Зацепка за судьбу

Она даже не успела глазом моргнуть, как он пластично перегнулся через спинку сидения, нежно взял сигарету из ее руки и выбросил в окно. На долю секунды они встретились взглядами только для того, чтобы разнести друг друга вдребезги. Она обессилено откинулась на спинку сидения. Он оттер ладонью капельки пота со лба. «Шоковая дамочка!» – «Полный неандерталец!»

До гостиницы ехали молча. Она уже до слез хотела домой. Там все привычно, спокойно, размерено. Там тебя не подстерегают неожиданности каждую минуту. Там не надо сильно напрягаться, а можно просто жить… Где-то я уже видела эти глаза. Но где?

Он думал об Антоне. Раз обещал, значит должен – без вариантов. Но зачем он попросил об этом? Лучше бы попросил денег, что ли. Похоже, Антон – неплохой психолог. Ну, напрягаться, ой как не хочется.

Гостиница понравилась ей с первого взгляда. Никакой помпезности. Все стильно, чисто и красиво. Она разобрала вещи и вышла на балкон. С балкона открывался вид на море. Очень красиво, даже завораживает. Хочется смотреть и смотреть. Промелькнула какая-то приятная мысль, она не успела ее поймать. Но ход мыслей пошел совсем в другом направлении. «Что бы одеть? Идти на море или по территории погулять? Интересно, что делает этот псих?»

Он сидел на балконе в своем номере и болтал с Антоном.

– …Что ты хочешь конкретно?

– Ну, как она вам, дядя Саш, а?

– Антошка, по-моему, ты переоценил свои способности психолога и мои – жеребца, но я сделаю все, что смогу.

– Не перетрудитесь.

– Не бойся. Твоя Сашенька еще и меня в бараний рог скрутит. «Ранимая, ранимая!» Да она просто феминистка!

Даже Антону, который был самым заинтересованным лицом во всей авантюре, он не смог признаться, что она уже поймала его на крючок. «Где эта шоковая? Пойду, пройдусь. Будет досадно, если мы разминемся».

Они встретились в кафе на пляже. Она была очаровательна, улыбалась и даже пыталась поддерживать разговор. Тут он совсем растерялся. Он был готов к бою, а она шла навстречу. Это было нелогично. Стараясь заинтересовать ее, он начал рассказывать о неисследованных возможностях человеческого сознания и увлекшись, перешел грань дозволенного, зацепившись за собственную зацепку. Он допустил ошибку, увидев в ней своего пациента.

– Вот вы, Саша, почему вы до сих пор не замужем? Потому, что в вас сидит заноза – зацепка за агрессию против мужчин…

Он даже не успел договорить, она вскочила из-за стола и, с размаху швырнув в него салфеткой, почти бегом бросилась к гостинице. « Идиот!!!!!!!!! Сам агрессор!! Психолог от слова псих! Всё….»»

«Это зацепка за самолюбие» – растеряно проговорил он ей вслед.

«Последняя идиотка! Хотела вести себя как настоящая женщина, да? Получила, дура несчастная! Достаточно! Хватит! Придумала сама себе роман на старости лет. Он эксперименты ставит, а я как… В эти игры я больше не играю».

На ужин она не пошла из принципа. А есть хотелось. Пришлось снова отправляться в пляжное кафе. Она заказала какую-то незнакомую рыбу на гриле. Пока ждала, позвонила Антошке. «Все-таки славный человечек вырос. Кто бы мог подумать, что из детдомовского лохматого пацана получится настоящий мужик. Звездочка! И Анна Ильинична молодец. Дай бог ей здоровья. Без ее участия не получился бы такой солнечный парень»

– Антошка, привет…. Спасибо тебе. Здесь так хорошо. Море отличное, погода прекрасная

– Сашенька! Привет! Как там с кавалерами?

– Что ты, Тошка, какие кавалеры? Одни мамы с детьми, да парочки молодые.

– Да, ладно. Такую даму найдут женихи даже на необитаемом острове. Что ли я зря старался?… Ты там деньги не экономь, гуляй по полной, как договаривались, да по сторонам чаще смотри. Может принц где-то рядом.

– Ты все-таки решил меня замуж выдать? За араба что ли?

– А почему нет? Салатиков поедим. Не на кого ни рычи, слышишь, даже, если не нравится поначалу. Обещаешь, принцесса? А то я тебя знаю – нос кверху и чесать…

– Ну, ладно, ладно, я обещаю, правда, мы же договорились. Целую. Привет Анне Ильиничне.

На пятом курсе их отправили на педпрактику в детский дом. Они были молодые, шумные и веселые. Они проводили с детишками целые дни, играли с ними, разучивали песни и ставили пьесы. Они уходили только, когда надо было ложиться спать. А утром приходили снова. Вот тогда Антошка выбрал ее, а она – его. Он был, как солнечный зайчик. Всегда улыбался. Слушал внимательно, смотрел широко открытыми глазами, и обхватывал ее за шею, и утыкался веснушчатым носом ей в плечо, когда она уходила, но не плакал. Маленький мужичок. Он называл ее Сашенька и ждал каждый день. Она продолжала ходить к нему лично, когда практика закончилась. Все десять лет его детдомовской жизни. Она знала его историю. Он был круглый сирота. Родители и дед погибли в автокатастрофе. Он выжил. А навещала его все время то ли соседка, то ли дальняя родственница Анна Ильинична, которую он называл бабАней.

Он познакомил ее с бабой Аней, и иногда они стали приходить вместе. Это было много лет назад. Антошка вырос, Сашенька вошла в бальзаковский возраст. «Какая уж теперь Сашенька? Настоящая Александра Николаевна.» У нее не было своих детей, да и как-то не от кого было их заводить. Она старалась передать Антошке все, что умела сама. Она обучила его английскому языку, научила кататься на роликах и водить машину. Она учила его анализировать людские поступки. Правда, анализировать собственные она сама так и не научилась.

В институт сразу после школы Антошка не поступил, но это он из природного упрямства сделал. Он вбил себе в голову, что должен сначала научиться защищать отечество, а потом только получать высшее образование. Оттрубил два года в погранвойсках на финской границе и только потом пошел учиться дальше…

Он сидел с сигарой на балконе и продолжал вспоминать. Он вспомнил уже почти всё.

Пока Антошка служил в армии, мама признала его бабку с дедом – физиологических родителей Стаса – без вести пропавшими. Чего это ей стоило! Он помогал, снабжал мать деньгами в любом необходимом количестве, еще нашел ей прекрасного адвоката, который и провернул все дело с наименьшими потерями. Его школа оздоровления уже стала модной и в Штатах, и в Европе. От желающих оздоровиться отбоя не было. Вначале это были американские граждане, потом истинные европейцы. Но слухами земля полнится. Из новой России потекли ручейком новые русские. Постепенно ручеек превратился в поток. Пришлось покупать еще одно здание, и набирать дополнительный персонал. А ведь еще совсем недавно он бежал от всего, что связано с Россией. Меняются времена, меняемся мы… Мама приезжала, привозила фотографии Антона, рассказывала о его успехах.

«Разве достаточно им было только моих денег, которые отправлялись регулярно? – неожиданно подумал он. – Разве не хотелось им моего участия в их жизни? Антону нужен был отец. Я, кажется, понял, Господи, понял! Прости меня, помоги не сбиться с пути. Направь и остереги».

В марте этого года Антон позвонил сам.

– Привет, дядя Саша, – веселым Стасовым баском прокричал он в трубку.

В Америке была уже глубокая ночь. Он подскочил на кровати, чуть торшер не сшиб.

– Антошка!!!!!!! Привет!!! Как….., – но ему не дали договорить. Антон звонил по делу, которое ему, Антону, казалось крайне срочным и важным.

– Вы можете к нам приехать? Срочно. Вы мне нужны.

Антон мог бы больше ничего не говорить. Александр уже летел в посольство оформлять визу в Россию.

У двери своей квартиры, его охватила дрожь. Там ждала мама, там ждал Антон. Они простили его, они его любят? Дверь неслышно распахнулась. На пороге стоял… Стас – Антон, конечно, но копия Стаса, даже прическа такая же. Мама напекла пирогов и плюшек. Наконец-то он снова дома. Просидели всю ночь. Они поставили его перед фактом – покупатель на квартиру уже был найден, Анна Ильинична переезжает к Антону в Черемушки. У них теперь куча денег, смогут делать, что захотят. Но пока, оба они хотели одного. Антон рассказал свой план предприятия, который уже заранее был одобрен мамой. Что Александру оставалось? А хотелось ли отказаться? Он согласился на авантюрное участие в авантюрном проекте, только попросил посмотреть все имеющиеся в наличии фотографии за время его длительного отсутствия. На это ушла пара часов. На подробную разработку и материальное воплощение плана – 5 дней. В начале апреля он вернулся в Штаты, они благополучно продали квартиру. В середине апреля Антон подарил Сашеньке на день рождения путевку в Египет. А в начале мая, как известно, они оба вылетели в Шарм-Эль-Шейх.

Оказалось, что вспоминать – не так уж страшно, главное не поддаваться чувствам, а так – перечислять голые факты. Вот и в голове стало проясняться. «Зачем бежать от самого себя? Может быть, все-таки стоит поддаться чувствам? Черт возьми, Антон оказался прав. Но как???????? Этого не может быть, потому что не может быть никогда. – А почему —нет? Так он не относился еще ни к одной женщине, а знакомы-то они всего ничего. Да и разве назовешь это знакомством? Она еще даже не знает, что у них одинаковые имена».

Двое

Утром Сашенька проснулась в прекрасном настроении. Она встала, уложила волосы, навела макияж и отправилась на завтрак. Как же ей хотелось снова увидеть этого психа! При воспоминании о нем на лице появлялась улыбка. Сашенька брала себя в руки, хмурилась, но улыбка снова расползалась. Ну что поделаешь? Ресторан, где подавали завтрак, находился на веранде, обращенной к морю. Она пришла одной из первых. Солнце еще не сильно грело, и с моря долетал легкий бриз. Она подошла к стойке с восточными сладостями и протянула руку к чему-то, покрытому шоколадной глазурью, как вдруг вспомнила, что женщины с рождения предрасположены к полноте, улыбнулась и направилась к стойке с салатами. Она выбрала место прямо около балюстрады, и предвкушала наслаждения грядущего дня.

Александр поднялся как всегда очень рано, в пять часов. Но сегодня для этого пришлось приложить определенные усилия, поскольку разница во времени давала о себе знать. Он принял холодный душ, докрасна растерся полотенцем и отправился на море. Он бежал к морю, вспоминая вчерашний день, перелет, который неожиданно оказался даже приятным, поездку до гостиницы и неожиданную, но скорее желанную встречу в прибрежном ресторанчике. Он уже не боялся вспоминать и, сняв запрет с воспоминаний о прошлом, с удовольствием предавался воспоминаниям нынешним. Вчера перед сном он сам себя застукал за пением битловской «Субмарины». Распевая во всю мощь голоса We all li-i-i-ve in a yellow submarine, a yellow submarine, он уставился на себя в зеркало в глубоком изумлении. Видавшая многое электробритва застыла в правой руке, тоже изумившись пению хозяина. Он не пел НИКОГДА. Да, он просто не умел петь. У него отродясь не было ни слуха, ни голоса. Он не знал наизусть ни одной песни, и, бывало, немного завидовал Стасу, который неплохо играл на гитаре и пел. И вдруг эта песня! Откуда слова-то выплыли? Песню он допел, не смог остановится, удивляясь красоте звучания собственного голоса. «Это, конечно, не Джон Леннон и не Пол Маккартни, но тоже очень недурно», – самодовольно подумал он, засыпая.

Сашенька вернулась в номер, чтобы переодеться и идти на пляж. Настроение немного упало, но это и хорошо, что она маленькая девочка, что ли, улыбаться без причины и без конца? Она находилась в абсолютно благодушном состоянии души. Все вокруг ей нравилось: и номер с видом на море, и цветок магнолии на подушке (наверное, когда убирали комнату, положили), и теплое солнышко и новая одежда, кучей сваленная на кровать. Что бы одеть? Очень хочется быть красивой. Неважно, что до пляжа два с половиной шага. Ведь можно потом сходить в какое-нибудь кафе, попить кофе и… Она не стала додумывать свою мысль и отогнала ее прочь. Раз он не появился на завтраке, значит, не хотел ее видеть. Ну и не надо!

Александр с удовольствием допивал терпкий зеленый чай на веранде ресторана. Он был одним из последних посетителей. «Куда же она подевалась? Время уже позднее. Спит или не завтракает обычно?» Он в который раз обвел взглядом ресторан. Ее не было. «Надо собираться на пляж. Наверняка, наша Сашенька пойдет загорать». Он думал о ней, и ему было приятно и спокойно. В кармане затренькал мобильник

– Мама, привет!.. Я завтракаю… Нет, один… Откуда же я знаю, где наша дамочка?.. Ах,.. пошла на пляж… Ладно, ладо, я иду.. честно, уже пошел… Целую вас.

Он и вправду уже шел, почти бежал к корпусу. Надо было быстрее добраться до пляжа, а для этого стоило для начала хотя бы надеть плавки. Дамочка могла вполне отправиться куда-нибудь после купания. Никому не ведомо, что могло ей взбрести в голову.

Она лежала на животе возле самой воды и перебирала камешки. Она уже искупалась и заняла такую позицию, чтобы можно было наблюдать за дорожкой, ведущей в гостиницу. Когда он с полотенцем через плечо почти влетел на пляж и замер, разглядывая отдыхающих, она с удовлетворением прикрыла глаза и опустила голову. Он спешил, это раз, и искал ее, это два. Теперь можно претвориться спящей. Рано или поздно он подойдет к ней. «Но лучше бы, если бы пораньше», – промелькнула в голове неизвестно откуда взявшаяся строчка из известного шлягера.

Этот день они провели вместе, откровенно наслаждаясь обществом друг друга. Они плавали и загорали, сидели в кафе и гуляли по пляжу, потом снова плавали, потом обедали в ресторане и снова гуляли. Но главное, что они все время говорили. Обсуждали что-то очень важное и не очень важное и совсем неважное, и смеялись и старались ничем не зацепить друг друга. Александр не был уверен, что уже можно рассказать ей об Антошке и маме. Он очень хотел поговорить о них, но боялся спугнуть ее, не зная, что она может подумать, узнав о столь странном совпадении. Вечером он пригласил ее в русский рыбный ресторан. Она немного удивилась этому выбору, но возражать не стала. Весь вечер они говорили о чем угодно, только не касались личной жизни. Сашенька с удовольствием рассказывала о своей работе, о студентах, вспоминала смешные случаи из студенческой жизни, но почему-то ничего не рассказала об Антошке, хотя несколько раз порывалась, но останавливалась и переводила разговор на другую тему. О своей жизни он говорил достаточно скупо и порционно, будто боясь, что она сможет проникнуть в душу и что-то понять, чего он не хотел бы открывать. Рассказал о теории оздоровления, но промолчал о своей школе в Штатах. Сказал, что когда-то жил в Москве, но углубляться не стал. Она не стала допытываться, хотя было очень любопытно, как же он попал в Штаты. «Расскажет, когда захочет», – рассудила она здраво.

После ресторана они еще побродили по пустынному пляжу, слушая шум волн и кряканье чаек. Это был самый романтический вечер для них обоих. Расставаться не хотелось, но как закончить этот необычный день ни один из них не знал. Он боялся обидеть ее, а она ждала предложения, но его так и не последовало. Он держал ее за руку, она таяла от нежности, он укутывал ее плечи своей курткой, она замирала от близости… Когда уже почти рассвело и они совсем замерзли, Александр проводил Сашеньку до номера, и не получив предложения остаться на чашечку чая, отправился спать. Для обоих день выдался не из легких, в смысле переживаний, всплеска чувств и переосмысления позиций. Пусть немного отдохнут.

Солнечный мальчик

Первые его воспоминания связаны с дядей Сашей. Он приходит в гости с огромным плюшевым медведем почему-то розового цвета. Медведь ростом с маленького Антошку. Он взаправду улыбается мальчику. Антон пытается поднять его на руки, но тщетно. Медведь очень тяжелый. На помощь приходит отец. Он смеется и подсаживает медведя, так, чтобы сыну было легко его держать. У Антошки полно игрушек. Он один маленький среди огромного количества взрослых: мама, папа, дядя Саша, дедушка и баба Аня. Они все любят его, тискают, смеются и дарят, дарят игрушки. Но такого большого друга у него еще никогда не было.