В начале была тишина

Он устроился на диване со стаканом виски в руке. Александра налила воды из графина и села в кресла напротив мужа. У нее был период, когда она целенаправленно травила себя спиртным и наркотиками, но, поняв бессмысленность жалких попыток хоть как-то скрасить вечное существование, перешла на обыкновенную воду – в конце концов, вода была такой же пресной и бесцветной, как и ее жизнь. Когда живешь вечно, в какой-то момент тяга к разнообразию просто надоедает.

– А что мне говорить? – Александра посмотрела на мужа, сделав глоток воды. – Я уже несколько раз все объясняла.

– Это была твоя пятая попытка покончить с собой. – На лице Мирона вздулись желваки. – Сколько еще их будет?

Александра пожала плечами и поставила стакан на стеклянный столик между креслом и диваном.

– Пока не надоест.

Мирон шумно вздохнул, покачав головой. Он отпил виски и начал свою привычную тираду. Александра слышала ее несколько раз и знала, что муж не успокоится, пока не выговорится.

– Александра, ты – амбассадор Трансгуманистического Альянса. Живой и вечный символ идей, изменивших судьбу человечества. Миллиарды людей в мире доверяют каждому твоему слову, потому что ты служишь для них примером того, как жить вечно.

– Спасибо, что напомнил. – Александра изобразила подобие улыбки.

Их взгляды столкнулись, и она заметила, как нервно дернулось лицо мужа.

– Я понимаю, что тебе бывает тяжело. Но есть же программы психологической помощи, ты сама рассказываешь о них на выступлениях…

– Они не работают, и ты прекрасно это знаешь, – отрезала Александра.

Мирон поставил стакан с недопитым виски на столик и устало потер переносицу.

– На тебя равняются молодые люди, которым еще предстоит осознать свое бессмертие, но сама ты ведешь себя как истеричная малолетка. Тебе не стыдно?

– Вот только не надо прикрываться заботой о подрастающем поколении! – вспыхнула Александра. – Мирон, признайся честно: все, что тебя волнует – это твое положение в Совете Альянса.

Кулаки Мирона сжались, лицо побелело. Он с гневом смотрел на Александру, но она не могла остановиться:

– Жена-истеричка, которая пять раз кончала жизнь самоубийством, – такое кому хочешь испортит карьеру. Что скажут твои друзья в Совете? Они вообще в курсе про мои выходки? Может, мне им рассказать?

– Ты не посмеешь! – Мирон вскочил с дивана и смерил Александру взглядом, в котором плескалось бешенство, подогретое алкоголем.

Александра тяжело вздохнула и опустила голову. Она перегнула палку и прекрасно это понимала. Пора идти на попятную.

– Ладно, успокойся, – тихо сказала она. – Эти разговоры все равно бессмысленны.

– Так же, как и твои попытки покончить с собой. – Мирон нависал над женой – высокий, массивный, готовый еще секунду назад разодрать ее в клочья. Но она не боялась его, потому что за десятки лет совместной жизни усвоила одну простую истину: он никогда ее не тронет, какие бы сумасшедшие поступки она ни вытворяла.

– Я знаю, Мирон, – покорно согласилась Александра, – но ничего не могу с собой поделать: я устала жить вечно. Я хочу конца.

– Его не будет. – Мирон покачал головой, отвернулся и вышел из комнаты.

* * *

В ванне, наполненной прозрачной жидкостью, плавали ошметки плоти: желтоватые фрагменты костей, бурые волокна мышц, рыхлые куски внутренностей – все то, что Наноматрикс посчитал устаревшим и заменил на новые органы и ткани во время регенерации после самоубийства.

Наблюдая, как раствор разъедает останки ее бывшего тела, Александра вспомнила, какой была пятая попытка покончить с собой: она совершила ее с помощью щелочи. Подготовку она провела втайне от Мирона: статус амбассадора Трансгуманизма и жены одного из членов Совета Альянса позволил достать необходимое количество порошка гидроксида калия.

Ее предыдущие попытки достичь смерти были банальными и не отличались особой фантазией: она вешалась, резала вены, прыгала с моста, глотала таблетки – все тщетно: наногены методично восстанавливали поврежденные органы и возвращали тело к жизни.

В пятый раз Александра решила попробовать что-то по-настоящему изощренное. Она понимала, что ее действия будут бессмысленными, но тайно надеялась, что Наноматрикс не сможет восстановить ее тело после того, как щелочь разъест плоть. Но этого не случилось: Александра снова воскресла. Единственное, чего она добилась – в этот раз наногенам потребовалось чуть больше времени, чтобы регенерировать органы и ткани, поврежденные щелочью.

Александра отвела взгляд от ванны и посмотрела в зеркало, в котором отразилось опостылевшее за столько лет лицо, обрамленное черной смолой волос. Оно казалось ей безжизненной маской – физиономией человека, существование которого должно было прерваться несколько десятилетий назад.

Наногены ежесекундно восстанавливали на молекулярном уровне поврежденные клетки, выжигали малейшие зачатки раковых опухолей, атеросклероза, аутоиммунных дефектов, но они не могли вернуть блеска глазам: более сотни лет взгляд Александры оставался тусклым и отстраненным, как и взгляды тех людей, что осознали бренность бытия в Вечном мире.

Биологический возраст Александры остановился на двадцати семи годах (наногены консервировали организм в период идеального анатомического и физиологического развития), но в душе она ощущала себя дряхлой старухой, мечтавшей только об одном – поскорее закончить бессмысленное существование в мире, где главной ценностью и недостижимой целью стала смерть. Но мысли, рассуждения, разговоры об этом не поощрялись в Альянсе.

По злой иронии Александра была человеком, призванным пропагандировать прелести вечной жизни. Ее тошнило от собственного двуличия, но громогласно заявить о своем единственном устремлении – желании умереть – она не могла, поскольку как никто другой знала, что это невозможно. Она была иконой и примером для подражания миллионов людей. Если бы они узнали, что амбассадор Трансгуманизма считает вечную жизнь главным проклятием человечества и сама мечтает о смерти, это разрушило бы лживые иллюзии, в которых пребывало человечество последние сто семьдесят лет с момента синтеза наногенов.

Умывая лицо, Александра думала о Мироне. Интересно, как он отреагировал, когда обнаружил останки ее прежнего тела в ванне, наполненной щелочью? Она специально запланировала попытку покончить с собой на тот вечер, когда Мирон по обыкновению допоздна задерживался на совещаниях Совета.

Возможно, им стоило расстаться, как они делали уже не раз. Совместная жизнь превратилась в череду дней и ночей, проведенных с тоскливым осознанием печального факта: больше их ничего не связывало, а некогда общее дело стало камнем преткновения. Александра давно разочаровалась в вечном существовании, а Мирон по-прежнему искренне верил в идеи Трансгуманизма и поддерживал их в Альянсе.

У них не было никого, кроме друг друга. Александра отказалась заводить детей. Вначале, когда в обществе еще царила эйфория от обретения бессмертия, она хотела насладиться жизнью вместе с Мироном, но затем, когда пришло осознание жестокости и бессмысленности вечного существования, она решила, что ни один человек не достоин такой участи.

Александра горько усмехнулась, глядя в зеркало: наногены восстанавливали поврежденное тело, но не могли исцелить израненную душу. Хватит ли ей смелости, чтобы сказать об этом завтра на очередном выступлении?

* * *

Сотни глаз с интересом следили за каждым жестом Александры: она находилась в просторном конференц-зале Института Трансгуманизма, и молодые люди, которым еще предстояло осознать свое бессмертие, внимательно слушали ее речь.

Совет Альянса создал подобные институты во всех крупных городах. Цель была простой – помочь жителям Альянса принять идею бессмертия. И если те, кто родился более сотни лет назад, уже смирились с этой мыслью (или же, как Александра, втайне сходили с ума от безысходности), то подростки еще не были готовы в полной мере осознать концепцию вечной жизни. К этому возрасту некоторые из них видели, как умирали их домашние питомцы, а особенно любознательные могли прочитать в учебниках по истории о смерти, тысячелетиями сопровождавшей человечество. Но парни и девчонки, собравшиеся в конференц-зале на лекции Александры, не подозревали, какие душевные муки ждут каждого из них спустя несколько десятилетий.

Программа адаптации к вечной жизни, разработанная Советом Альянса, включала в себя постепенное знакомство молодых членов общества с идеями Трансгуманизма. Александра была амбассадором, поэтому выступала на лекциях в Институтах по всему Альянсу. Ее выступления неизменно собирали полные залы. Вот и сейчас она в тысячный раз повторяла заученные слова, в которые давно перестала верить.

– Сто семьдесят лет назад редактирование генома моллюска Arctica islandica с помощью методики CRISPR-Cas9 подсказало ученым разгадку секрета бессмертия, – нарочито бодрым голосом проговорила Александра в микрофон, и динамики, встроенные в стены, разнесли ее голос по аудитории. – Этот моллюск заинтересовал генетиков, потому что являлся самым долгоживущим существом на Земле. В то же самое время другая группа ученых занималась экспериментами с наноботами – мельчайшими механизмами, способными к саморепликации. Объединив усилия, инженерам и генетикам удалось синтезировать наногены – особый вид микроскопических роботов, обладающих способностью восстанавливать клетки, ткани и органы поврежденного организма с помощью мгновенной репарации на молекулярном уровне.

Александра сделала паузу, чтобы глотнуть воды, и обвела взглядом аудиторию: юноши и девушки, замерев, ловили каждое ее слово. Она была символом того, о чем они слышали с детства: когда им исполнится двадцать семь лет, наногены навсегда законсервируют их тела в состоянии идеального физиологического и анатомического развития. Мысль об этом кого-то могла воодушевить, а кого-то – раздавить и уничтожить. Совет Альянса не терпел упаднических настроений в обществе (они противоречили идеологии Трансгуманизма), а потому заботился о том, чтобы подрастающие поколения с юных лет как можно скорее привыкали к идее вечной жизни.

Парни и девушки, сидевшие перед Александрой, были будущей элитой Вечного мира: они родились в семьях знатных и обеспеченных родителей. Только богатые жители Альянса могли позволить себе завести одного ребенка, заплатив огромный налог. Когда человечество стало бессмертным, оно столкнулось с перенаселением: никто не умирал, и дети, рожденные в новом мире, увеличивали и без того огромную популяцию. К счастью, Земля оказалась куда вместительнее, чем думали люди. Оледеневшая тундра, жаркие пустыни, крутые горы, смертоносные джунгли – все стало доступным для обитания человека: наногены могли остановить любое повреждение или болезнь, будь то обморожение, кислородное голодание или малярия.

– Почему бы вам не рассказать о проблеме серой слизи? – выкрикнул с третьего ряда мужчина в черной куртке из смартфайбера. Александра давно его приметила: в отличие от собравшихся в зале подростков, он был явно старше и уже достиг возраста биологической зрелости. Его тощее лицо, казалось, состояло лишь из острого носа, тонких губ и подвижных глазок, делавших его похожим на крысу-переростка.

– Термин «серая слизь» больше не употребляется, он считается устаревшим, – с улыбкой ответила Александра, стараясь, чтобы ее голос прозвучал достаточно холодно: она не любила, когда какой-нибудь умник перебивал ее отточенную годами речь. Она хотела поскорее закончить лекцию и убраться отсюда, скрыться в тишине загородного дома подальше от суеты мегаполиса.

– Но ведь наше бессмертие – это результат активности серой слизи! – снова встрял тощий, на этот раз с ехидной улыбкой.

Александра метнула взгляд на охранника, стоявшего у стены в нескольких метрах от кафедры, за которой она выступала. Он коротко кивнул, давая понять, что в случае малейшей угрозы мгновенно нейтрализует не в меру активного клакёра, грозящего сорвать лекцию неуместными вопросами.

– Вы правы, мой друг. – Александра взглянула на оппонента. – Некоторые ученые предупреждали о том, что наногены, выйдя из-под контроля, начнут бесконтрольно самовоспроизводиться, образуя так называемую серую слизь.

– Но ведь так и произошло! – воскликнул тощий. – Серая слизь поглотила каждого человека на Земле!

По залу разнесся взволнованный шепот, и Александра поспешила успокоить подростков взмахом руки.

– В этом нет никакого секрета. Важно понять другое: последствия бесконтрольного размножения наногенов оказались совсем не такими, как предсказывали паникеры, – отчеканила она, глядя в крысиные глазки возмутителя спокойствия. Зал, услышав ее твердый голос, тут же затих. – К удивлению всего человечества, наногены, запрограммированные на регенерацию клеток, тканей и органов, не уничтожили нас, а наоборот – сделали бессмертными, образовав единый Наноматрикс, куда по принципу блокчейна записан геном каждого из нас. Смерть индивида невозможна: если человек, поглощенный Наноматриксом, по какой-то причине погибает, то наногены тут же приступают к регенерации поврежденного организма. Ученые назвали это явление экофагией, а Наноматрикс стал синонимом термина «серая слизь», который больше не употребляется.