Труслявый и Молодец

Этьен ощутил слабую дрожь, но всё повторил.

– Погромче давай.

– Спасибо.

– Ещё!

– Спасибо!

– А теперь думай обо всём про себя.

Этьен не стал задавать вопросов, а действительно попытался переварить всю четверть часа, но в голове застучали лишь какие-то отголоски:

«…ибо», «…ибо», «Спасибо!»

«Раз спасибо – тогда за что?»

Фан оставался рядом, и его рука теперь просто лежала поверх головы, не особо тяжёлая, даже немного приятная, и через неё можно было понять, как недвижим странный мальчишка. У них на двоих – почему-то одно дыхание. Этьен пытался сбиться, но всё равно попадал в этот ритм.

«Кто он такой?»

«Кто такой?»

Через пару минут, спокойных и в тишине, с мягким шелестом ветра, Фан вспрыгнул на ноги своим резвым и юным движением – Этьен подобного не умел.

– А теперь говори «извини», – приказал он, впечатав лицо Этьена ногой в песок. – Говори давай, чтобы слышал!

Этьен задохнулся от возмущения.

– Почему? И зачем тебе это? – выкрикнул он. – Я не стану!..

Фан больно стукнул пяткой по лохматой макушке, и Этьен едва не наелся земли.

– Извини! – потребовал хулиган сухо и зло, без намёка на шутку. – Говори, иначе ползать заставлю!

– Ты ненорма…

– Говори «извини»!

Этьен откашлялся и выплюнул без раскаяния, а грубо, как обычно разговаривал с пьяным отцом:

– Извини! Ясно?

– Нет. Ещё говори.

– Извини!

– Говори, пока не почувствуешь.

– Извини! Извини! Извини.

– Мало.

– Извини, если я тебя чем-то обидел. Я не нарочно, Фан.

На этот раз вышло искренне. Фан даже расслабил ногу.

– Уже лучше, – снизошёл хулиган и позволил Этьену подняться. – Только не надо тут оправданий: сделал, как и планировал! А раз планировал – значит, нарочно!

– Да я тебя в жизни не видел!

– О том-то и речь! – знакомо откликнулся Фан. – И вообще, считай, что я тебя посвятил.

Этьен протёр лицо, убрал с носа ил, выплакал из левого глаза песчинку.

– Куда? – устало вопросил он. – И зачем?

– Во вторые советники! Хочешь?

– Нет.

– Будешь пяточки мне целовать, если я прикажу.

– Да что я сделал тебе такого?

– Лучше скажи, чего ты не сделал. А?

Но потом белобрысый переменился: он похлопал по майке Этьена, поднимая золотистую пыль, и… улыбнулся. Две кокетливые ямочки украсили его щёки. Этьен даже замер от подозрений: ему просто так не улыбались.

– Ну ладно, – примирительно сказал Фан, пока Этьен хлопал глазами, ожидая подвоха, – теперь пошли поиграем.

– Что?

– Играть умеешь?

Этьен поколебался, но честно ответил:

– Не очень. Я давно не играю.

– А что так?

– Отец говорит – я вырос.

– Ха! – гоготнул и присвистнул Фан. – Ты-то вырос, а папаша твой – нет?

– Что ты имеешь в виду?

Новый знакомый, конечно, и здесь ничего не ответил. Плюнув на палец, он снова нарисовал на колодце какую-то рожу. Фан выглядел беззаботно, а вот Этьен, напротив, отодвинулся подальше к обрыву – ему больше не хотелось приходить в это место. Раскрытый колодезный глаз сам пригибал к земле, словно проглотил ещё мало «спасибо».