Бодуненц forever

– Одобрям-с!

Все аплоднули и принялись за следующий бокал.

У Их Величества повторно зазвонил мобильник. Кольцов машинально нажал на кнопку.

– Алекс, бэдбойсик, ты почему меня вчера бросил? – заверещал в трубке голос девицы.

– Ты ктоу?

– Я Лэра. Лэра-беби.

– Какая Лэра?

– Лэра с машзавода? Ты что, забыл??

– А-а-а, – произнес Кольцов, – а-а-а!.. А с какого машзавода?

– Сантехизделий.

– А-а-а?.. А-а-а… А-а-а!..

– Вчера ехали вместе, когда тебя еще один чувачок классно отмутузил у чипка на Среднеямской[2 - «Деды в индиго», стр. 346.].

– А-а-а?.. Нет, не помню! – сказал Кольцов, позеленев от злости. И лихорадочно сбросил вызов.

– Ошиблись, – пояснил он присутствующим, – опять женскую консультацию спрашивают.

«Вот фурия! Только боль в седалищном нерве улеглась, опять напомнила!» – выругался про себя директор.

Кольцов зачитал электронное письмо, поступившее от Гембла:

– Вам, господин Прохоров, адресована: «Держись, Прока! Скоро выпишусь из психодиспансера и реабилитируюсь в глазах коллектива за случайно нелепый сход с дистанции!»

Проктер перекосился лицом и опять углубился в свои вирши.

– Александр Леонхардович, можно, я пойду? – спросила, осторожно сползая с сиденья, секретарша. – Мне надо на УЗИ.

«На заре ты ее не юзи…» – остервенело засопел от восторга Проктер над следующим поэмным шедевром.

«Кому участвовать в эстафете? Люси уходит в декретный, Бодуненц – на спецзадании, Гембл в больничке, Скамейкин вообще пропал?!» – панически размышлял директор.

– Так кем, кем мы заменим на первом самом сложном этапе нашего преподавателя математики, господа?

Все одновременно посмотрели на Важника.

Кольцов расплылся в улыбке: прочитали, прочитали его мысли подчиненные.

– Почему я? Сначала же предложили во втором бежать, он хотя бы не в гору. Вон лучше Кофейню задействуйте.

Старпреп как лягушка подскочил на Аристотеле:

– Как ты меня обозвал? «Задеем»?!

Кольцов примирительно пошелестел в воздухе пальцами:

– Уважаемый мэтр сантехники обязательно побежит. Но будет участвовать в команде старожилов-долгожителей, где главное не результат, а «нереанимация». Поприветствуем же нашего прославленного мэтра!

Все дружно опустошили по следующему бокалу.

– Вы что рассчитываете на выигрыш в эстафете? – задал острый вопрос Кометов, обращаясь к старпрепу.

– Пробаблеман! – по обыкновению по-французски (вероятно, прим. автора) хрюкнул и загадочно улыбнулся мэтр сантехники.

– Кто о чем, а Кофейня, как всегда, о бабах! – сморщился Кольцов.

Серега Кометов удивленно взметнул брови.

Аделаида Викторовна наклонилась к физику:

– Не обращайте внимания! Это привычная для него тяга к нарциссизму, обычная демонстрация.

– Какой я тебе «демон с рацией»?! – повторно подпрыгнул на бюсте мэтр сантехники.

– Кстати, вы, господин Кометов, будете вести уроки геометрии, – пришла внезапная мысль директору.

– На-на-черта-л-л-л-ки? – подавился аперитивом и стал заикаться Серега.

– А я сказал: будешь! – взвился Кольцов. – И на эстафете побежишь! Как миленький! Последний этап.

– Живи, пока живой, мальчуга-ловелас, а от меня, усвой, получишь, паря, в глаз! – откомментировал мастер Проктер демарш директора и больно ущипнул пробирающуюся к выходу Люси за ягоду.

– Ты, Важник, – продолжил директор займешь место Глеба и… моей секретарши.

Сеня мотнул в недоумении головой: «Совсем сбрендил «Властелин "Кольцо"» – как я одновременно сяду с двух сторон стола?»

– А я сказал: займешь! – упреждая мысль Важника, рубанул с плеча директор лицея.

Пришлось Важнику пролезать под столом и выставить затылок с того места, где сидела Люси, а ногу задрать со стула, который обычно занимал Гембл. Получилось, однако, не в жилу, потому что затылок оказался «лицом» к остальным заседавшим, а с другой стороны аналогично портила перспективу подошва с прилипшей кожурой банана. Фу! Тогда Важник повернулся на 180. Его физиономия чуть-чуть выставилась из-за стола: лоб, глаза и кончик носа. С другой стороны торчали носки ботинок.

– Не паясничай! – вскипел Кольцов. – Я имел в виду: будешь выполнять работу секретарши и попутно помогать мастеру Прохорову точить детали, а не ползать под столом. Ползёр! Сядь обратно!

Важник нехотя повиновался. Проктер посмотрел на Сеню отрешенным взглядом: «Дал, Бог, напарничка!» и, осененный строчкой: «напарничка – ударного труда ударничка», заскрипел шариком ручки.

Альберт Силыч, между тем, с треском упал со стула – перебрал малость.

– Вы что, сегодня все свекольной ботвы объелись?! – впал в ярость директор.

«Ботвы – братвы», – Проктер вошел в экстаз от подвернувшейся рифмы.