Бодуненц forever

– Освободите подножки, гады, а то дальше не повезу!

Народ не реагирует: всем хочется побыстрее добраться до рынка. Гроздья пассажиров как висели бананами, так и висят.

– Ах, так? Ну-ну! Кто кого? – и водитель выразительно прикрылся газеткой, делая вид, что спит.

– Ты что, Афоня, офонарел?! Мы ж сегодня ничего не заработаем! – застонала кондукторша. – А у меня дети не кормлены!

Афоня, скрипя зубами, выпрыгнул из автобуса и решительно направился к передней двери пассажирского салона. Злобно очкуя глазом, он выбрал в гуще самого щуплого мужчинку, примостившегося с остальными на подножке (с такой-то комплекцией – много места не займешь) и вытащил его за фалды пиджака.

– Кому сказал?

Не дождавшись ответа, Афоня лягнул мэнчика в живот. Тот упал на других пассажиров. И попытался снова раствориться в людском массиве.

Водитель, однако, успел поймать его за брючину и опять изъял на свет божий.

Сеня, которому не досталось места в висящей куче-мале, встал на защиту гражданина и залимонил пятерней в нос шоферу.

– Всё равно не поеду, пока не освободите дверь! – заскулил водитель, массируя переносицу.

Важник почувствовал, что упускает единственный шанс своевременно добраться до лицея. Поэтому круто сменил намерения и засветил в ухо щуплому пассажиру:

– Тебе ж русским языком сказали: «Отвали!»

Неожидавший столь резкого поворота событий незадачливый мужчинка бросился во дворы.

– Не поеду! Ни за что! – продолжал капризничать Афоня.

Здоровый бугай спрыгнул с подножки, схватил водителя за шиворот и стал трясти на одной руке, как ветку алычи:

– Что тебе еще надо, хорек? Не успокоился, скандалёр!

Сеня, видя, что силы явно превосходящие, повторно отвесил звонкую затрещину шоферу. Тот закачался, но на ногах устоял и, со своей стороны, со всей силы зафинтилил бугаю между глаз гаечным ключом, который предусмотрительно лежал в заднем кармане его джинсов.

Детина стал медленно оседать на корпус автобуса.

Сеня, оценив изменение тактической обстановки, внес коррекцию в свои действия и, схватив какую-то дубину, начал колбасить ею бугая, который к тому времени уже распластался у колеса автобуса.

Водитель одобрительно похлопал Важника по плечу и довольный выпущенным из котла паром полез к себе в кабину:

– Будь по-вашему, лохи. Поехали!

Автобус с открытыми дверьми и висящими облепихой пассажирами помчался дальше.

Самое интересное, что Сене, несмотря на всё его усердие, так и не удалось прицепиться. И он остался один на один с уже приходящим в себя и шевелящимся в пыли верзилой.

Поэтому Важник предпочел последовать за хилым пассажиром во дворы: прогуляться быстрым шагом до работы, благо, что до нее было всего километров десять…

– Извиняйте, – процедил Сеня и тихонечко опустился на свободное место.

– Слово имеет заслуженный бегун нашей команды господин Прохоров! – ткнул пальцем в Проктера Кольцов.

Проктер, в отличие от других, попивал жидкий чаек, брезгливо косясь на аперитив.

При резком вставании мастера с нового стула раздался тот самый шокирующий звук.

– Будь здоров! – сказал по инерции Кольцов.

Проктер заметно покраснел, но затем взял себя в руки (чего не бывает с организмом после излечения от коварной болезни) и обвел всех прощальным взглядом:

– Друзья мои! Вам уже известно: вчера я бросил пить! Окончательно и бесповоротно! И как ни крути рукоятку суппорта, не смогу принести победные очки нашей команде. Мне остается лишь сожалеть о своем отводе. В качестве компенсации обязуюсь сложить песенную оду об этом прекрасном событии. Благодаря открывшемуся поэтическому дару. Прискорбно, что и мой подававший большие спортивные надежды ученик, Глеб, в больничке… Посему все наши чаянья и помыслы связаны исключительно с новым мастером по столярному делу, товарищем Важником! Учитывая его блестящую характеристику с предыдущего места работы! Поприветствуем же нашу талантливую молодежь!

И он, садясь, ласково потрепал Сеню по спине.

– Надо сдерживать животные инстинкты! – блеснули глазами Их Величество во время обратного приземления Проктера на стул.

Сеня «последовал примеру мастера» и также «звучно» встал со своего места. Сначала смутился, а потом сделал вид, что нашел что-то в кармане.

– «Уж небо осенью дышало…» – удачно ввернул аллегорию Проктер.

– Я тоже сегодня на завтрак откушал гороховый фрэш (зеленый горошек + горошек полевой + мозговой + мышиный + нут + маш + конские бобы, прим. автора), но ведь сдерживаю себя! – тактично заметил Кольцов. – Или ты рассчитываешь, что «это» поможет тебе на дистанции?!

– Нет, только на собственные силы! И только на них! – сделал Важник обиженное лицо и плюхнулся на место.

– Но никогда на «допинг»! – остроумно откликнулся на очередной звучок водитель директора Михайло Потапыч.

– Научитесь владеть собой! – нудно затянул старую песню директор, когда в Серега Кометов, привстав, в третий раз потянулся рукой, чтобы подлить себе винца из бутылки.

Их Величество чуть не заплакали от обиды, что никто и никак не реагирует на Их замечания, особенно, когда завхоз Альберт Силыч нагнулся за упавшим огурцом, а сварщик Кутепов стал беспричинно ерзать на стуле.

– Давайте сейчас все выпустим «джина»! – не унимался Кольцов.

Но звуки продолжали следовать один за другим: после кампари наступило всеобщее оживление.

– Вы сегодня просто сатанисты какие-то! – вспылил Кольцов, решив, что, очевидно, проявилось массовое отравление салатом «оливье» на вчерашнем «форуме».

– Так как же нам выиграть у стройтреста? С подобным расстройством желудка? Есть ли шансы? Что думают по этому поводу наши специалисты? – и директор повернулся в сторону Аделаиды Викторовны.

Старший методист не стала рисковать репутацией и произнесла:

– Разрешите, я скажу сидя.

Аделаида Викторовна поползла вместе со стулом к шкафу с документами в другом углу кабинета. Там у нее лежала трехтомная аналитическая записка.

Люси лишь взвизгнула, когда ей проехали стулом по новеньким брендовым итало-вьетнамским туфлям, оставив полоску, так что носки стали походить на две большие сливы.

– Только, пожалуйста, покороче, время жестко лимитировано, – осадил набравшую глубоко в легкие воздух женщину директор.

– О'кей.