Новое время

– Они изменились! Слышишь?! Изменились! – казалось бы, ее радости не было предела, она готова была вот-вот запрыгать, тем не менее старалась держать себя в руках.

Вслед за ней, краснея от злости и негодования, выскочил еще один субъект: юноша был немногим выше своей собеседницы, но тем не менее умудрился смерить ее одним лишь взглядом. Браун неуверенно коснулся руки главы, как бы удостоверяясь в том, что она еще здесь, а ему ее двойник отнюдь не привиделся. Однако сама глава тоже была немало удивлена подобным раскладом.

– Селина?.. – Селена шагнула ближе к только что названной девушке. Чарльз последовал ее примеру, с невольным интересом, но куда большим негодованием наблюдая за происходящим.

– Что у тебя с глазами? Они же были зеленые…

Радость Селины быстро сменилась легким трепетом, который та чувствовала каждый раз при виде главы. А еще тогда, когда она представляла себя на ее месте. Впрочем, и эти чувства перебил еще разгневанный юноша.

– Эта дура решила прибегнуть к магии, чтобы изменить цвет глаз! – Селина хотела возразить, но ей и слова вставить не дали. – Не отрицай, что дура! Ты могла бы лишиться зрения, понимаешь, дурья твоя голова?!

– Прекрати оскорблять меня, Фуку! – тут же взвилась девушка, отмахиваясь от юноши, словно от назойливой мухи.

– Он за тебя волнуется, – тут же встряла Селена и укоризненно покачала головой. – Как и я. Зачем ты это сделала?

Селина заметно стушевалась, но тут же нервно улыбнулась, махнув рукой.

– Это уже неважно. Главное, что получилось!

Она схватила притихшего Фуку за руку и потянула в сторону тренировочного зала, скрывшись за его массивными дверями, но буквально через секунду выскочив обратно в холл и так же за руку уведя юношу в комнату под лестницей.

В глазах Чарльза читался немой вопрос.

– Это Селина, – сконфуженно произнесла глава, пожимая плечами. – И Фукурутачи. Он моя правая рука. Иногда замашки Селины пугают, но Фуку всячески пытается вправить ей мозги. Он хочет, чтобы она перестала мне подражать. И не только он. Самой иногда не по себе от этого.

Глава вздохнула, неопределенно качая головой и усердно думая над тем, что же она пропустила.

– Думаю, сад ты сам найдешь… Есть еще подвал с пленниками – на случай, если у тебя случится приступ голода. Помочь найти?

– Э-э, – Чарльз что-то невнятно проворчал, качая головой, очевидно, отказываясь от предложения Селены.

– Как знаешь. Если что, можешь попросить любого, кроме Евы, о помощи, – пожав плечами, сказала Селена, а затем, словно вдруг что-то вспомнив, встрепенулась:

– Идем, я покажу тебе твою комнату, и закончим уже с этим.

Кивнув, Браун последовал за ней, быстро преодолев все ступеньки лестницы и вновь оказавшись на втором этаже, стремительно свернув в левое крыло и остановившись у одной из самых крайних комнат, видимо, оставшихся свободными. Нажав на ручку двери, Селена провела Чарльза в обычную, просто, но со вкусом обставленную комнату.

– Теперь это твоя комната, ты можешь обустраиваться как пожелаешь, тут полная свобода действий: любые перестановки либо приобретение новых вещей – все в твоем распоряжении. Если что, Гислан, дворецкий, поможет тебе, – она сделала паузу, чтобы дать Чарльзу полностью осмотреться, а после взяла лежащий на прикроватной тумбочке ключик. – Это от замка, – она показала в своей руке ключ. – Пусть все и редко запирают двери, ведь воров среди нас нет, может, тебе пригодится, – пожала плечами она.

Вновь кивнув, как китайский болванчик, Чарльз взял этот ключик и бережливо припрятал в карман. Он также подумал о словах Селены по поводу обустройства комнаты: она сказала, что он не разведчик, а потому во время ночных вылазок он вполне мог вернуться к себе домой, дабы прихватить пару нужных вещей.

– Ладно, располагайся, а у меня еще дела, – сказала глава, спешно покинув комнату Брауна и вскоре, преодолев коридор, скрылась в своем кабинете. Где-то поблизости с ним мелькнула тень дворецкого, а Чарльз на несколько минут задумался, сидя на кровати и глядя в пол, анализируя теперь ход и уклад своей новой жизни.

«Надо же, как глава Детей Ночи может поменять жизнь любого, кто покажется ей полезным, в один лишь день…» – подумал он.

Глава IV, в которой Анкерпрасад засыпает

Высокие горгульи, устрашающе нависшие над тропой, ведущей в самое сердце Ада, являлись извечными стражами этого места. Холодный каменный взор пронзал всякого вошедшего насквозь, выворачивая душу наизнанку, как их хозяева выворачивали своих врагов, врагов клана и врагов главы. Бесспорно, эти звери были красивы, опасны, величественны, словно настоящие. Хотя кто сказал, что они не могут быть живыми? Может, именно сейчас они сойдут со своих мест и порвут замершего в немом восторге человека, не оставив от его существа ничего. Совершенно ничего, кроме тлеющего в агонии боли и животного страха тела.

Юноша шагнул с выложенной ровным камнем дорожки, все еще чувствуя на себе этот пронзительный взгляд, и принялся с неподдельным интересом изучать рельеф замысловатых рисунков, покрывающих эти стены. Ею была украшена вся нижняя часть фасада. «Ею» – то есть историей. Историей этого замка, кажется, поднятого из самой Преисподней, оставленного здесь и призванного быть пристанищем для каждого демона, для любого отвергнутого силой Света существа. Однако даже он не был уверен в том, что его здесь примут. Он не был чистокровным демоном, не мог зваться сильнейшим даже из полукровок, но был определенно сильнее любого человека. Впрочем, как и каждый здесь. Ему быстро надоело рассматривать историю, и юноша вернулся к центральному входу. Стоило бы наконец хотя бы войти в замок, а потом и главу обитающего здесь клана найти.

Тима – а именно так звали полукровку – всевозможные знакомые, коих было, правда, немало, всячески пытались отговорить от подобной идеи. Аргументы у всех складывались на лету, но Спенсер знал, почему они все были против его вступления в ряды Исчадий Ада.

Дело в том, что уже не первый век люди им нагло пользуются. Тим – простой и доверчивый, и особо изворотливые умели этим воспользоваться себе во благо. А вступи он в клан, где таких, как он, минимум десяток, привычная им тактика наверняка не сработает. Более того, при всем желании и нужных обстоятельствах, которые подстроить совсем не трудно, он может и покончить с ними. Раз и навсегда. Естественно, Спенсер и думать не мог о чем-то таком. Все-таки общение с людьми даром не прошло, это заметно сразу. Полукровка и сам за собой замечал тот факт, что несколько размяк: еще одна причина, по которой он решился на подобный шаг.

Он неторопливо и с опаской подошел к тяжелым на вид дверям и уже было потянулся, чтобы хорошенько ударить по ним пару раз, да не успел. Совсем близко, прямо над ухом прогремело рычание, затем – глухой стук. Тим отпрыгнул от дверей, не на шутку перепугавшись. Причем очень вовремя.

Горгульи, до этого казавшиеся лишь статуями, ожили, ухмыляясь звериным оскалом и рыча, пристально рассмотрели полукровку, но, кажется, не приметив для себя ничего особенного, неторопливо отворили высокие двери. Еще раз окинув поляну внимательным взглядом, словно боясь, что в замок проскочит кто-то посторонний, они замерли вновь, в тех же позах, обращая кожу в трескающийся камень.

Спенсер помедлил: подобное представление сорвало его уверенность в том, что его хотя бы выслушают. А ведь сначала казалось, что замок и охраны-то не имеет! Но судя по тому, что сталось со статуями на входе, точно такие же стражники могли ожить и на кольцах башен, на что смотреть, может, захватывающе, а быть их целью непосредственно – безумно страшно. Тем не менее, собрав свою маску уверенности и желания, он уверенно подступил к порогу, теперь уже замечая, как дергаются зрачки горгулий, следящих за ним.

***

Когда зал опустел окончательно, мужчина устало выдохнул, потирая и массируя пальцами виски. Он в который раз разочаровывался в собственных подчиненных и в который раз сам у себя спрашивал, где он умудрился набрать это стадо, не умеющее мыслить объективно. Хотя, если уж на то пошло, ими же и проще помыкать: как-никак, некоторые вопросы нужно решать далеко не силой, и, к счастью, глава умел и это.

– Вы напряжены, – бархатный голос слуги сейчас вызывал у мужчины очередной приступ тошноты. Он махнул рукой, когда та, кажется, желая помочь, порывалась коснуться его плеч, сделать массаж, но главе этого не нужно – это он дал понять сразу. Девушка отступила, потупив взгляд и опустив голову, ожидая хоть каких-то приказаний.

Однако их не поступало минуту, две, пять, десять. Глава и сам не заметил, как полностью ушел в себя, а ей оставалось лишь молча стоять, ибо без должной причины сойти со своего места она не посмеет – тут это не приветствуется.

Мужчина задумался о том, как быть дальше. Двоих нарушителей он поймал благодаря Луи Бир, но расколоть так и не вышло никого из них. К его огромному неудовольствию, с их прошлой встречи Франсуа стала сильнее, а вкупе со странными способностями мальчишки мужчине едва не пришлось пользоваться всеми своими силами: иначе бы сбежали, точно сбежали, чего допустить он никак не мог. То было равно утечке очень важной информации, ибо эти двое точно успели что-то подслушать и, очевидно, даже нашли то, что искали. Отпустить их было бы непростительной ошибкой, допускать которую он не имел никакого права.

Тяжелые двери зала внезапно распахнулись, громко ударившись о стены, когда на пороге появилась явно недовольная, даже разгневанная физиономия Марии Блю.

– Две новости, – не дав главе вставить и слова, она быстро заговорила, толкнув в просторное помещение, казалось бы, уже безвольное тело. – Не удалось узнать даже имени того мальчишки, и к нам заявилось вот это.

Она выразительно взглянула на сплюнувшего кровь парня и тихо фыркнула: неудачник. Однако мужчину этот индивид заинтересовал, и даже очень.

– Ната, помоги ему, – под удивленный взгляд Блю он махнул рукой притихшей служанке. Та тут же поспешила исполнить приказ, тихо радуясь тому, что в этот раз ноги не подкосились от волнения, которое она испытывала каждый раз наедине с демоном. Наталия не была удивлена подобному раскладу: каждый член их клана прошел через такое маленькое посвящение.

– Очевидно, я переоценил тебя, Мария. Он остался жив.

– Я просто подумала, что, может, он пришел за теми двоими…

– Тогда ты не только слаба, но и глупа, – мужчина оскалился, но тут же, словно потеряв интерес, махнул рукой. – Пошли Бир в темницы. Я хочу, чтобы к утру хоть один из них раскололся.

Мария тут же засуетилась: не слишком хотелось почувствовать на собственной шкуре гнев главы, точнее сказать, не хотелось совсем, по понятным причинам. Она сама недавно пришла в этот клан, чуть не получила когтистой лапой по лицу от одной из горгулий, а заодно набила пару шишек, пытаясь увернуться от атак нелюдимой и крайне жестокой Луи. И чудом увернулась, чем заслужила интерес главы и красный ковер на пути в список клана. Отношения с разбрасывающейся камнями настроений дриадой не заладились уже тогда. Мария стала объектом лютой ненависти Бир, потому что, как оказалось позже, пережив ее нападение, она лишила ту звания советницы главы, поставив под удар. Однако она и по сей день не чувствовала своей вины за это и искренне не понимала корней обиды соклановца. Да что там – она даже не пыталась разобраться в этих путах, но сегодня, видимо, придется на собственной шкуре ощутить, каково это.

***

Тяжелые веки разлепить было крайне трудно, еще труднее – приподняться на мягкой постели, и совсем невозможно без боли и горечи где-то в душе упасть обратно на подушки. Тим совершенно не помнил, что произошло такого, что сейчас он толком и пошевелиться не может: каждое движение неприятной тягучей болью вибрировало чуть ли не в каждой части тела, словно его избивали очень долго и старательно, ломая каждую кость, не оставляя живых мест. Конечно, это было не так, иначе боль была бы невыносимой, хотя и сейчас не сахар.

Спенсер отдышался, прежде чем сделать еще одну попытку подняться, которая, к счастью, оказалась успешной. Он окинул комнату, погруженную в приятный для глаз полумрак, каким-то хмурым и несколько озадаченным взглядом: помещение оказалось совершенно незнакомым. Постепенно сознание начало возвращаться, а пазл воспоминаний складывался в единую и не самую красивую картину. Темные оттенки обстановки в этой комнате быстро уступили место мрачным цветам коридора…

Тонкие свечи в высоких канделябрах плохо освещали путь, и хотя полукровка мог поклясться, что коридор абсолютно чист и риска упасть, сломать что-нибудь себе или из вещей не было, но идти, едва видя собственные ноги, было как-то тяжеловато.

Где-то в конце коридора мгновенно распахнулась дверь, громко ударяясь о стену. Сразу подумалось, что кто-то явно не в духе, и попадаться этому кому-то не хотелось совершенно. Тим совсем не знал здешних обитателей, но почему-то был уверен в том, что рискует остаться без головы, заметь его раньше вступления в ряды. Он тут же двинулся в сторону первого поворота и мельком заметил лихорадочный блеск голубых глаз в темноте. Невольно он сравнил его с каким-то хищным взглядом, каким охотник наблюдает за своей добычей откуда-нибудь из кустов, готовясь стрелять на поражение.

Спенсеру показалось, что и в него уже готовы стрелять, но неизвестный лишь размеренным шагом подступал к полукровке, что ничуть не облегчало его собственных мыслей. Но когда в туманном и размытом свете догорающих свечей холодно блеснул металл, Тим уже приготовился прощаться с собственной зазря прожитой жизнью.