Авиценна. Канон биохакинга

Творец – Мастер – для Галена не предмет поклонения, а неисчерпаемый источник восхищения и вдохновения, позволяющий ему открывать для себя главное чудо природы – человека. Важно, что именно такое отношение к Богу он передал сквозь века Авиценне. И сколько бы не говорили об исмаилитских или иных корнях мировоззрения Авиценны, все это будет лишь «область желаемого», а действительное содержится в «Каноне врачебной науки», где безраздельным властителем дум Авиценны является Гален, а Творцом природы – Создатель, Мастер.

И это была закономерность, присущая не только тандему (во времени) «Гален – Авиценна». Это была общая закономерность развития так называемой классической науки или, как хорошо сказал об этом Пригожин: «Классическая наука была порождена культурой, пронизанной идеей союза между человеком, находящемся на полпути между божественным порядком и естественным порядком, и Богом, рациональным и понятным законодателем, суверенным архитектором»[34 - Пригожин И., Стенгерс И. Порядок из хаоса. Новый диалог человека с природой. – М., 1986, с. 97.].

Изучая натуру человеку в период детства и юности, когда происходит «его лепка», максимальная самоорганизация всех систем и прежде всего роста, Авиценна пишет: «Таково учение врачей и их доказательства. Что же касается Галена, то он возражает всем сразу. А именно, он считает, что теплота у детей и юношей в основе своей одинакова, но у детей теплота носит количественный характер, при этом ее качественные характеристики уступают по остроте воздействия на растущий организм. У юношей, напротив, происходит снижение количественных характеристик теплоты, но в то же время нарастает качество остроты обретения формы»[35 - Ибн Сина Абу Али. Канон врачебной науки. – Кн. I. – Ташкент, 1981, с. 20.].

Идеи формообразования человека, его превращения в некий физический оптимум занимали Авиценну, как видно из его размышлений на страницах «Канона врачебной науки», не меньше, чем анатомические опыты. Далее, призывая в свидетели Галена, Авиценна пишет: «Доказательство этого, как говорит Гален, таково: надо себе представить, что некая теплота, совершенно одинаковая по количеству или, иначе говоря, тонкое горячее тело, одинаковое по качеству и количеству, иногда распространяется во влажной, обильной субстанции, как например, в воде, а иногда распространяется в сухой скудной субстанции, как например в камне»[36 - Там же, с. 20.].

Творение человека в процессе его роста и формирования законченного облика – это один из ключевых разделов «Канона врачебной науки», посвященных спецификации натур. Но интересен он не только с точки зрения изучения теории медицины математических идеализаций, но как некий незримый симбиоз «Гален – Авиценна». Ведь это не просто цитаты из «Канона», но духовный, по своей сути глубоко алхимический процесс размышления об энергетике формообразования человеческого существа, в котором Авиценна как бы перемешивает свою мысль с галеновской.

Он пишет: «Дети рождаются от семени жизни, которое изобилует энергией огня, и с этим огнем годами не происходит ничего, что могло бы дать ему угаснуть. Ведь ребенок непрерывно развивается, растет, и что, скажите мне, может повернуть его развитие вспять? Что же касается юноши, то нет таких причин в природе, которые бы увеличивали его теплоту, но и не существует также причин ее угасающих»[37 - Там же, с. 21.].

Термодинамика роста и конструирования человека от грудного ребенка до юноши – вот тема, которая звучит в «Каноне» как идея, где соавторство Галена выглядит столь органично, словно он сидит в Академии Мамуна в Хорезме между Авиценной и аль-Масихи, рассуждая на любимые темы. Словно вдохновленный этой беседой Авиценна записывает: «Вот рассуждения о натуре ребенка и юноши в соответствии с тем, как его взялся изложить Гален, а мы объяснили суть вопроса с его слов»[38 - Там же, с. 22.].

Гален действительно в реальности стал для Авиценны вторым учителем и другом, как аль-Масихи, завещавший Авиценне тезисы «Канона» в виде «Книги в ста главах» и высказавший надежду, что после его смерти их общение не прервется, а будет продолжаться в иных духовных сферах бытия. Гален настолько явственно присутствует в жизни Авиценны, что кажется закономерным восклицание Микеланджело «Лучше поддерживать Галена и Авиценну» или шепот Парацельса «Отрекаюсь Галена и Авиценны», словно речь идет об одном человеке.

Они оба верили в Мастера и оба являлись по сути своей мастерами. Такими же бессмертными, как Он, только людьми. Собственно, границу между Богом и Человеком масштабов Галена можно различить только в мире вещей. В конструкции времени все по-другому. Гален полагал, что в мире вещей человек создан не столь совершенным, как звезды, как солнце. «Ведь дав Фидию глину, – писал он, – нельзя от него требовать статую из слоновой кости. Точно так же из крови никогда не получишь блестящего и прекрасного тела луны и солнца. Это божественные и небесные тела, а мы – только статуи из грязи. Искусство же Демиурга равно и здесь, и там»[39 - Гален К. О назначении частей человеческого тела. – М., 1971, с. 156.].

Эту же особенность Творения пытался объяснить в XX веке И. И. Мечников в своей яркой фундаментальной работе «Этюды о природе человека», указав на существование проблемы дисгармонии в человеческом теле и поставив вопрос о его доработке (например, удалении большей части кишечника). Все же, думается, что Авиценна был ближе к истине, когда полагал возможным противостоять дисгармонии в человеке путем постоянной коррекции состояния здоровья, включения всех существующих (в его социуме) механизмов приспособления (адаптации).

Да, всего предвидеть нельзя, и уязвим, слаб человек перед силами природы. Его преследует рок, губят страсти и гордыня. Но думается, что биохакинг, которому мы в будущем надеемся посвятить специальное исследование, даст ответы на все вопросы о возможных путях улучшения, «доработки» природы человека, объединяющей в себе подходы как Авиценны, так и Мечникова.

Завершая эту тему, нельзя не вспомнить одну поучительную современную притчу о том, как после смерти Эйнштейн предстал перед Господом и тот обратился к нему с вопросом, чего он желает за великие труды свои, за жизнь без гордыни и суеты. Не стал просить Эйнштейн награды, но обратился с одной лишь просьбой – начертать ему формулу Человека. Исполнил Господь его просьбу и углубился Эйнштейн в изучение столь чудной математической идеализации. Однако спустя некоторое время он воскликнул в изумлении: «Господи, но здесь же есть явная ошибка!?»

«Я знаю», – ответил Господь.

XII

Диалог Авиценны с природой берет свое начало в натурфилософии античности, находя свою завершенную форму в натурфизиологии и натурэкологии «Канона врачебной науки». Способность вопрошать природу красной нитью проходит через все творчество Авиценны, находя свою завершенную форму в его теории «натур» («мизаджей»), присущих человеку и всему, что его окружает. Создавая локальную картину мира на основе системных характеристик объекта «человек – природа», Авиценна выстраивал матрицу бытия из «числовых сочетаний», добытых путем эмпирического опыта и интуитивной метафизики.

Согласно «Канону врачебной науки», идя путем сравнения, можно выделить семь типов равновесия, которое проявляется как:

– равновесие между человеком и природой, его способность к достижению равновесия в мире постоянных перемен;

– внутреннее равновесие человека;

– равновесие натуры народа в ареале страны обитания;

– равновесие натуры человека в рамках национального бытия;

– неповторимость равновесия индивидуальной натуры человека;

– равновесие в структуре внутренних органов человека;

– равновесие функционирования внутренних органов человека.

Авиценна в своем стремлении вопрошать природу исходит из принципа «от общего к частному», пытается услышать ответ в постоянно изменяющемся мире, найти точку опоры – равновесие для каждого мига бытия человека, который сам есть мир и чья природа также находится в состоянии постоянных перемен. Он ставит себе поистине грандиозную задачу – создать систему управления процессами достижения равновесия, чтобы цель всякого изменения, если оно сообразно природе вещей, состояла в том, чтобы реализовать в каждом организме идеал его рациональной сущности.

Удалось ли это Авиценне? Ответ содержится в его трудах, прочтение которых требует сегодня не только большой филологической работы с применением методик интерпретации текстов, но и подхода с позиций «нового диалога с природой», происходящего в рамках расширенной науки.

Эйнштейн говорил, что природа отвечает «нет» на большинство задаваемых ей вопросов и лишь изредка от нее можно услышать «может быть». Наша задача – заново осмыслить содержание потока по имени Авиценна прежде всего с точки зрения того, что Природа ответила ему, изрекая свое «может быть». Ведь в этом «диалоге», который состоялся более тысячи лет назад, «может быть» и для нас найдутся ответы, которые Природа приберегла впрок.

«Всеобщей иллюзией является вера в то, – писал Карл-Густав Юнг, – что наше сегодняшнее знание – это все, что мы можем знать вообще»[40 - Юнг К.-Г. Архетип и символ. – М., 1991, с. 84.]. Двигаясь в будущее, человек просто обязан постоянно обращаться к опыту прошлого, находя там божественные искры – подсказки, куда держать Путь дальше, ибо, как показывает история науки, немало глухих тупиков уже было на этом Пути.

Развивая учение о гуморальной патологии, Авиценна пытался прежде всего понять, как рождается порядок из первоначально недифференцированной среды. «Я утверждаю, – писал он в «Каноне», – что натура есть единство первооснов жизни, возникающее из взаимодействия противоположных качеств, когда они сталкиваются у некого предела». Далее он уточняет: «Эти качества формируются в предельно малых частицах первоэлементов, и когда качественное наполнение каждого первоэлемента переходит в определенное количество, происходит слияние первооснов жизни, несущее в себе первичные жизненные силы множества, ставшего единством – натурой»[41 - Ибн Сина Абу Али. Канон врачебной науки. – Кн. I. – Ташкент, 1981, с. 11.].

Натура тем самым конструируется так, словно каждый первоэлемент информирован о том, какую роль он должен сыграть, чтобы возникло единство. Все происходит, словно кто-то, сидя за компьютером, задает нужную программу, или как писал Дакаики: «Созидатель основал мастерскую четырех первичных стихий в обители акциденций и сущностей; он даровал времени возможность движения в промежутках пространства, завил локон черноты ночи на лице дня, вышил пепельный рисунок облака на шатре весны»[42 - Дакаики. Услада душ, или Бахтияр-наме. – М., 1977, с. 5.].

Гейзенберг назвал Его «Наблюдатель», чей взгляд формирует реальность из единого квантового материала Вселенной, или, как сказал поэт, «пока существует взгляд – существует даль». Авиценна интуитивно понимал это, подчеркивая в своей «Книге Знания», что исходный материал жизни – «четыре элемента имеют разные формы, но их субстанции и материя одна»[43 - Ибн Сина. Книга знания – В кн.: Избранные философские произведения. – М., 1980, с. 203.]. Но при этом он писал в «Каноне», что главное в процессе возникновения жизни – это та доля элементов по количеству и качеству, которой полагается быть в человеческой натуре. Иначе говоря, чтобы собрать человека из первоэлементов необходимо соблюсти некие никому неведомые пропорции.

Вопрошая природу, Авиценна предупреждает, что слово «мутадил» – «равновесие», которое врачи употребляют в своих исследованиях, образовано не от слова «тадул», то есть «распределение веса поровну», а от «адл» – «справедливая доля» при распределении»[44 - Ибн Сина Абу Али. Канон врачебной науки. – Кн. I. – Ташкент, 1981, с. 12.]. Опираясь в размышлениях о «справедливой доли» на своих предшественников, Авиценна, говоря о «натурах», часто ссылается на Галена, который любил повторять: «Природа оказалась справедливой, как часто привык называть ее Гиппократ»[45 - Гален К. О назначении частей человеческого тела. – М., 1971, с. 276.].

Восхищаясь «справедливостью» природы, современник автора «Божественной комедии» Леонардо да Винчи пишет: «Нет изобретения более прекрасного, более легкого и более верного, чем изобретения Природы, ибо в ее изобретениях нет ничего недостаточного и ничего лишнего»[46 - Шюре Э. Пророки Возрождения. – М., 2001, с. 126; Леонардо да Винчи. Избранные произведения. – М., 1935, с. 256.; Мысли Леонардо да Винчи, приведенные в исследовании Эдуарда Шюре, переведены с тщательностью, свойственной всем его трудам: Frammenti litterarie Filosoficitranceltidal Dr. Edmondo Solmi. – Florence (Barbera), 1900.]. В этих словах прежде всего признание идей узников (или гостей) Inferno. Это не повторение, а озарение человека, идущего по квантовой дороге времени, когда на издевательский окрик невежд «Ты что Гиппократ?» спокойно можно ответить: «Нет, я Леонардо да Винчи». Леонардо не был одинок. Авиценна – самый близкий к нему по времени – был его Ангелом-хранителем, не забывая при этом Микеланджело и Данте.

XIII

Римляне говорили «Ignismutatres» – «Огонь движет вещами». Согласно представлениям Авиценны, огонь является одним из главных источников формообразования натуры.

В «Каноне» он пишет: «Огонь находится в природе вещей, давая им созреть подобно плодам, пронизывая их своим теплом, он лепит из них новые смеси и формы жизни. Огонь течет в вещах, проводя сквозь них энергию пневмы. Он правит жизнью, подавляя холод тяжелых первоэлементов, заставляя их уходить от состояния небытия к состоянию живой смеси»[47 - Ибн Сина Абу Али. Канон врачебной науки. – Кн. I. – Ташкент, 1981, с. 10.].

В XVIII веке, начиная с концептуальной перестройки, вынудившей науку пересмотреть то, что ранее отвергалось ею во имя механистического мировоззрения, а именно такие понятия, как «необратимость» и «сложность», огонь стал частью экспериментальной науки[48 - Пригожин И., Стенгерс И. Порядок из хаоса. Новый диалог человека с природой. – М., 1986, с. 153.]. Однако, как мы видим, задолго до этого Авиценна утверждал, что огонь преобразует материю, создавая жизнь.

Процесс этот с точки зрения термодинамики отличается необычайной сложностью, ибо такова любая живая система. «Одни реакции в ней протекают в слабо неравновесных условиях, другие – в сильно неравновесных. И потом следует помнить, что не все в живой системе «живо». Проходящий через живую систему поток энергии несколько напоминает течение реки – то спокойной и плавной, то низвергающейся водопадом и высвобождающей часть накопленной в ней энергии»[49 - Там же, с. 212.].

Энергетические реки Ильи Пригожина, наполняющие светом бытия «живую систему», замечательный символ высшей функции термодинамики – творить жизнь. В этой связи примечательно, что кровь в понимании Авиценны основа «ручейков жизни» текущих «по установлению Всеведующего Творца».

Что несут эти ручейки?

во-первых, «теплоту равновесия»;

во-вторых, количественное равновесие периодически поступающей жизненной энергии «от пищи и питья»;

в-третьих, достижение зрелости осеннего плода;

в-четвертых, питание корней жизни.

И все это кровь. Ее символический образ, в котором проявляется не только биологическое, но и термодинамическое начало.

Участие гуморальных механизмов в регуляции ритма периодической деятельности организма в наши дни является твердо установленным фактом. В общей форме он уже давно подтвержден влиянием на ритм «сытой» или «голодной» крови. Гуморальный фон организма – «ручейки жизни» — является определяющим в деятельности органов внутренней секреции. Отмечено, что полностью децентрализованный желудок реагировал на гуморальные факторы сытости и голода более активно, чем в опытах in vivo[50 - Лебедев Н. Н. Биоритмы пищеварительной системы. – М., 1987, с. 91].

XIV

Карл Поппер отмечал, что «научный метод применим лишь благодаря отдельным удивительным совпадениям между априорными теоретическими моделями и экспериментальными результатами»[51 - Поппер К. Логика и рост научного знания. – М., 1983, с. 439–557.]. Теория «натур» представляет собой сумму таких удивительных совпадений и в то же время стройную математическую идеализацию: «четверка представляет минимум условий для суждения о целостности»[52 - Юнг К. Г. Архетип и символ. – М., 1991, с. 254.].

Авиценна пишет: «Первичных жизненных сил в элементах сокрыто четыре – это тепло и холод, влажность и сухость. Просветленному уму ясно, что натуры в существующих и разрушающихся телах возникают только из этих сил и происходит это, если говорить обобщенно, сообразно требованиям рационального теоретического деления – двояким образом:

• в первом случае натура находится в состоянии равновесия, ибо доли противоположных качеств в живой смеси равны и потенциально активны, так что натура проявляет себя как единство борьбы противоположностей, стремящееся реализовать в организме идеал его рациональной сущности;

• второй случай – это когда натура не является абсолютно равновесной и доли противоположных качеств в живой смеси не равны, но склоняются в сторону одной из противоположностей, возникающих между теплом и холодом, между влажностью и сухостью, либо это между их сочетаниями»[53 - Ибн Сина Абу Али. Канон врачебной науки. – Кн. I. – Ташкент, 1981, с. 11.].