Одно лето

На этот раз удивилась Брайан. Колби однозначно особо не задумывался над тем, по какому пути шла она.

– То, что я снимаю, не обязано всегда выглядит резким. В искусстве есть место веселью.

В ответ на это замечание Шейд только пожал плечами.

– Даже если бы мы смотрели на вещи одинаково, все равно увидели бы разное.

– Потому-то каждая фотография уникальна. – Она наклонилась вперед и взяла еще кусок пиццы.

– Я люблю работать в одиночку.

Брайан сосредоточенно жевала. Если Шейд собирается разозлить ее, он на правильном пути, а если он просто демонстрирует характер, это тоже не очень хорошо. Впрочем, как бы то ни было, Брайан очень хочет получить задание, а Колби – его часть.

– Я тоже, – осторожно сказала Брайан, – но иногда нужно идти на компромисс. Тебе ведь это знакомо, Шейд? Ты идешь навстречу мне, я – тебе. И где-то посередине мы встречаемся.

А она не такая отрешенная, какой кажется. Это хорошо. Колби не хотелось отправляться в путешествие с медлительным человеком, который, кажется, вот-вот покроется плесенью. «Три месяца, – снова подумал он. – Почему бы и нет? Можно ведь установить основные правила».

– Я разработал маршрут, – начал он резко. – Стартуем из Лос-Анджелеса через две недели. Каждый сам отвечает за свое оборудование. В пути работаем по отдельности, ты делаешь свои фотографии, я свои. И никаких расспросов.

Брайан слизала с пальца соус.

– Интересно, тебе вообще кто-нибудь когда-нибудь задает вопросы?

– Лучше спроси, отвечаю ли я на них. – Он сказал именно то, что имел в виду. – Редактор хочет две точки зрения – он их получит. Темную комнату будем периодически арендовать. Да, и еще: я просматриваю все твои негативы.

Скомкав еще одну салфетку, Брайан ответила:

– Нет, я тебе не разрешаю. – И лениво скрестила ноги в щиколотках. Ее глаза посинели, и только это выдавало просыпавшееся в ней раздражение.

– Я не хочу, чтобы мое имя стояло под подборкой попсовых снимков.

Чтобы не потерять над собой контроль, Брайан снова принялась жевать. Она четко представила, что хочет сказать Колби. В конце концов, держать себя в руках – очень энергозатратное занятие, да и ни к чему хорошему обычно не приводит.

– Первым делом я хочу прописать в контракте условие: все наши фотографии должны быть подписаны, одного автора не должна смущать работа другого. Не хочу, чтобы меня обвиняли в отсутствии чувства юмора. Будешь еще?

– Нет. – Не такая уж она и мягкая. Кожа на локте, может быть, и нежная, как масло, но сама леди вовсе не такая. Произнесенные будничным тоном оскорбления неприятны, но все же лучше, чем безвольное соглашательство во всем. – Мы уедем пятнадцатого июня, а вернемся после Дня труда. – Шейд увидел, что Брайан тянется за третьим куском. – А раз уж ты столько ешь, предлагаю сразу договориться: свои расходы каждый оплачивает сам.

– Отлично. На всякий случай еще кое-что: если у тебя возникли какие-то иллюзии на мой счет, я не собираюсь готовить и убирать за тобой. Я согласна вести машину по очереди, но отказываюсь катать тебя, если ты напьешься. Когда снимаем темную комнату, всегда заранее договариваемся, кто пользуется ею первым. С пятнадцатого июня до Дня труда мы партнеры. Если с этим есть какие-то проблемы, давай обсудим их сейчас, пока не поставили подписи рядом с местом для печати.

Колби задумался. У Брайан приятный голос, певучий, тихий, можно сказать, успокаивающий. Возможно, они с ней неплохо уживутся. Если, конечно, она не будет так часто улыбаться, а Шейд сможет не обращать внимания на ее ноги. Пока это не большая проблема. На первом месте работа. А еще то, чего он от нее ожидал.

– У тебя есть любовник?

Брайан чуть не подавилась.

– Если это предложение, – начала она мягко, – вынуждена его отклонить. Грубые, задумчивые мужчины не в моем вкусе.

Внешне Шейд остался спокойным, но про себя отметил этот укол.

– Мы будем жить вместе три месяца. – Брайан его испытывала, хотя, возможно, и не отдавала себе в этом отчета. Шейд не возражал, хотя, возможно, не был готов себе в этом признаться. Он наклонился вперед. – Я не хочу иметь дело с надоедливым любовником, который станет гоняться за нами и названивать, пока я пытаюсь работать.

Да за кого он ее принимает! За какую-то дурочку, которая не может решить проблемы в личной жизни? Брайан заставила себя на мгновение остановиться. Может, у Шейда был какой-то неприятный опыт, связанный с отношениями. Впрочем, не ее проблемы.

– Я позабочусь о своих любовниках, Шейд. – Она с удвоенной энергией принялась грызть корочку пиццы. – А ты позаботься о своих любовницах. – Брайан вытерла пальцы о последнюю салфетку и улыбнулась. – Извини, что прерываю вечеринку, но мне нужно работать дальше.

Он встал и прежде, чем посмотреть ей в глаза, скользнул взглядом по ее ногам. Шейд возьмется за задание. И получит три месяца на то, чтобы выяснить, как он к ней относится.

– Я на связи.

– Хорошо.

Брайан подождала, пока он закроет за собой дверь, потом с энергией и скоростью, которые обычно берегла для работы, подпрыгнула и швырнула картонную коробку в сторону выхода.

Три месяца обещали быть долгими.

Глава 2

Она точно знала, чего хочет. По всему выходило, что Брайан начнет работать над летним проектом для «Стиля жизни» немного раньше, чем задумывалось, но идея опередить на шаг Шейда Колби ей нравилась. Мелочь, а приятно.

В любом случае она сомневалась, что мужчина вроде Колби оценит такую большую радость, как последний день в школе. Судя по всему, лето начинается с дикого порыва свободы.

Выбор пал на обычную начальную школу. Брайан хотелось невинности и реалистичности, а снимать детей, которые, спустившись со школьного крыльца, садятся в лимузин, не было никакого желания. Школа, которая ей понравилась, походила на множество других школ, раскиданных по всем Штатам. Самые обычные дети, и каждый зритель – не важно, сколько ему лет, – увидит на этой фотографии себя.

К съемке Брайан готовилась долго. Выбрала с дюжину ракурсов, но в конце концов остановилась на одном. Нельзя было выстроить кадр, да никто и не рекомендовал так делать. Только случайный снимок мог передать то, что она хотела запечатлеть. Спонтанность и скорость.

Когда прозвенел звонок и двери школы распахнулись, Брайан увидела именно это и не пожалела о своем выборе, пусть ее чуть не затоптали быстро мелькавшие кроссовки. С криками, воплями и свистом дети высыпали на улицу, под солнце.

Настоящая лавина! Только эта мысль крутилась в тот момент в голове у Брайан. Быстро опустившись на колени, она принялась снимать первую волну детей, стараясь поймать их в кадре под углом, при котором просматривалась скорость, с которой несется огромная неуправляемая толпа школьников.

«Бежим! Бежим! Наступило лето, теперь каждый день суббота!» До сентября, казалось, годы. Это Брайан читала в лице каждого ребенка.

Повернувшись, она стала снимать следующую группу детей. После обработки покажется, что они вот-вот соскочат с журнальной страницы. Повинуясь импульсу, Брайан повернула фотоаппарат, чтобы сделать вертикальный снимок. Кадр получился отличным. Мальчик лет восьми-девяти спрыгнул со ступеней, вскинув руки вверх. На его лице сияла улыбка. Она поймала школьника в воздухе, когда он возвышался над головами разбегающихся в разные стороны ребят. Мальчуган сиял, околдованный магией золотой дороги свободы, которая расстилалась перед ним.

Брайан уже точно знала, какой снимок отдаст в журнал, тем не менее продолжала работать. Через десять минут она завершила фотосъемку.

Довольная, сменила объектив и выбрала другую точку для съемки. Школа опустела, теперь Брайан хотела снять здание. Решив, что яркий солнечный свет тут лишний, она взяла контрастный фильтр. При печати фотографии можно будет схитрить, закрыть на ней чем-нибудь небо, чтобы эта часть снимка не была засвечена. Ей хотелось передать чувство пустоты, ожидания в противовес жизни и энергии, которые только что били в школе ключом. Отсняв всю пленку, Брайан выпрямилась и повесила фотоаппарат на ремешок.

«Каникулы», – подумала она и сама почувствовала мощное дуновение ветра свободы. Лето только начиналось.

После увольнения из «Селебрити» дел у Брайан меньше не стало. Наоборот, оказалось, она сама контролирует себя строже журнального начальства. Она любила фотографию и готова была отдавать ей все дни и большую часть вечеров. Бывший муж даже говорил, что она раба своей камеры. Брайан никогда ничего не могла на это возразить. Проработав два дня вместе с Шейдом, она поняла, что не одна такая.

Брайан всегда считала себя педантичным ремесленником, но на фоне Колби выглядела лентяйкой. Его терпение восхищало и одновременно раздражало до зубовного скрежета. У них совершенно разный подход. Брайан снимала, чтобы передать свою точку зрения, эмоции, чувства. Шейд же уважал двусмысленность. Его фотографии обрастали дюжиной разных идей, но свое мнение он всегда оставлял при себе. Впрочем, все, связанное с ним, всегда скрывалось в полумраке.

Шейд не любил болтать, Брайан не имела ничего против работы в тишине. Только его долгие молчаливые взгляды раздражали, но она не особенно переживала из-за того, что ее внимательно, как под микроскопом, изучали.

После визита Колби они встречались дважды и оба раза спорили о том, как лучше проложить маршрут и какие темы выбрать для репортажа. Мягкости в Шейде Брайан не обнаружила, зато резкости оказалось сколько угодно. Но проект обоим казался важным, потому приходилось делать так, как предложила Брайан, – искать компромиссы.

Когда поднявшаяся после знакомства волна раздражения улеглась, Брайан решила, что они с Шейдом вполне могут стать друзьями за следующие несколько месяцев. На профессиональной почве, конечно. Правда, спустя два дня совместной работы поняла, что этому никогда не бывать. Колби не вызывал желания дружить с ним. Он умел только ставить в тупик и бесить. Брайан чаще соглашалась на второй вариант.