наконец женщина выбрала колечко и шарфик, вопросительно посмотрела на детей, спрашивая, что же они хотят. Мальчик прижимал крохотную повозку с лошадками, а девочка держала в руках красивую стеклянную розу.

С покупками семейство поспешило в сад, и Колдунья, хмуро усмехаясь, устремилась следом. Обычно она не снисходила до беседы с людьми, но тут, что-то внутри бурлило и тинькало. Смотрела, на счастливую ребятню, на нежную мать и душа сворачивалась в комок не то от зависти, не то от злобы. Гневно бросив заклинание, она исчезла, словно растворилась в воздухе.

Игрушка в руках мальчика тут же превратилась в огромного паука. Мальчик в страхе закричал и сбросил его на землю, девочка тут же раздавила ногой, но уронила свой цветок. Он дзинькнул и розовые осколки со звоном окружили мальчика, окутав каким-то туманом, и упали вниз. Дети, размазывая слёзы, испуганно жались друг к другу. Мать успокаивала их, а из кустов раздался смешок, похожий на бульканье и всё стихло.

Шло время. Башня на берегу моря опустела. Куда-то делась Колдунья, только мало кто знал, что это была Колдунья, все видели женщину в длинном платье и шляпке с вуалью, а что скрывалось под ними, никто не ведал. Выросли и дети, мать у них долго болела, а перед самой смертью призвала их к себе и велела жить дружно. Одарила дочку обережной куклой, а сына колечком для будущей невесты.

Долго искал Василий невесту, но то ли разборчив он был, то ли невестам не нравился, только что-то никак не срасталось у него сватовство. И однажды махнув рукой на поиски, надел колечко сестрёнке на пальчик, а как глянул на неё, сразу молвил:

? Нет краше тебя, Маришка, у тебя и душа светлая, и руки умелые. Люба ты мне, как сестра, а теперь, как жена люба будешь. Да и колечко как по тебе сработано.

? Что ты, Василёк, грех-то какой, где это видано сестре за брата замуж идти! ? заплакала девушка, ? одумайся, братец!

? Как сказал, так и будет, еще и ногой топнул. Ты меня слушать должна, я старший. Да и колечко маменькино тебе впору, собирайся, свадьбу скоро играть будем!

Плачет Маришка, а ослушаться брата как? Куда идти девушке? Тоскует в светлице, то вещи перебирает, то вышивать примется. Смотрит на матушкин подарок, куклу обережную, и спрашивает, как ей быть?

? Не плачь, Маришенька, не плачь золотая! Уснёт брат вечером, а ты беги. Спохватится он, нагонять станет, брось меня ему под ноги и не печалься.