Новое время

Грубый мужской голос отдавал явным высокомерием, превосходством. Такой знакомый Франсуа и такой ненавистный. Гольц почувствовала, как собственное сердце ускорило свое биение, как по вискам начал стекать холодный пот. Ее охватила паника, тихая, но смертоносная, появилось желание лезть на стену, метаться, как тогда, от боли. Только теперь эта боль была лишь воспоминанием, но таким сводящим с ума… Этот голос открывал шкатулку, спрятанную за семью замками. Ее собственный страх перед прошлым, то, от чего она, думала, избавилась, едва покинув стены этого замка однажды. Анкерпрасад безошибочно распознал эту готовность девушки разрыдаться прямо здесь и сейчас, а потому, пусть и не знал причины такой резкой смены настроения, попытался ее успокоить, аккуратно погладив по плечу, при этом ближе подходя к двери.

В помещении за ней воцарилась тишина. На слова того мужчины было просто некому и нечего ответить. Тем не менее продолжалось это недолго, первой заговорила какая-то девушка.

– Да, мы согласны подождать неделю, но не больше, – как-то даже примирительно сказал приятный девичий голосок, заставивший большинство фыркнуть, но слова против никто не сказал.

– Если смотреть в корень проблемы, я вообще против союза с Детьми Ночи. Нам от этого нет никакой выгоды, – послышался уже более громкий, более грубый, но не лишенный женственности и некоторой красоты голос. Еще несколько человек ее поддержали, как можно было понять по поднявшемуся легкому гулу.

– Заткнитесь! Нам куда проще сражаться в союзе против двух кланов, чем в одиночку против трех. Как можно этого не понимать? Хотя… некоторые из вас действительно ни на что не способны, – постепенно тот же голос, при звуках которого на Франсуа накатили эмоции, переходил из грубого и властного в уставший.

Услышав его снова, Гольц прикрыла рукой рот, что было сил стараясь сдержать нахлынувшие одной волной болезненные воспоминания. Не время давать слабину. Марвари видел это, а потому попытался как-то отвлечь ее.

– Может, Дети Ночи – это и есть тот самый клан? – прошептал он, глядя на Франсуа.

– Может быть… – раздался голос позади них, заставив обоих обернуться на говорящего, а Анкерпрасада схватиться за револьвер.

Перед ними стояла та самая девушка, которая буквально десять минут назад покинула зал. А по полу рассыпались небольшие сапфиры, появившиеся из ниоткуда.

Глава III, о клане Дети Ночи

Она не любила людные места. Они никогда не затягивали, наоборот – только отталкивали. Заставляли чувствовать себя одиночкой, тем потерянным человеком, не достойным счастья. Своего счастья в лице, например, верного друга, а может, и целой семьи! Хотя ведь даже один лишь друг мог быть этой самой семьей. Жалко, очень жалко, что у нее даже его не было. Была лишь немая горечь и неприятный осадок от правды: сам Отец не хочет даровать ей то, чего так не хватает истерзанной душе. И это был не крепкий алкоголь на пару с дорогими сигарами, – это как раз то, что она ненавидела больше всего. Алкоголь, курение – в ее глазах это было сродни принятию поражения, слабости, означало, что человек готов сдаться тупой боли, отдаться ей, забыть свое «я», помня лишь то, насколько хороши вино и виски. Она не была из таких. Она привыкла заделывать дыры в своей душе и пустоту в жизни людьми, общением с ними. Это было ее собственным спасением, и она считала это правильным. Так и должно быть.

Тихая и ненавязчивая музыка, создающая обманчивый уют этого борделя, ничуть не отвлекала от насущных проблем. Острое обоняние девушки уловило запах пота и перегара, дыма и духа похоти в каждом из постояльцев, но она смиренно ожидала лишь одного: Чарльз Браун частый посетитель этого места, и именно тут стоило его ловить. Такому лакомому кусочку грех скитаться в подобных сараях, ему нужно было пристанище, и девушка могла его обеспечить.

И если она не возьмет его словами – она сделает это силой, а может, и убьет – все ради того, чтобы сохранить свое маленькое гнездышко в тайне от жителей и Мафии. Ибо такие, как Чарльз, падки на деньги, драгоценности и никогда не думают о собственной шкуре: им лишь бы ухватить больше, и плевать, что тогда, возможно, потратить все придется только на собственные похороны. А еще они тянутся к женщинам. Желают их на инстинктивном уровне, намного ниже какой-то там любви, просто потому что могут, чем порой от животных не отличаются. Тут у нее было огромное преимущество: она красива, правда красива, очаровательна и даже мила. И это не значит, что она продает себя за какого-то там члена клана, но она вполне способна обворожить, утянуть за собой, заставить подписать контракт собственной кровью. О, она не продавала себя, потому что знала: пришедшие к ней однажды уже не в силах покинуть клан, не в силах выбраться из-под ее крыла и начать жить самостоятельно. Не под угрозой смерти, нет. Они слишком приживаются, для них члены клана становятся братьями и сестрами, а она, их глава – матерью, бросать которую нельзя и не хочется совсем. Это не угроза смерти, это угроза одиночества.

Двери распахнулись, являя посетителям и работникам – местным куртизанкам, желающим отхватить кого-то красивого и богатого, но получавшим лишь страшного и похотливого, – того самого человека, которого девушка дожидалась. Переборов себя (что сделать было, вообще-то, очень трудно и даже неприятно), она сняла с головы капюшон плаща и уверенно помахала новоиспеченному, но довольно частому посетителю рукой, невзирая на удивленные взгляды, а затем широким шагом подошла к нему.

– За мной, – несмотря на дотошно приветливое выражение лица, холодно кинула девушка, разворачиваясь и усаживаясь за барную стойку.

С Чарльзом нечто подобное случалось впервые, что было даже подозрительно. Он не чувствовал угрозы даже на подсознательном уровне! Зато заметил за собой мгновенный трепет, впрочем, тут же исчерпавший себя. Были ли тому причиной глаза незнакомки, в коих плескалось старательно скрываемое высокомерие, то и дело проскакивающее во взглядах и жестах, в манерах, даже в шагах! – он не знал. Брауна потянуло за ней, будто он сейчас не властвовал над телом, словно оно жило своей жизнью, а хозяин остался за бортом на пару с разумом. Впрочем, вскоре от подобного чувства осталось лишь неприятное (нужно ли там это «не»? ) воспоминание.

– Вы чего-то хотели от меня? – он попытался заглянуть в кроваво-алые глаза, чуть щурясь, но девушка отводила взгляд, словно чего-то выжидала, и задумчиво улыбалась.

О, она была довольна произведенным эффектом, несомненно. Это было заметно сразу, и не сказать чтобы Брауну это нравилось.

– Меня зовут Селена, – неторопливо начала она, кажется, уже не желая дожидаться занятого уборкой рабочего места перед следующей сменой бармена. – Но для вас я могу зваться госпожой. И, о нет, не то, о чем вы подумали.

Уже привычная для Селены процедура не вызвала ничего, кроме беззаботной улыбки, и она едва наблюдала, как вытягивается в удивлении лицо собеседника.

– Я предлагаю вам вместо скитаний по городу постоянный дом, семью и друзей, но взамен… вы должны будете помочь мне в одном деле. Я не принимаю отказа.

– А что, если я не хочу? Должна же быть альтернатива?

Чарльзу не нравилось его нынешнее положение в обществе: его не замечали, а вечера проходили в безмолвной беседе с собственной тенью, ползущей по стенам и скрывающейся от режущего глаза света свечей, но и из возможного договора нужно было вытянуть как можно больше выгоды для себя.

Очевидно, Селена это распознала сразу. Как именно – было загадкой, но распознала точно, безошибочно. И это, совершенно ясно, ей по душе не пришлось совсем.

– Не стоит увиливать, Чарльз, – она коротко улыбнулась, смакуя каждую букву его имени, словно пробуя на вкус, чертовски пугая своего будущего «ребенка». Пугая того, кем хотела заменить свою главную потерю.

– Вам не стоит отказываться от моего предложения. Все мои враги рано или поздно погибают, зато друзья… Они живут веками, наблюдают за тем, как сменяются поколения, как их собственные союзы крепчают с каждым мгновением. Я не ожидаю чуда, но и не думаю, что вы столь глупы, чтобы уйти от прямого вопроса, задавая свой в ответ. Итак, я повторюсь…

Она окинула помещение беглым, но внимательным взглядом, удостоверяясь в том, что их разговорами уши себе никто не греет. С легкой, смешливой улыбкой, словно Браун только что рассказал забавный анекдот.

– Вы желаете вступить в клан Дети Ночи или же стать для нас мишенью?

Сколько раз она уже задавала этот вопрос? Не счесть в самом деле. Но каждый раз на такой прямой, бьющий в лоб, в самое сознание вопрос отвечали положительно: Селена умела нагнать угрозу в нужный момент, как и сейчас. У бедняги Чарльза и выбора-то нет. Спрашивай сама Смерть людей о том, хотят ли они жить или предпочтут вечный покой, многие слезно будут просить пощады. Но кто знает, может, она задает этот вопрос всем своим жертвам, а пощада для нее – это тот самый покой? Это остается загадкой даже для Селены.

Сейчас Чарльз буквально выбирал между жизнью и смертью: не исключено, что Селена решит убить его на месте, ведь за это ей никто ничего и сделать-то не сможет. Она пропадет в неизвестном направлении так же быстро и неожиданно, как появилась сейчас.

Выбор был очевиден.

***

Сквозь чащу леса всегда было тяжело пробираться. Сюда практически не проникал свет Картаса, но едва ли он был нужен кому-то из вампиров. Если Селена уже давно привыкла к такому, то для Чарльза нечто подобное было чуждо. Совсем. И каждую ночь ему придется вот так пробивать себе дорогу через заросли? Наверное, нет, потому как самая тяжелая часть пути через несколько минут была пройдена. Селена вывела вампира на небольшую, правильней будет сказать, даже неприметную тропинку, витиеватой лентой ведущую куда-то вглубь леса. Выйдя на нее, Селена повела его за собой, легко и быстро шагая по ровной вытоптанной земле, не рискуя зацепиться краем плаща за какой-нибудь торчащий сук.

Вскоре и эта часть пути была позади. Проведенное в тишине время шло медленно, оттого и дорога до поместья казалась долгой. Тем не менее вскоре перед Селеной и Чарльзом показались большие кованые ворота с красивыми узорами. Сквозь них можно было разглядеть огромный особняк, что, очевидно, и был домом клана Дети Ночи. Уже спустившиеся на землю сумерки мешали бы любому другому разглядеть здание, но для Чарльза это не было проблемой, поскольку видеть в ночи он мог даже лучше, чем при свете. Калитка тихо скрипнула, впуская обоих на территорию поместья. Выложенная камнем дорожка разветвлялась, уводя вглубь сада, к небольшому фонтану и к зданию, но Селена безошибочно нашла нужную, и они быстро подошли к дверям особняка.

Каблуки ее туфель стучали по дорожке и каменным ступеням, вскоре она остановилась перед большими дверями с длинной вертикальной резной ручкой на каждой. Однако здесь прибегать к ним не понадобилось: по щелчку пальцев двери открылись, впуская пришедших в просторный холл. Обернувшись к Чарльзу, Селена покосилась на него, с любопытством подметив его заинтересованный взгляд, что не могло не вызвать у нее легкую усмешку.

Селена прошла в холл, тут же ступив на темно-красный ковер, коим были устланы все коридоры ее поместья. Огромная люстра, что висела под потолком, тотчас зажглась, а неяркий свет в первые секунды доставлял чувствительным вампирским глазам долю дискомфорта. Но не прошло и полминуты, как все вновь пришло в норму.

Будучи ненадолго ослепленным, Чарльз не заметил появления одного из членов клана. Красноволосый, с бледной кожей, молодой вампир не сводил с Селены глаз, преклонив перед ней колено, и, казалось, не сразу заметил гостя. Однако девушка помогла ему это сделать.

– Чарльз, – она обратилась к замершему в дверях мужчине, – это Гислан, наш дворецкий. Если не найдешь в поместье меня, всегда можно обратиться к нему, – сказала она, улыбнувшись.

«Странно, но теперь она как-то смягчилась», – заметил Браун.

Оба лишь кивнули, смерив друг друга взглядами, и Чарльз пошел за Селеной дальше, к широкой многоступенчатой лестнице, поднявшись по которой становишься перед выбором: направо идти или налево. Глава повернула вправо, направившись вдоль красивых резных перил, а взгляд притягивал холл, который выглядел несколько по-другому сверху и был уже пуст.

Селена проходила мимо множества дверей, как и следовавший за ней Чарльз, как вдруг раздались чьи-то громкие голоса, а затем в коридор буквально вылетела и упала на пол какая-то девушка, чем заставила Селену остановиться и уставиться на нее с явным негодованием. Заметив главу, она мгновенно вскочила на ноги, давая себя рассмотреть: среднего роста девушка с волчьими ушами – именно так мысленно описал ее Браун. Ее черты лица были очень миловидны, а курносый нос добавлял в ее образ что-то бунтарское.

Следом вышла вторая девушка. Словно два зеленых фонаря, ее глаза светились, выражая не меньшую ярость. И тут Селена словно все поняла, а ее взгляд сменился с негодующего на явно недовольный. Сразу же и вторая дама заметила главу, несколько испуганно на нее посмотрев. А Селена, в свою очередь, кинула на них обеих не самый одобряющий взгляд.

– Рамона, опять вы с Бертой грызетесь? – подчеркнуто недовольно спросила она, обратившись к девушке с волчьими ушами. – Я вас уже, кажется, предупреждала. Быстро расходитесь по комнатам, а если так хочется пособачиться, идите в тренировочный зал! – не меняя тон, с явным укором проговорила Селена.

– Простите, – сказав это, Рамона поспешила удалиться в одну из соседних комнат. Ее примеру последовала и Берта, и вскоре вновь воцарилась тишина.

Вздохнув, Селена устало прикрыла глаза. Но оно и немудрено, постоянные конфликты сами по себе раздражали, а осознание того, что они происходят между членами твоего клана, еще и порядком угнетало. Тем не менее глава дошла до нужной двери и достала небольшую связку ключей, между собой различавшихся лишь по цвету камней, которыми была украшена резная головка каждого. Выбрав ключ с красными камнями (на деле это были простые стекляшки, которые очень напоминали драгоценные камни), Селена вставила его в замок и, дважды провернув, открыла дверь, пропуская Чарльза вперед – в небольшой, но довольно уютный кабинет. Глава зашла следом и положила свою связку ключей на стол. Чуть погодя она опустилась в кресло и устремила взгляд на расположившегося на стуле за противоположной частью стола Чарльза.

Тот с интересом рассматривал убранство ее кабинета. Казалось, здесь сочетались роскошь и уют, пребывая в вечной и безусловной гармонии. К примеру, ни в одной из комнат Браун не замечал и намека на искусство: мебель, мебель и еще раз мебель. А где-то, предположительно в одной из женских спален, еще и ворохи одежды, разбросанные по всей комнате. Нет-нет, вы не подумайте, Чарльз не открывал каждую дверь, лишь бы взглянуть на то, как живут члены клана. Просто некоторые из них были приоткрыты, потому взгляд сам скользил внутрь комнат.

И он сразу подметил это. Дело в том, что даже у такого отшельника, как Браун, были свои заначки и драгоценные вещи. Например, те же артефакты, которые он когда-то собирал и сейчас хранил. Он выжидал, когда цена на них подскочит до небес, и безумно боялся, что эти самые артефакты кто-то утащит из-под носа. Возможно, здесь они будут в безопасности.

– Итак, я думаю, у тебя есть вопросы. Что ж, задавай, – она кивнула чему-то своему, сцепив тонкие пальцы в крепкий замок, и расслабленно выдохнула, выжидая.

– Чем вы занимаетесь?

– Уже не «вы», а «мы», – терпеливо поправила его Селена и коротко улыбнулась, раздумывая над ответом. – Если вкратце, мы защищаем жителей города. Думаю, ты быстро разберешься и сам. Еще вопросы?