– Вроде должен быть записан, – сказал Сосо и стал шарить в записной книжке телефона. – Мы хорошо знакомы, и, если я попрошу его оставить Тедо в покое, не думаю, что он будет особо возражать.
– Дай то Бог, – сказал я.
– Вот, нашел, – Сосо сделал мне знак замолчать и нажал на вызов.
На том конце не отвечали.
– Перезвонит, – уверенно произнес Сосо.
– Будем надеяться.
– Ладно, Сандрик, мне пора, нужно заехать за Кети.
– Беги!
– Обещай, что без меня не будешь ничего предпринимать. Увидимся вечером. Даже если он не позвонит, сходим поесть мороженого.
– Пять лет с тобой за одним столом – не могу уже видеть тебя, кривоносого. Ладно, созвонимся, – я вылез из машины и поднял руку в знак прощания.
Не знаю, почему я не послушался Сосо и отправился повидаться к Гавазашвили, прихватив своего приятеля Горгодзе. Говорю это к тому, что за пять лет это был первый случай, когда я не внял просьбе Сосо и поступил по-своему.
Пока судьба не свела меня с Гиоргобиани, я и понятия не имел о так называемой «сванской дипломатии». Сосо так вежливо, с такой учтивостью умел давать советы, что никому и в голову не пришло бы пренебречь ими. Но на этот раз я проявил поистине ослиное упрямство. Думаю, причиной послужило желание уберечь своего друга от новых неприятностей – ведь он только вышел на свободу.
После того, как все попытки нормально поговорить с Зазой не увенчались успехом, а его угрозы в адрес Тедо перешли всякие границы, мне пришлось прострелить Гавазашвили ногу.
И вновь розыск, и вновь я в бегах; опять девять замков на входной двери, и опять сердце моих родителей обливается кровью.
Год я пожил у друга-боксера Шотико из Сванетисубани[4 - Сванетисубани – жилой квартал в Тбилиси.].
В один прекрасный день в мою забаррикадированную шкафом дверь позвонили.
– Кто? – спросил я.
– Милиция.
– Что за шуточки?
– Да открывай уже! – взвыл Ачико с той стороны.
Я открыл, и мой приятель вошел, нагруженный кондитерскими изделиями.
– Есть хорошие новости, – заявил он.
– Ну?
– Я говорил с Хореном.
– И?
– Он обещал прислать какого-то стоянщика, Юрку, который переправит тебя через грузино-армянскую границу.
– Нелегально? – задал я идиотский вопрос.
– Отнюдь. На границе тебе вручат британский дипломатический паспорт.
– Чувство юмора тебе не изменило. И когда?
– Юрка позвонит.
– Может быть, уже сегодня я буду свободен!
– Может быть. А этот Хорен откуда взялся? – спросил Ачико.
– Он был одноклассником моего деда. Он хотел стать режиссером, а Резо – писателем.
– Мечта Резо сбылась, чего не скажешь о Хорене…
– Что поделаешь, кто-то стал писателем, кто-то – вором, кто-то – космонавтом. Главное – быть человеком, – изрек я «жизненную мудрость».
– Короче, ждем Юрку. – Ачико вытащил из кармана видавший виды телефон с покрытым трещинами экраном и положил на стол. – Он позвонит на этот аппарат.
– У него хотя бы звук есть?
– Смотри всё время на экран.
– Ладно, топай, а то твой юмор портит мне аппетит, – сказал я.
Ачико ушел.
Юрка позвонил через два дня и назвал место встречи в Болниси.
Точно в назначенное время мы с Ачико были на месте, куда нас доставил наш джип «Прадо» – тарахтящий драндулет с облезлым рулем.
Вместо Юрки в окно машины постучала некая Света.
Я опустил стекло:
– А где Юрка?
– Пусти в машину, холодно.
– Садись, – Ачико открыл дверь.
Света, ежась, влезла к нам.
– Короче, – начала девушка с серьезной миной. – Видишь тот холм? – Она указала пальцем в восточном направлении.
– Ну? – сказал я.