Москва литературная №2, 2022. Литературно-художественное издание

«Вот представьте себе, что ситуация была очень похожей на вашу. Наш дом в Мозжинке – большой и старый. В какой-то момент все там начало ломаться и рушиться. Но еще раньше начала рушиться наша совместная жизнь. И вот почему.

Мне всегда казалось, что мы с Виктором говорим на одном языке, я его поддерживала во всех его начинаниях. Он очень талантливый человек, ученый-аналитик в области экономики, трудоголик, автор многочисленных книг.

Мы познакомились в Академии наук, когда оба там работали и защищали кандидатские диссертации. Мне он понравился тем, что был отличен от всех: высоко держал голову, никогда не боялся высказать вслух свои оригинальные мысли по многим экономическим и политическим вопросам. Правда, его смелое мнение редко когда совпадало со мнением большинства, но это-то мне в нем и нравилось.

Я в него влюбилась, думаю, что Виктор тоже был в меня тогда влюблен. Мы поженились. К тому времени наши родители умерли, братьев и сестер у нас не было. Мы оба много работали. Нам очень повезло – была собственная крыша над головой, огромная уютная квартира и дача. Мой отец был собирателем живописи, прекрасные картины и сейчас украшают мой дом, а мама была книгочеем, наша библиотека насчитывает более пяти тысяч книг.

Я мечтала о детях, а Виктор долгое время был против. Он всегда хотел внимания только к себе. Но я его уговорила и, наконец, родила мальчика. Никаких домработниц у нас не было. Мы решили, что я плотно начинаю заниматься воспитанием и образованием сына. Кроме того, мне надо было поддерживать быт – убирать, стирать, гладить, ходить в магазин, доставать продукты, простаивая часами в очередях, готовить обеды и ужины. Короче говоря, вести хозяйство.

Юбки, блузки и платья были заброшены, в ход пошли брюки и свитера. Муж работал, писал книги, зарабатывал деньги, а я решала абсолютно все хозяйственные вопросы. Когда сын подрос, надо было помогать ему с уроками, посещать с ним секции и кружки. Разумеется, у нас с Виктором должен был быть самый талантливый и умный сын. Я, конечно, скучала по научной работе, но Виктор сказал, что он будет кормильцем в семье, а я должна быть его надежной опорой и создать все необходимые условия для достижения им успехов в науке.

Он ездил по всей стране и за рубеж на различные симпозиумы и форумы, выступал с докладами, а я радовалась за него и всячески ограждала его от всех забот.

К нам приходили наши коллеги, друзья. Я всех принимала, обслуживала, иногда их было так много, что я, меняя блюда, не успевала даже присесть за стол. Вечером буквально валилась с ног, но до тех пор, пока я окончательно не упаду, муж репетировал, обкатывая на мне свои доклады и выступления.

Я делала отдельные замечания, что-то поправляла, подсказывала, но всегда его хвалила. Потом он шел к себе в кабинет и спокойно засыпал. А я не могла прочесть на ночь и десяти страниц новой книги. Мне не хватало тепла, ласки и простых объятий.

А что у нас самое главное в жизни? Любовь, именно она-то и начала испаряться. Виктор постепенно перестал обращать на меня внимание. Сын под его влиянием вырос тоже большим эгоистом. Оба привыкли к тому, что мама им всем обязана. Так я превратилась в многофункциональную прислугу.

Крошечное внимание – цветы, муж и сын дарили их мне формально только два раза в год – на мой день рождения и на Восьмое марта. Слово «подарок» исчезло из семейного словаря. Объяснение было очень простым: у них нет времени на походы в магазин для выискивания ненужных вещей. А я мечтала о совместных путешествиях, прогулках в парке или в лесу, о музеях, концертах и выставках.

Мое терпение наконец лопнуло, и я решила вернуться на работу, чтобы заработать деньги, а на них нанять помощницу по дому и кухне. Мне надоело заниматься хозяйством, все равно никогда всех дел по дому не переделаешь, к тому же эту мою «активную многолетнюю деятельность» никто никогда не ценил.

Но этот фокус не прошел, все чужие женщины Виктора раздражали. К этому моменту он был уже избалован мной. Все по-прежнему должна была делать только я. Моя попытка сопротивления была подавлена, она вызвала «бурю в стакане» и дополнительное унижение.

Я оказалась бесправной и очень зависимой от него женщиной. Мне выдавались скупые деньги «на жизнь», в понятии Виктора – на еду и коммунальные платежи. Он считал, что остальное: одежда, отдых, развлечения – все это не для меня. Но я ведь женщина!

Мне, естественно, хотелось приодеться, съездить в санаторий подлечиться, привести себя в порядок, встретиться со своими друзьями, жить полноценной жизнью, а самое главное – быть любимой. Сколько лет можно было оставаться радостной домохозяйкой?

Потом началась перестройка, она требовала новых взглядов на экономику и быстрого решения накопившихся в стране проблем.

Виктор начал публиковать статьи в газетах и журналах, его узнавали на улицах, он выступал на телевидении, к нему пришли слава и деньги. А меня он задвинул, как говорится, в дальний угол.

Самыми его расхожими выражениями тогда стали «где моя свежая сорочка?»; «хочу именно этот галстук»; «почему ботинки еще не чищены?»; «уже пять часов, почему не подан обед?»; «сегодня ничего нет нового, и я устал»; «где свежая газета?»; «я уезжаю завтра, меня пригласили выступить в Н-ске».

Он был тогда очень востребован. Вот посмотрите на его фото в этой газете: пожилой полный мужчина с крупными чертами лица, с большими карими глазами, большим носом, высоким лбом, с густыми седыми волосами. С одной стороны, обычная внешность, а с другой – одни глаза его чего стоят, в этом пристальном взгляде весь его ужасный характер.

Я наблюдала за ним, сначала даже ревновала, думая, что, возможно, у него появилась другая женщина, но нет, он был сосредоточен только на себе.

Виктор постепенно становился еще большим эгоистом и домашним тираном.

Все чаще я чувствовала унижение, слыша его грубые и хамские высказывания.

Он возомнил себя гениальным лидером, а всех остальных, включая самых близких друзей, презирал. Он вершил судьбу страны, он готовил великие события, а я думала только о каких-то бытовых мелочах. Значит, я ничтожная личность, мелко плавающая. Это он тащит самый тяжелый человеческий груз в своей голове – мысли о глобальном перевороте в экономике.

Я только и слышала от него: «Принеси то, сделай это, ты должна, давай, давай, давай…»

Мои родители сошли бы с ума, доведись им стать свидетелями такого ко мне отношения. Одним словом, живя с ним, я была очень одинока.

Сын к тому времени уже уехал в Литву со своей семьей. Его жизнь совсем не волновала мужа.

Виктор купался в славе, стал еще более честолюбив и тщеславен. И очень активен – он был на подъеме, на пике. И при этом никого не жалел и никого не любил.

Гости перестали у нас бывать, его побаивались, он унижал их в любом споре. Но я все еще не теряла веру в наши близкие отношения, хотя моя душа сначала тлела, потом сгорала, но сердце все равно прощало ему такое неприглядное поведение. Я продолжала его тихо любить в надежде, что однажды Виктор оценит мое терпение.

Я себя успокаивала еще и тем, что у меня есть свои квартира и дом, гениальный муж, вполне благополучный сын, подруги, я не голодна, я свободна, пусть даже не во всем, и это значит, что вполне благополучна.

Не знаю, как вам передать надвигавшийся тогда на меня внутренний холод, опустошение, безумное желание снять с шеи вконец обнаглевшего мужа. Силы мои были на исходе. Видите ли, я выросла в семье, где все любили и уважали друг друга. Возможно, я очень сентиментальная, наивная, но в то же время не могу переносить потребительского к себе отношения.

Казалось бы, а что такого особенного – готовить и убирать для любимого, да еще и гениального мужа? Кто, кроме женщины, должен в семье заниматься хозяйством?

Все верно, это обязанности жены. И она готова перевернуть весь мир, но только на добровольных началах и ради любви.

Любимым же для мужа оставался только он сам.

В какой-то момент Виктор потерял профессиональную бдительность. Его экономические статьи начали идти вразрез с политическими решениями. Его поклонники из различных политических групп перестали петь ему осанну.

Я его предупреждала об этом, но в его глазах я давно уже потеряла свой авторитет. Когда мы оставались с ним вдвоем, он говорил со мной в основном о том, какой он гений. И это больше всего меня раздражало. Поэтому все чаще меня стали одолевать мысли: а как же я, и что же я из себя на сегодняшний день представляю?

5.

Куда девались моя расторопность и энергичность? И тогда я приняла решение – сдала дачу и на эти деньги стала приводить себя в порядок, жить, как когда-то мечтала. Но сил и желания все равно не было.

На работу в институт я не пошла, все это было бессмысленно, отделы наши расформировали или развалили, неясно даже, чем сейчас там можно заниматься. На мой взгляд, наступил полный конец фундаментальным исследованиям, да и деньги в институте платили мизерные.

И вот через пару лет жильцы с моей дачи съехали. Я с трудом уговорила мужа поехать со мной, чтобы проверить дом.

Там творилось черт знает что, все пришло в упадок. Виктор не любил дачу и загородную жизнь. Но продать дачу и сейчас, и тогда было невозможно, надо было постепенно «латать дыры». Первой «дырой» оказался, как и у вас, камин. Дача могла просто сгореть. Соседи посоветовали мне знакомого печника.

Приехал Леонид и сказал, что надо разбирать весь камин и заново его перекладывать. Это займет дня три при наличии материалов.

Муж с раздражением выдал ему деньги на материалы и работу и поднялся на второй этаж, попросив его не беспокоить.

Леонид на своей машине поехал за материалами и инструментом, а я присоединилась к нему, чтобы в Звенигороде купить продукты.

По дороге он рассказал мне, что он вдовец, у него умерла от рака жена, есть дочь и внук. Живет он отдельно в своей двухкомнатной квартире. Пока ухаживал за больной и страдающей женой, лишился работы инженера-электрика в проектном институте. Конечно, платили там ему мало, но без работы выжить мужчине невозможно.

Вот он и решил заниматься частным бизнесом, прочитал учебные пособия и книги по конструированию каминов, окончил какие-то курсы по строительству, предложил услуги своим товарищам, многие из которых в то время строили дачи. И у него все получилось.

А потом сработало сарафанное радио – самый верный и дешевый маркетинг, как сейчас говорят. И Леонид ожил. Работает среди людей, старается никого не подвести, не жадничает, не переоценивает свой труд. В свободное время обожает читать книги, смотреть хорошие фильмы, играть с внуком в футбол, мечтает однажды выбраться на море. А в конце добавил:

– Я не был на море уже столько лет, мне оно даже ночью снится, как же я мечтаю услышать шум волн, поплавать и понырять…

Леонид помог мне купить и дотащить продукты, открывал мне двери в магазине и в машине. Я отвыкла от такого простого внимания.

Когда мы приехали на дачу, муж даже не спустился, чтобы помочь мне донести продукты. Леонид сам все притащил и затем пошел крушить камин, а я занялась обедом.

Ровно в пять часов я позвала мужчин к столу, предложила борщ и мясо с картошкой, потом чай с булочками.