На пути к краху. Русско-японская война 1904–1905 гг. Военно-политическая история

Точки над «и» были поставлены в августе 1897 г., во время ответного визита президента Франции Ф. Фора. Он также приветствовался, хоть и не столь бурно. Тем не менее это был первый приезд президента республики в Российскую империю[699 - Иностранное обозрение.// ВЕ. 1897. № 8. С. 812–813.]. 11(23) августа в Кронштадт прибыла небольшая французская эскадра – два броненосных и один легкий крейсер. Так начиналось посещение Фором Петербурга и его окрестностей. 14(26) августа, выступая с ответным тостом в честь гостя на борту крейсера «Потюо», император сказал: «Я счастлив, что Ваше пребывание между нами создает новые узы между нашими народами, дружественными и союзными, одинаково решившими содействовать всеми своими силами сохранению всеобщего мира, основанного на законности и справедливости»[700 - Рыбаченок И. С. Союз с Францией во внешней политике России в конце XIX в. М.1993. С.163.]. Впрочем, важные сами по себе, эти слова не сделали отношения союзников более доверительными.

Так или иначе, во второй половине 90-х не только Великобритания не имела прочной поддержки союзника. В этой обстановке император Николай II временно отказался от планов экспедиции на Босфор, и выбрал традиционную политику «слабого соседа» по отношении к Турции. Следует отметить, что в Петербурге сохранялись настороженность и недоверие к нежеланию морских Держав действовать, и, как следствие – сохранялась и готовность к действиям, правда, вынужденным. В 1896 г. часть Держав все же отправила свои суда к берегам Османской империи – английская эскадра находилась у Дарданелл, австрийская – у Салоник, французская – у Бейрута. Зоны особых интересов стран на случай распада или раздела Турции были продемонстрированы довольно явно[701 - История внешней политики России. Конец XIX – начало XX века(От русско-французского союза до Октябрьской революции). М.1997. С.104.].

18(30) ноября 1896 г. Нелидов вновь подал записку о необходимости подготовки захвата Проливов[702 - Проект захвата Босфора в 1896 г.//КА. М.-Л.1931. Т. 4–5(47–48). С. 60–64.]. 23 ноября(5 декабря) под председательством императора в Царском Селе было собрано Особое совещание, в котором приняли участие Военный министр ген. П. С. Ванновский, управляющий Морским министерством вице-адмирал П. П. Тыртов, начальник Главного штаба ген. Н. Н. Обручев, управляющий МИДом Н. П. Шишкин, Министр финансов С. Ю. Витте и вызванный в Россию А. И. Нелидов[703 - Проект захвата Босфора в 1896 г.//КА. М.-Л.1931. Т. 4–5(47–48). С.64.]. Министр финансов энергично возражал против изолированных действий в районе Проливов, считая их крайне рискованными. В результате было принято решение действовать исключительно в случае прорыва европейских флотов в Мраморное море и нарушения, таким образом, международных договоров об их закрытии для военных судов. В такой ситуации Нелидов получал право вызвать суда русского Черноморского флота секретной телеграммой. Столь экстраординарные полномочия объяснялись опасностью внезапного развития событий[704 - Проект захвата Босфора в 1896 г.//КА. М.-Л.1931. Т. 4–5(47–48). С. 66–67.]. 11(23) января 1897 г. проект десанта на верхний Босфор был окончательно утвержден императором. Зона его возможных действий не затрагивала Константинополь. В тот же день Николай II утвердил на этот случай и общий план действий – проект «Общей инструкции командующему войсками Одесского Военного округа»[705 - РГВИА. Ф.400. Оп.4. Ед. хр.587. ЛЛ.306–310.].

Опасность действительно была велика, однако кризис на Проливах так и не не состоялся. В итоге единственной страной, немедленно извлекшей из этих событий выгоду, была Германия. Еще в сентябре 1896 г. Вильгельм II вновь посетил Константинополь с частным визитом. На сопровождавшего кайзера статс-секретаря по иностранным делам Бюлова османский монарх произвел впечатление паталогически подозрительной личности: «Особое недоверие султан питал к своим иностранным миссиям, к своему флоту и к электричеству. Для своих заграничных представительств султан изобрел сложную систему шпионажа. За главой миссии следил секретарь, за секретарем – военный атташе, за военным атташе – его товарищ морской атташе, за морским атташе – посол…. Всех этих вещей Вильгельм II не видел, или, скорее, не хотел видеть в своем пристрастии к султану и всему турецкому»[706 - Бюлов Б. Ук. соч. С.129.]. Возможно, причной слепоты кайзера было отсутствие у султана предубеждений к железнодорожным концессиям.

Выбор Германией времени для установления контактов с Абдул-Гамидом был выбран исключительно благополучно. «После армянской резни(1893–1896 гг. – А.О.) султан воспринимался своими братьями-монархами как то холодно, – вспоминал Чарльз Элиот, секретарь британского посольства в Константинополе в 1893–1898 гг., – и этот спонтанный визит христианского императора по пути к Святому Городу вызвал большие толки. Он завершился предоставлением Германии концессии на строительство Багдадской железной дороги…»[707 - Eliot Ch. Op.cit. P.420.]. Следует отметить, что моральная поддержка Германии пришла как нельзя кстати для турок, опасавшихся, что эскадры европейских держав перейдут от демонстрации флагов к действию. 18 октября 1898 г. германский кайзер вместе со своей супругой снова посетил Константинополь. Это был уже государственный визит, и в столице Оттоманской империи чета Гогенцоллернов задержалась на 4 дня.

Именно во время этого посещения Турции германская промышленность получила концессию на строительство железнодорожного пути от Константинополя в Малую Азию, который положил начало дороге Берлин-Багдад-Басра (первоначальное немецкое название – Berlin-Bizancium-Basra). Немцы начали вытеснять англичан из Турции. Участие Великобритании в морских демонстрациях европейских держав вызывало раздражение султана. Визиты Вильгельма II на этом фоне стали гораздо более продуктивными, и план Берлин-Багдад-Басра получил поддержку султана. Это было грандиозное предприятие, весьма похожее на замысел англичан в 1856 г., но только по масштабу. Завершение данной железнодорожной линии должно было вывести продукцию германской промышленности к берегам Персидского залива и Красного моря (учитывая ветку на Мекку и Медину через порт Акаба), а сырьевые ресурсы этих территорий сделать доступными для предпринимателей Второго рейха. Германская экономика бурно росла, и ей были необходимы рынки сбыта и рынки сырья. «Вопрос не в том, хотим ли мы колонизировать пространство или нет, – заявил несколько позже фон Бюлов, – но в том, что мы должны колонизировать, хотим мы этого или нет»[708 - Kennedy P. The rise and fall of the Great Powers… P.272.]. Стремление развить успех Анатолийской железнодорожной концессии 1888 г., в том числе и с помощью демонстрации личной дружбы германского императора к султану и привело к реализации плана трех «Б». Поначалу германский план не был реализован полностью, окончательно право на строительство железной дороги до Багдада и Басры германское «Общество Анатолийских железных дорог» получило 24 декабря 1899 г[709 - Ерусалимский А. С. Ук. соч. С.193–194; 500.]. Этому железнодорожному строительству, так и не законченному к началу Первой Мировой войны, придавалось колоссальное значение в Берлине и Константинополе.

Активизация германской политики в Оттоманской империи вопреки ожиданиям Лондона конца 80-х гг. XIX в. с первых же своих шагов получила отчетливый анти-английский оттенок. «Мы не можем позволить ни одной державе, – заявлял в райхстаге в 1899 г. Бюлов, – ни одному иностранному Юпитеру заявить нам: «Что поделать? Мир уже поделен»[710 - Kennedy P. The rise and fall of the Great Powers… P.274.]. Эти слова совпали с действиями, а именно с планами Берлина по созданию океанского флота. Возглавлявший морское министерство с 1883 до 1888 гг. ген. Каприви при вступлении на пост изложил свою программу следующим образом: «В области военно-морской политики я спрашивал не о том, как велик должен быть флот, а насколько он должен быть мал. Предстоит сражение, и большую войну, нависшую над Германией, придется вести прежде, чем нам удастся построить столько кораблей, сколько нужно Германии, и особенно императору, сильно увлекающемуся развитием военно-морских сил»[711 - Тэйлор А. Дж. П. Ук. соч. С.344.]. Тирпиц вспоминал: «…Каприви ограничился тем, что стал готовить оборону применительно к войне с Россией и Францией… Он говорил: сначала нужно покончить с войной, которая начнется послезавтра, а потом займемся развитием флота»[712 - Тирпиц А. Ук. соч. С.71.]. Каприви сменил Бисмарка на посту канцлера в 1890 г. Это ознаменовало новый курс во внешней политике Берлина, но изменения в морской политике начались раньше.

Германия активно развивала торговый флот, и к началу 90-х гг. XIX века он уверенно занял второе место в мире после британского(779 после 5 694), обогнав по паровым судам Францию(500) и США(423). По парусным судам немцы уступали и англичанам и американцам(1386 против 9277 и 3 371), но время парусного флота уже уходило в прошлое[713 - Морская хроника. Торговый флот.// МС. 1894. № 3. С.66.]. По логике того времени германскому торговому флоту необходимо было прикрытие военного флага. Уже в 1889 г. Вильгельм II провел реформу управления флотом по образцу армии – был введен Морской Генеральный штаб[714 - Жерве Б. Германия и ее морская сила.// МС. 1914. № 9. С.147.].

На 1892–1893 годы была принята судостроительная программа объемом в 116,8 млн. марок, по которой должны были быть построены 4 мореходных броненосца, 9 броненосцев берегвоой обороны, 7 корветов-крейсеров, 4 станционера, 2 дивизионных миноносца[715 - Германский морской бюджет в 1892–1893 гг.// МС. 1892. № 4. С.149–150.]. Старая политика в отношении флота подходила к завершению. В 1888–1889 гг. на судостроение в Германии было потрачено 8 595 тыс. марок(2 068 на имперских адмиралтействах 6 527 на частных верфях). Далее траты на флот только росли: в 1889–1890 гг. – 10 818 тыс. марок(3 664 на имперских адмиралтействах и 7 154 на частных верфях), в 1890–1891 гг. – 24 514 тыс. марок(6 643 на имперских адмиралтействах и 17 871 на частных верфях), в 1891–1892 гг. эти показатели составили 25 981, 5 970 и 2011[716 - Морская хроника. Военное судостроение в Германии с 1878 г.// МС.1895. № 2. С.13.].

В 1897 г. Морское министерство возглавил контр-адмирал А. фон Тирпиц. Почти сразу же резко меняется военно-морская политика Германии. Предварительная программа строительства флота предусматривала ассигнование в 1897–1898 гг. средств на строительство 1 броненосца, 2 крейсеров 2-го класса и 1 крейсера 4-го класса и замену 3 устаревших кораблей 3 современными крейсерами. От нее отказались, в 1898 г. император принял новую военно-морскую программу, которую с огромным трудом удалось провести через рейхстаг 23 марта 1898 г[717 - Ерусалимский А. С. Ук. соч. С.313; 340–342.]. В результате к 1903 г. Германия должна была получить «флот открытого моря» вместо флота, который решал исключительно оборонительные задачи: 19 линейных кораблей, 8 броненосцев береговой обороны, 12 броненосных и 30 легких крейсеров[718 - Жерве Б. Германия и ее морская сила.// МС. 1914. № 9. С.147.].

Последовало и резкое увеличение германского военно-морского бюджета. В 1896–1897 гг. он равнялся 1 252 340 фунтов (против 8 369 874 у Великобритании, 3 400 951 у Франции, 2 072 375 у России, 2 295 811 у США), в 1897–1898 гг. – уже 2 454 400 фунтов (против 5 193 043 у Великобритании, 3 537 800 у Франции, 2530 084 у России, 2 811 756 у США), в 1898–1899 гг. – 2565 600 фунтов (против 9 169 697 у Великобритании, 4 568 676 у Франции, 2 036 735 у России, 4 245 255 у США)[719 - Морская хроника. Морское дело за границей. // МС. 1907. № 3. С.2.]. Это было только преддверие будущего германо-английского морского противостояния, Тирпиц осознавал, что создание флота является делом целого поколения и вовсе не планировал вступать в противостояние с Англией на море, тем более, что его и проект еще не был осуществлен. Немецкий флот, по его мысли, должен был стать скорее инструментом давления на Лондон, повышавшим ценность Германии, как союзника[720 - Романова Е. В. Путь к войне. Развитие англо-германского конфликта 1898–1914 гг. М.2008. С. 40–41.]. На деле от сближения между двумя странами образца начала 90-х гг. XIX века к этому времени уже практически ничего не осталось.

31 декабря 1895 г. в Берлине получили известие, что доктор Л. Джемсон, один из агентов Сесила Родса, совершил набег на Трансваальскую республику с целью ее уничтожения. Эта попытка с треском провалилась. Поколебавшись между планами мобилизации морской пехоты и начала военных действий против Англии, «…но только на суше», Вильгельм II решил ограничиться политическим выступлением[721 - Ерусалимский А. С. Ук. соч. С.103.]. 3 января 1896 г. он отправил президенту республики Полю Крюгеру телеграмму, поздравляя его с тем, что удалось сохранить независимость страны, «не обращаясь за помощью к дружественным державам»[722 - Тэйлор А. Дж. П. Ук. соч. С.378.]. Реакция британской дипломатии была чрезвычайно болезненной, кризис в отношениях между Германией и Великобританией был все же преодолен, но в 1897 г. Лондон отказался продлить срок действия «Средиземноморской Антанты».

Кризис привел к смене руководства германского МИДа. Барона Адольфа Маршаля фон Биберштейна сменил князь Бернгард фон Бюлов, который сразу же получил инструкцию от князя Гогенлоэ – улучшить отношения с Россией: «Мы должны сделать все возможное, чтобы вновь улучшить отношения и избавиться от последствий той величайшей глупости, которую наша политика допустила семь лет назад, расторгнув договор «перестраховки»[723 - Бюлов Б. Ук. соч. С.33.] Примерно так же рассуждал и Вильгельм II: «Англичане так подло относятся ко мне, что мы с тем большим рвением должны поддерживать наши отношения с Россией»[724 - Бюлов Б. Ук. соч. С.36.]. В августе 1897 г. кайзер, сопровождаемый Гогенлоэ и Бюловым, посетил Петергоф, где попытался выполнить эту задачу и объединить усилия России и Германии, хотя бы на Дальнем Востоке. Между прочим, России обещалось и содействие в вопросе о проходе военных судов через черноморские Проливы[725 - Бюлов Б. Ук. соч. С. 72–79.]. Прорыва в русско-германских отношениях не последовало, но Вильгельм явно принял желаемое за действительное и с «большим рвением» продолжил анти-британские эскапады в Турции.

Вслед за Константинополем кайзер проследовал в Иерусалим, куда с триумфом въехал 29 октября 1898 г. После поклонения гробу Господню Вильгельм 8 ноября 1898 года посетил могилу Салах-ад-Дина в мечети Омейядов в Дамаске. Это был весьма сложный для положения Англии на Ближнем Востоке период. 2 сентября 1898 г. 26 тыс. английских и египетских солдат под командованием ген. Г. Китченера разбили при Омдурмане 60-тысячное ополчение махдистов и полностью поставили Судан под контроль Великобритании. 19 сентября английские войска и канонерские лодки, поднимавшиеся вверх по Нилу, встретились с небольшим французским отрядом под командованием майора Жана-Баптиста Маршана. 11 французских офицеров и 150 сенегальских стрелков летом 1896 г. вышли из Браззавиля (современное Конго) и за 24 месяца пересекли Африку, заняв 10 июля 1898 г. маленький глинобитный форт Фашода (совр. Кодок, Судан). Китченер ультимативно потребовал вывода французского отряда «из владений хедива», возникла угроза англо-французской войны. Кризис был преодолен к концу октября 1898 г., а 3 ноября 1898 г. Маршан получил официальный приказ вывести свой отряд из Фашоды. Франция отказывалась от претензий на долину Нила. Именно в начале ноября 1898 г., когда в Лондоне чествовали нового лорда – Горацио Китченера Хартумского – кайзер приехал в Дамаск. Именно тогда совершенно по-особенному прозвучали слова германского императора, сказанные над гробницей человека, разгромившего крестоносцев, грозного врага Ричарда Львиное Сердце: «Его Величество Султан и 300 миллионов мусульман мира, рассеянных по всему миру, и почитающих его как своего Халифа, могут быть полностью уверенными в том, что Германский император является и во все времена останется их другом»[726 - Hopkirk P. Like hidden fire. The plot to bring down the British Empire. NY-Tokyo-Lnd. 1994. P. 21–24.].

Особую пикантность всему придавал тот факт, что перед поездкой Вильгельм II отправил телеграмму Солсбери, с просьбой передать Китченеру поздравления за одержанную победу[727 - Иностранное обозрение.// ВЕ. 1898. № 5. С.389.]. К ужасу Бюлова, сопровождавшего Вильгельма и пожелавшего откорректировать дамасскую речь, она была опубликована без правки по приказу кайзера[728 - Бюлов Б. Ук. соч. С.132.]. В целом поездка кайзера, его торжественный въезд в Иерусалим, роскошь и блеск августейшего путешественника, его уважительное отношение к султану – все это произвело впечатление. Малая Азия открывалась для «полезного применения» германских рук[729 - Иностранное обозрение.// ВЕ. 1898. № 12. С. 786–787.]. Слова Вильгельма не остались без отклика и за пределами Оттоманской империи. В 1900 г. Лондон принял под покровительство Кувейт, где по первоначальному плану должен завершиться железнодорожный путь по плану трех «Б»[730 - Альконост. Современная политика… // МС. 1915. № 1. С.69.]. Немцы не смогли помешать этому, тем не менее поддержка Германии пришла в весьма тяжелое для султана время.

Греко-турецкая граница в 1830–1878 гг. постоянно была линией столкновений. Попытки пересмотреть ее в пользу Греции были предприняты в 1879–1881 гг. Переговоры шли весьма тяжело, но в 1881 г. Турция уступила Греции 13 200 кв. км., на которых проживало 390 тыс. чел. Недовольны остались обе стороны – турки уступками, а греки – их недостаточностью[731 - Недзвецкий В. Греко-турецкая война 1897 года. Иностранное военное обозроение.// ВС. 1897. № 8. С.153; 155.]. В 1895 г. вновь возникла проблема Крита. Еще по условиям Органического устава 1868 г. высшим органом власти на острове провозглашалось Народное собрание при равенстве прав христиан(4/5 населения острова, в основном – греки) и мусульман(1/5 населения острова), в которое должны были войти 49 христиан и 31 мусульманин. Положения этого документа не выполнялись. Согласно статье 23 Берлинского конгресса султан обязывался провести на Крите реформы, предполагавшие передачу управления островом генерал-губернатору христианину из числа собственных подданных: «Блистательная Порта обязуется ввести добросовестно на острове Крит органический устав 1868 г., с изменениями, которые будут признаны справедливыми. Подобные же уставы, примененные к местным потребностям, за исключением, однако, из них льгот в податях, предоставленных Криту, будут также введены и в других частях Европейской Турции, для коих особое административное устройство не было предусмотрено настоящим трактатом. Разработка подробностей этих новых уставов будет поручена Блистательной Портой в каждой области особым Комиссиям, в коих туземное население получит широкое участие. Проекты организаций, которые будут результатом этих трудов, будут представлены на рассмотрение Блистательной Порты. Прежде обнародования распоряжений, которыми они будут введены в действие, Блистательная Порта посоветуется с Европейской Комиссией, назначенной для Восточной Румелии»[732 - Мартенс Ф.[Ф.] Собрание трактатов и конвенций… СПб. 1888. Т.8. Трактаты с Германиею. 1825–1888. С.657.].

Все эти обязательства не выполнялись, что привело к серии восстаний в 1885, 1888, 1889 гг. В мае 1895 г. генерал-губернатором был, наконец, назначен христианин – Александр Каратеодори-паша, но его попытки реформировать режим управления столкнулись с сопротивлением мусульманской части населения. Что касается греков, то большая их часть уже не хотела ничего, кроме воссоединения с Грецией, и любая уступка этой программе рассматривалась ими как предательство[733 - Stavrianos L. S. Op. cit. P.470.]. Диалог и даже сосуществование двух общин стали уже невозможными. В сентябре 1895 г. на острове начались волнения, которые быстро переросли в открытое восстание. В декабре 1895 г. был организован комитет обороны против Турции, который, однако не смог установить единства среди лидеров повстанцев и подчинявшихся им отрядов, начавших партизанскую войну.

В начале 1896 г. генерал-губернатор был отставлен, и власть была передана турецкому чиновнику – вали. Тот распорядился об отсрочке созыва Народного собрания, на остров стали прибывать турецкие войска[734 - Киняпина Н. С. Ук. соч. С.137–138.]. Турецкое правительство постоянно заявляло о том, что на острове все спокойно, и постоянно усиливало здесь свою военную группировку. На самом деле на Крите началась массовая резня – уничтожение христианских деревень, грабеж и насилие. Власти смотрели на это по привычке сквозь пальцы, так как их устраивал результата – войска и формирования добровольцев-мусульман загоняли греков в горы и вытесняли их с насиженных мест[735 - Иностранное обозрение.// ВЕ. 1896. № 7. С. 424–425.].

В ответ на это восстание приняло еще больший размах, его руководители провозгласили объединение с Грецией. В Афинах еще в 1895 г. группой молодых офицеров греческой армии было организовано Национальное Общество – «Этники Этерия» – строившееся по образцу и подобию «Филики Этерия». В течении двух лет количество его членов выросло с 60 до 3000, с представительствами в 56 греческих городах и 83 греческих общинах, находившимися за пределами Греческого королевства[736 - Glenny M. The Balkans 1804–1999. Nationalism, war and the Great Powers. Lnd. 1999. P.193.]. «Этники Этерия» стало одним из центров организации помощи критянам. В феврале 1897 г. в Афинах было получено известие о том, что турецкие солдаты начали резню греков на Крите. Эта новость привела к огромному национальному подъему в стране. Проходили многочисленные демонстрации, на остров отправились отряды греческих добровольцев. 11 февраля 1897 г. на Крите высадилось 1500 вооруженных волонтеров[737 - Stavrianos L. S. Op. cit. P.470.].

Греческое правительство отреагировало на эти события безуспешной попыткой организовать коалицию балканских государств. Болгария, Сербия и Греция не поддержали предложений Афин о создании единого антитурецкого фронта[738 - Киняпина Н. С. Ук. соч. С.139.]. Король явно опасался войны и старался избежать ее, но гораздо больше он боялся улицы. Поначалу Афины надеялись на вмешательство Великих держав, которые могли бы, как и ранее, установить блокаду греческих берегов и дать возможность выйти из кризиса, сохранив достоинство, т. е. со ссылкой на непреодолимую силу враждебного внешнего вмешательства. Однако оно было невозможно, и прежде всего из-за позиции, занятой Лондоном. После армянской резни антитурецкие настроения в Великобритании были чрезвычайно сильны, и единственная страна, традиционно выступавшая в качестве инициатора и организатора блокад во имя сохранения территориальной целостности Османской империи, категорически отказалась повторять эти действия[739 - Stavrianos L. S. Op. cit. P.470.].

Англия, Франция, Россия, Австро-Венгрия и Италия направили к берегам Крита по одному крейсеру, но только с целью наблюдения и присутствия, без четких инструкций к действиям. От военно-морской демонстрации отказалась только Германия[740 - Киняпина Н. С. Ук. соч. С.138.]. Статс-секретарь по иностранным делам А. Г. Маршаль фон Биберштейн сформулировал политику второго райха следующим образом: «Не выдвигаясь вперед, мы тем не менее серьезно работаем в антигреческом направлении»[741 - Ерусалимский А. С. Ук. соч. С.261.]. В отличие от своего дипломата, Вильгельм II был настроен гораздо более воинственно. Он даже предложил организовать военно-морскую блокаду Пирея и уничтожить небольшой греческий флот, однако германские предложения так и не были поддержаны остальными Державами. Тем временем, оставшись один на один с собственным общественным мнением, греческое правительство начало действовать. На Крит продолжилась отправка вооруженных добровольцев, а вслед за ними и регулярных частей греческой армии, у берегов острова начала действовать небольшая греческая эскадра под командованием принца Георга.

Очередное обострение обстановки в районе, примыкающем к Дарданеллам, опять вызвало опасение в Петербурге и на случай «вооруженного вмешательства Европы в Турецкие дела», 11(23) января 1897 г. Николай II утвердил план Босфорской экспедиции. Узнав о движении европейских военных эскадр из Средиземного моря к Константинополю, русский посол в Турции должен был предупредить командующих Черноморским флотом и войсками Одесского Военного округа телеграммой «Давно без известий». После этого на Черном море должна была немедленно начаться подготовка к десанту на верхний Босфор(«никоим образом не касаясь Константинополя»). Операция могла начаться только по особому приказу императора – в первый рейс флот должен был перевезти 30 500 чел. При 104 орудиях из Севастополя и Одессы, во второй – около 23 000 чел., и в третий – около 20 000 чел.[742 - Русско-германские отношения. Проект захвата Босфора в 1897 году.// КА. М.1922. Т.1. С.153–154; 161–162.].

Однако и этот план так и остался на бумаге. В марте 1897 г. против него категорически выступил МИД. В. Н. Ламздорф не верил в то, что план имел достаточное техническое обеспечение и опасался провала, который привел бы к весьма нежелательным для России последствиям[743 - Fuller W. C. Strategy and Power in Russia 1600–1914. NY-Oxford-Singapore-Sydney. 1992. P. 371–372.]. Доводы Ламздофра прозвучали на фоне достигнутого, как казалось, европейского единения в восточном Средиземноморье. 18 февраля 1897 г. Великие Державы выпустили совместное обращение, предлагавшее решение критской проблемы: острову предоставлялась автономия под сюзеренитетом султана. На принятие этой программы, исключавшей возможность объединения Крита с Грецией, давалось 6 дней. Турция приняла ее, Греция – отвергла[744 - Ерусалимский А. С. Ук. соч. С.266.].

Державы значительно усилили свое военно-морское присутствие в водах, прилегающих к острову. Эскадра составила уже весьма внушительную силу, к тому же присутствовали практически все участники и заинтересованные стороны «восточного вопроса». Автро-Венгрия прислала броненосный крейсер, 2 фрегата и 6 истребителей миноносцев, Англия – 10 броненосцев, 6 крейсеров, 8 истребителей миноносцев, 5 миноносцев, Германия – 1 крейсер и 4 деревянных крейсера, Греция – 7 бронированных крейсеров, 2 авизо, 1 истребитель, 5 миноносцев 1 класса, 11 миноносцев 2 класса, Италия – 9 броненосцев, 1 броненосный крейсер, 8 крейсеров, 6 истребителей миноносцев, Россия – 4 броненосца, 1 броненосец береговой обороны, 2 канонерской лодки, Турция – 6 броненосцев, 1 крейсер 1 класса, 9 крейсеров 2 класса, Франция – 7 броненосцев, 1 броненосный крейсер, 5 крейсеров, 5 миноносцев. Все корабли, за исключением турецких и части германских, были вполне современными. Командующим эскадры стал старший в чине – итальянский вице-адмирал. Эскадра держав с целью локализации конфликта начала осуществлять морскую блокаду острова[745 - Морская хроника Морские силы различных держав в критских водах.// МС.1897. № 3. С. 1–3.].

Абдул-Гамида активно подталкивал к войне Вильгельм II. В конце февраля 1897 г. он открыто обратился к турецкому послу на приеме: «Почему ваши войска до сих пор еще не переступили греческую границу? Передайте султану, что если он ценит мою дружбу, он должен действовать с величайшей энергией»[746 - Ерусалимский А. С. Ук. соч. С.266.]. Поддержка, оказанная кайзером, укрепляла позиции Германии в Турции и обнадеживала турок, превосходивших греков в живой силе и ее организации. Кроме того, подобная позиция Берлина свидетельствовала о том, что в очередной раз реального выступления Великих Держав так и не состоится. 2 марта 1897 г., после долгих препирательств они представили совместную ноту в Константинополе и Афинах с предложениями вывести оттуда греческие войска и предоставить острову автономию. Султан дал подобные обещания, однако им уже никто не верил ни на Крите, ни в Греции, ни в Европе. Что касается Афин, то королевское правительство отказалось принять эти предложения[747 - Ерусалимский А. С. Ук. соч. С.266.].

15 марта 1897 г. в Греции началась мобилизация армии, в Фивах был создан лагерь резервистов на 10–12 тыс. чел. Напряжение между Турцией и Грецией завершилось волнениями в Македонии. В Фессалии, примыкавшей к Греческому королевству, по переписи 1889 г., на 210 кв. миль проживало 312 тыс. чел., по большей части, на плодородных равнинах, что делало плотность населения там чрезвычайно высокой – 1415 чел. на 1 квадратную милю. Турки(10 %) в основном были землевладельцами, евреи(2 %) – горожанами, основная масса населения была представлена греками. 29 марта(10 апреля) 1897 г. с территории королевства в Фессалию вторгся отряд греческих добровольцев силою до 2,5–3 тыс. чел. Нарушив границу в трех пунктах и захватив ряд поселений, волонтеры, узнав о выдвижении крупных турецких сил, уже через пять дней откатились назад за границу. 4(16) апреля они вновь атаковали пограничные турецкие посты. Правительство Греции заявило о том, что оно не в состоянии было препятствовать этим действиям, что и послужило поводом для выдачи паспортов греческому послу в Турции в ночь с 17 на 18 апреля. Днем 18 апреля султан объявил Греции войну[748 - Недзвецкий В. Греко-турецкая война 1897 года…// ВС. 1897. № 8. С.158; 160; 166–167.; Stavrianos L. S. Op. cit. P.470.].

Единственным теоретическим преимуществом Греции была возможность быстрее провести мобилизацию. Впрочем, и турки за 20 лет неоднократно проводили частичные мобилизации в связи с кризисами в Македонии, Армении и на Крите (в 1880, 1885, 1895 и 1896 гг.). Огромную роль в улучшении турецкой военной системы сыграла прусская военная миссия[749 - Недзвецкий В. Греко-турецкая война 1897 года…// ВС. 1897. № 9. С. 67–68.; То же.// ВС.1896. № 10. С.146.]. Греческая регулярная армия была малочисленна, в 1892 г. она насчитывала 28114 чел., в 1893 г. по финансовым соображениям правительство было вынуждено сократить ее до 22607. Предполагалось, что армия при мобилизации могла быть увеличена до 200 000 чел. за счет ополчения, но оно было чрезвычайно слабо обучено и не имело подготовленных офицерских и унтер-офицерских кадров[750 - Bickford-Smith A. H. Greece under king George. Lnd. 1893. P. 241–245.]. Последнее не могло не сказаться во время войны. Мобилизация греческой армии была завершена к 4 апреля 1897 г., и в результате ее численность составила 66570 чел. при 136 орудиях. Турецкие войска в Фессалии и Эпире насчитывали 94 тыс. чел. при 210 орудиях[751 - A history of the Hellenic Army 1821–1997. An army directorate publication. Under direction of Liet.-Gen. Kyrochistos Ioannis. Athens. 1999. P. 69–70.].

Вскоре в европейской Турции было собрано 22 полевых дивизии численностью до 300 тыс. чел.[752 - Недзвецкий В. Греко-турецкая война 1897 года…// ВС. 1897. № 9. С.69.]. Кроме того, к армии присоединились отряды албанских башибузуков – около 11 тыс. чел., которые сразу же отметились грабежами и убийствами. Турецкая армия выступила в поход с однозарядными винтовками Генри-Мартини, имея на складах 480 тыс. магазинных 7,5-мм. винтовок системы Маузера и 220 тыс. винтовок той же системы 9-мм калибра. Перевооружение было проведено уже в ходе военных действий. ЦУ греков было бесспорное преимущество на море – 3 башенных броненосца, 20 судов береговой обороны и 12 миноносцев, однако в ходе военных действий флот никак себя не проявил[753 - Недзвецкий В. Греко-турецкая война 1897 года…// ВС. 1897. № 10. С.151; 166–167.]. Греческие суда обстреливали побережье – форты, гавани, железные дороги, но так и не смогли сорвать пеервозки турецкой армии. Флот султана только один раз вышел из Дарданелл, после чего его действия ограничились обороной этого пролива[754 - Морская хроника. Морские операции последней греко-турецкой войны.// МС.1897. № 7. С.13–14.].

Греки надеялись на поддержку со стороны болгар, однако эти надежды не оправдались. В самом начале военных действий князь Фердинанд находился в Берлине, где ему Маршалль фон Биберштейн недвусмысленно объяснил ему: «Греки своей авантюристской политикой не добьются ничего другого, кроме вполне заслуженных побоев». Практически тем же грозили и болгарам. Фердинанд сделал вид, что удивился, ответив следующим образом: «Разве он в течение ряда лет не отдал все свои силы, чтобы… насильственно подавлять в своей стране все национальные устремления?»[755 - Ерусалимский А. С. Ук. соч. С.270.] Турки могли быть спокойны, и концентрировать свои действия на одном участке своей европейской границы. Уже 18–19 апреля выяснилось их превосходство, по всей линии фронта турецкая пехота наступала, не смотря на то, что греческие войска, вооруженные магазинными винтовками Маузера 9-мм. калибра, явно превосходили противника. 23 апреля греческая армия начала отступать.

В ходе отступления быстро выяснилось, что у греков не хватает обученных и авторитетных среди солдат офицеров, а почти не имевшие серьезной внутренней спайки добровольцы быстро теряли порядок и скорее разлагали регулярные части, чем укрепляли их. Война продолжалась всего 30 дней. Турецкие войска, превосходившие греков в численном и количественном отношениях, нанесли им ряд поражений в Фессалии и Эпире. К 6–7 мая на всех направлениях греческие войска отступали в полном беспорядке. Огромная заслуга в этих успехах принадлежала работе германской военной миссии. К 17 мая, пройдя 1254 м., турки вышли на старую границу между двумя государствами. В Афинах начались антиправительственные выступления, Георг I обратился к России с просьбой о посредничестве. Турки подходили к Фермопилам, создавая реальную угрозу греческой столице[756 - Недзвецкий В. Греко-турецкая война 1897 года…// ВС. 1898. № 3. С.53; 55; 71.; Erickson E. J. Defeat in detail… P.15.].