Остров спокойствия

– Роб крикнул мне, чтобы я встала и собрала ребенка. Я схватила Одру, а Роб взял телефон и позвонил в «девять-один-один», пока мы выбегали из спальни.

– Там что-то взорвалось. – В глазах Роба отражались отблески пламени. – Стекло в окне нашей спальни разбилось.

– Стекло. Если бы не Кастер… Полетели осколки. Кроватка Одры стоит прямо у окна. Если бы Кастер не залаял и не разбудил бы нас, то осколки…

– Хороший пес.

– Мы ничего не взяли, – продолжала Хлоя. – Сразу выбежали, и Роб позвонил в «девять-один-один».

– Вы правильно поступили. Вывели свою семью. Это самое важное. – Рид посмотрел на их дом. – Все, пожар потушен.

– О Боже. Он не сгорел. Роб, он все-таки не сгорел.

– Вы его отремонтируете, и, держу пари, он станет лучше, чем был. Слушайте, если вам что-нибудь понадобится – еда, одежда, помощники… – Рид достал из кармана визитную карточку. – Моя мать работает в благотворительных организациях, поэтому знает много таких людей. Я могу вас с ними связать.

– Спасибо. – Хлоя смахнула еще одну слезинку. Роб сунул его карточку в карман. – Вы не знаете, когда нам позволят вернуться? Зайти в дом?

– Пожарные должны убедиться, что там безопасно. Пойду посмотрю, сумею ли я что-нибудь выяснить, может, кто-нибудь из них поговорит с вами.

Он подошел к одной из машин, где заметил покрытого потом и сажей Майкла Фостера.

– Майкл!

– Рид! Что ты тут делаешь?

– Это был дом матери Джей-Джея Хобарта.

Покрытое копотью лицо Майкла застыло. Он прищурил глаза.

– Ты уверен?

– Да.

– Черт побери. – Майкл резко втянул носом воздух. – Вот же черт побери. Хобарт. Опять.

– Знаю, дружище. Слушай, у тебя есть немного времени?

– Не сейчас.

– Видишь ту пару с ребенком и собакой? Это их дом – тот, который вы только что спасли. Может кто-нибудь из ваших с ними поговорить?

– Да, я пришлю кого-нибудь. А мать Хобарта… она жила одна?

– Насколько я знаю.

– Тогда от нее мало что осталось.

Рид решил, что не помешает поговорить с некоторыми из соседей, которые все еще стояли на улице, на лужайках перед своими домами, или сидели на открытых верандах.

По разговорам с ними у него сложилось впечатление, что Марсия Хобарт не просто мало общалась, она фактически изолировала себя от людей. И, по-видимому, соседи не знали о ее родстве с организатором массового убийства в торговом центре «Даун-Ист».

– Эй, парень!

Обернувшись, Рид увидел старуху в скрипучей качалке на такой же скрипучей веранде.

– Да, мэм?

– Ты репортер, что ли?

– Нет, мэм, я офицер полиции.

– Не очень-то ты похож на полицейского… Иди сюда.

Ее лицо напоминало большую изюмину – сморщенное, золотисто-коричневое – под белоснежным комом волос. На кончике носа сидели очки, сквозь которые она внимательно оглядела Рида с головы до ног.

– Красивый мальчик. Ты из каких полицейских?

– Офицер Рид Квотермейн, мэм.

– Я не об этом спрашиваю.

– Смею надеяться, что из хороших.

– Ну, не все они такие… Ладно, может, ты и правду говоришь. Сядь-ка вот сюда, а то у меня шея затекла смотреть на тебя снизу-вверх.

Он сел на такой же скрипучий стул рядом с ней.

– Если ты полицейский, то должен знать, кто та женщина, которая погибла сегодня в том доме.

Старуха поправила очки на носу и посмотрела в сторону тлеющих завалов на улице. Рид молчал.

– Похоже, ты не из глупых полицейских, раз умеешь держать язык за зубами и ждешь, когда я выложу, что мне известно. У той бедной женщины был сын, который убил много людей. В «Даун-Ист».

– Могу я спросить, откуда вы это знаете?

– Слежу за тем, что творится вокруг. У меня сохранились вырезки из старых газет, и в некоторых есть ее фотографии. Хотя с тех пор бедняжка здорово постарела, я все же ее узнала.

– Вы говорили об этом с ней или с кем-нибудь еще?

– Зачем? – Печально покачав головой, она снова посмотрела на Рида. – Она просто пыталась прожить свою жизнь. У меня был сын с дурным нравом. Насколько мне известно, он никого не убивал, но все равно он дурной. У меня есть еще один сын и дочь, которыми я очень горжусь. Я всех их воспитывала, как могла, а один сын – дурной… Грустная она была женщина, боязливая.

– Вы с ней дружили?

– Она ни с кем не дружила. Сидела в своей норке, ходила на работу, возвращалась и запиралась дома.

– Ее кто-нибудь навещал?

– Только дочь. Приходила иногда, оставалась ненадолго. Каждые пару недель приносила продукты. В прошлый День матери я видела, как она принесла цветы. Выполняла свой дочерний долг.