Княгиня любовно погладила по холке свою гнедую кобылку.
– Однако ловко ты. – Володарь спешился.
Медленно и осторожно стал он доставать стрелу из тела убитого животного.
– Хотела тебя опередить. – Княгиня снова рассмеялась. – Все мужчины ушли ловить медведя. Ты почему не пошёл?
– Там без меня охотников хватит. Не люблю, когда много людей.
– В этом ты похож на меня. Помоги мне сойти с лошади.
Он подставил руки, Кунигунда резко спрыгнула и очутилась мгновение спустя у Володаря на руках.
Длань женская обхватила его за шею. Ростиславич чуть шатнулся, но устоял на ногах. Осторожно опустил он женщину на землю, поставил на ноги перед собой.
– Ну вот, княгиня Кунигунда. Сейчас мы положим твою добычу на коня и привяжем к седлу. А сами лучше пойдём пешими, – предложил Володарь.
– Называй меня Ириной. Это моё крестильное имя. Мне не нравится «Кунигунда». Как-то дико. Как будто я язычница, варварка. А я – русская княгиня. Запомни: Ирина, – повторила она.
В лучистых голубых глазах играли весёлые смешинки. Прекрасной вилой[42 - Вила – божество у древних славян, лесная нимфа.] лесной казалась Володарю молодая княгиня, он зачарованно пробормотал:
– Ирина! Княгиня Червонной Руси!
– Вот-вот! Я вижу, ты запомнил!
Голосок нежный, с заметным акцентом растягивающий гласные, дурманил, завораживал, кружил голову.
Когда тебе всего двадцать один год, трудно удержаться от восхищения женской красотой. И Володарь, сам не понимая, как всё это случилось, заключил прекрасную княгиню в объятия и страстно расцеловал её в пылающие уста.
Ирина ответила столь же страстным поцелуем, но затем решительно отодвинула Володаря от себя, уперевшись кулачками ему в грудь, строго свела в линию брови-стрелки и промолвила:
– Не делай так больше… Не можно… У меня муж – князь… Узнает – накажет тебя… Нет… Не надо.
Она игриво погрозила ему пальчиком с широким металлическим кольцом для защиты при стрельбе и опять залилась весёлым смехом.
– Пойдём. Нам надо искать дорогу к стану. Далеко мы ускакали. – Ирина подняла вверх голову, глядя на высокие, одетые ожерельями ярко-зелёной листвы верхушки обступивших их могучих дубов.
– Извини, красавица! – Щёки Володаря запылали от смущения. – Я… я не должен был…
– Это ничего… Это так и должно было быть… Почему ты до сих пор не женат, князь Володарь? – спросила Ирина. – И ты, и твои братья… Надо тебе жениться… Тогда не будешь целовать чужих женщин…
– Где же я и мои братья станем держать жён? В дорожном мешке, что ли? Ведь мы – изгои, мы не имеем, как твой супруг, городов. Лишь из милости кормят нас старшие князья. Какой же владетель или боярин знатный, захочет отдать за нас свою дочь или сестру? – Володарь грустно вздохнул.
Ирина промолчала. Кукольное личико её сразу стало серьёзным.
Володарь уложил убитую косулю поперёк седла княгининой лошади и привязал её крепкими ремнями, после чего, взяв под уздцы обоих скакунов, тронулся вдоль тропы. Княгиня шла рядом, срывая растущие вдоль дороги цветы и складывая из них венок.
Долго они шли молча. Наконец Ирина заговорила вновь:
– Мы правильно идём. Скоро достигнем стана. А тебе надо жениться и попросить дядю Всеволода, чтобы дал тебе удел – город, достойный князя. Жена станет рожать детей. Наследники будут у тебя.
Володарь в ответ лишь грустно усмехнулся и коротко промолвил:
– Там будет видно. Поглядим.
Щебетали птицы на деревьях. Ласково грело летнее солнышко. Шелестели зеленью дубы и грабы. Шли по лесу, любуясь его величавой красой и друг другом, двое молодых людей. Знали прекрасно, что между ними – пропасть, что у каждого из них – своя жизнь, но едва сдерживались, чтобы снова не соединить уста в жарком поцелуе. Отвлекались, болтали оба невесть что, но стучали трепетно сердца. Володарь сам не понимал, что с ним творится. Он слышал тонкий Иринин голосок, смех её, и по всему телу его растекалась нежность. Думалось с отчаянием: «Ну вот почему, почему она не моя?! Почему этому дурню Ярополку досталась? Чем он меня лучше?!»
Меж тем Ирина рассказывала:
– Ты ведь знаешь Коломана, племянника короля венгров? Конечно, он тебе – двоюродный брат. Твоя мать Ланка – его родная тётка. Так вот: этот Коломан влюбился в меня. Косматый, хромой горбун, кривой на левое око, ему дорога в епископы, в монастырь, а он… Было дело в Эстергоме[43 - Эстергом – в X—XIII веках столица Венгерского королевства, город на правом берегу Дуная, севернее совр. Будапешта.]. Я гостила у короля Ласло, его дяди. Коломан и Альма… Они кололи дрова во дворе замка… Так смешно!.. Промахивались топором мимо колоды… Я не выдержала, захохотала… Они заметили… После в замке Коломан как будто из стены вышел. Я испугалась… Он полез целоваться… Ударила его по щеке… Взвизгнул, ушиб свой горб о стену… Потом ещё лез… Его ухаживания стали невыносимы… Моя мать пожаловалась королю, и его величество при всех пристыдил своего племянника… Теперь он, увидев меня, низит глаз и отворачивается…
– Плохо, меня там тогда не было, – молвил Володарь. – Я бы этому Коломану показал! Надавал бы ему тумаков! Как он осмелился приставать к тебе?! Урод!
– А мне его немножко жалко! – вздохнула Ирина.
– Нечего его жалеть. Знаю я его хорошо, поверь. Умеет обратить своё уродство себе на пользу. Да и потом… Коломан – владетельный принц, один из наследников угорской короны. У него и невеста есть – дочь сицилийского герцога. Не то что мы – изгои!
Володарь тотчас подумал, что зря сказал последние слова. Ирина ничего не ответила ему, лишь посмотрела выразительно голубыми своими глазами, в которых читалось участие.
– Я слышу голоса. Это мои слуги! – прислушавшись, сказала княгиня.
– Нам лучше расстаться. Нас не должны видеть вместе. – Володарь поспешил взобраться на коня и, не глядя более на свою спутницу, круто отвернул в сторону. Он долго пробирался сквозь густую чащу, пока наконец не окликнули его показавшиеся впереди братья.
– Эй, ты куда подевался? Два часа тебя ищем, – проворчал, сурово сдвинув лохматые чёрные брови, Рюрик. – Где ж ты был столько времени?
– Да погнался за косулей.
– Ну и что, где добыча? Ушла?
Володарь угрюмо кивнул. Перед очами его всё стояла исполненная веселья молодая Ирина, он словно бы купался в её голубых глазах, а уста его ещё горели от сладострастного поцелуя.
Братьям он после рассказал о случившейся встрече. Рюрик лишь буркнул недовольно:
– Хорошо хоть, ума у тебя хватило не показываться с ней на людях.
Василько же промолвил с добродушной улыбкой:
– Разумею тя, братец! Красная жёнка – княгиня! И я б не удержался!
Младший Ростиславич в свои восемнадцать лет был по уши влюблён в хорошенькую дочь волынского боярина Вышаты Остромировича, Анну, но о предложении руки и сердца покуда и не помышлял. Сперва надо было братьям получить какие-никакие уделы. В том и состояла их нынешняя забота.
Вечером после ловов, когда княжеские слуги жарили на костре убитую Ириной косулю, восхищаясь меткостью и охотничьей сноровкой молодой княгини, братья решили-таки приступить к Ярополку со своей просьбой.
Сидели в богато убранном шатре волынского владетеля, на обшитых бархатом кошмах, смотрели на вначале насторожённое, а после брезгливо-недовольное лицо Ярополка, понимали, что многого им от него не добиться.
Говорил Рюрик:
– Одного мы корня, одного деда внуки. Начертано же в завещанье князя Ярослава Стольнокиевского, Мудрым наречённого, что Земля русская есть владение общее нашего рода. Вот и хотим мы получить от тебя, княже, города. Многого не просим, дал бы нам токмо отцовское бывшее владение, города Червонной Руси – Перемышль, Свиноград да Теребовлю. Верно служить тебе станем. От ворогов вместе борониться будем. На нас в любом деле сможешь ты положиться.