Зацепка за судьбу

Зацепка за судьбу
Оксана Быстрицкая

Дамы бальзаковского и постбальзаковского возраста творят свои судьбы. Как это у них получается и получается ли, вы узнаете, прочитав эту книгу :)

Зацепка за судьбу

Сказки для милых дам

Оксана Быстрицкая

© Оксана Быстрицкая, 2015

© Александра Михайловна Федюкина, фотографии, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

Зацепка за судьбу

Она

Она летела бизнес-классом в Египет, в Шарм-Эль-Шейх. В самое прекрасное время года – весной. Она была одета по последнему слову моды. Для этого пришлось обежать ни один московский бутик, посоветоваться с подругами, посмотреть самые модные передачи на MTV, и сделать еще массу того, что она в своей жизни и не предполагала делать. Например, ей пришлось ждать две недели в очереди к модному стилисту, чтобы постричься и уложить волосы так, как следовало по законам современной моды. Обычно стрижка не занимала более получаса в парикмахерской по соседству с местом работы. Зачем тратить драгоценное время и что основное – немалые деньги, если можно постричься и купить что-то новое в минимально короткие сроки и с небольшими затратами? Прямо рядом с работой был магазин женской одежды, где цены не кусались, и деловые костюмы были вполне добротными, соответствующими ее положению заведующей кафедрой иностранных языков. Фигура у нее с молодости была стандартного 46 размера, рост четвертый. Так чего напрягаться? А главное для кого? Для себя в этой жизни она еще ничего хорошего не сделала. Хотя после смерти мамы уже шесть лет жила одна. Она всю себя посвятила преподавательской деятельности. С самого начала карьеры так сложилось, что она попала сразу в очень престижный институт. Все однокурсники позавидовали. В основном всех распределили в школы, в лучшем случае с небольшой языковой нагрузкой, а то и просто в группу продленного дня. А ей предложили место преподавателя в ВУЗе! Она знала, что непросто так, но с подружками своими знаниями не делилась. Мама тогда работала в РОНО Октябрьского района на неплохой должности и с хорошими связями. Вот вам и ответ. Конечно, многие догадывались, но точно никто ничего не знал. Она с удовольствием окунулась в преподавание, которое постепенно полностью засосало ее и повергло в глубины педагогики.

До прошлого месяца, апреля, она не попробовала вынырнуть на поверхность, продолжая важно плыть в научных глубинах. Постепенно превращаясь из маленькой рыбешки в акулу педагогики, она так и не изменила своей целеустремленности. Вокруг происходили большие и маленькие перемены в жизни общества, а также друзей и знакомых. Но нашей рыбине было глубоко наплевать на то, что происходит вокруг, кто что имеет, кто где бывает, и кто сколько получает. Она от природы не была завистлива или тщеславна. Ей было спокойно и уютно на достигнутой глубине. Единственное, что она желала, это нырнуть еще чуть-чуть глубже, ну на самую малость, и чтобы сил и здоровья хватило довести дело жизни до логического конца. Каков должен быть этот конец она еще не знала и даже не задумывалась над этим вопросом. Она была все еще самой молодой профессоршей в своей области. В апреле ей исполнилось сорок лет.

– Уважаемые дамы и господа, в течение получаса вам предложат горячий обед, – донеслось из динамика в голове салона.

Она огляделась по сторонам. Бизнес классом летело всего несколько человек. Среди них была только одна дама – она сама. Она улыбнулась и покосилась на соседнее кресло. Там сидел немолодой спортивного телосложения и очень сурового вида господин. «Почему этого „неандертальца“ посадили рядом со мной? – в который уже раз за время полета, подумала она, – мест свободных полно.» Впервые она увидела его в VIP зале вылета, куда проводил ее Антошка. Она тихонько села в уголок и попивая кофе, рассматривала публику. Эти люди были из другого мира. Для них было обычно стричься у стилистов и одеваться в бутиках. Они сидели за столиками, пили вино, водочку или пиво и весело общались, демонстрируя ровные ряды отреставрированных зубов. О реставрации зубов она слышала от Антошки. Он и ей предлагал, но она отказалась. Еще чего, портить зубы! Они у нее не сильно плохие. Лучше, чем у многих ее ровесников. Антошка творил добрые дела, и сам расцветал от этого. Ей не хотелось его огорчать или обижать, поэтому она и побывала в салонах и бутиках и летела теперь бизнес классом через VIP зал. Единственным, от чего она отказалась наотрез, был пятизвездочный отель клубного класса. Жить 10 дней она будет в четырех звездах. Это более, чем достаточно для первого в жизни заграничного отдыха. Антошка не настаивал. Пусть будет так, как она хочет. На том и порешили.

«Неандерталец» сидел за соседним столиком в зале вылета. Он сразу чем-то необъяснимо зацепил ее. Ни поразил, ни привлек, а именно зацепил. Ей захотелось все время держать его в поле зрения. Смотреть неотрывно не позволяло воспитание, поэтому она наблюдала за ним сквозь опущенные ресницы, делая вид, что читает газету. Он сидел за столом, закинув ногу на ногу, курил сигару и смотрел телевизор, висевший над стойкой бара. Там показывали соревнования по теннису среди юниоров. Спорт она не любила и не понимала, как можно часами смотреть какие-то выступления или матчи. «Наверное, он бывший спортсмен, – подумала она, – до спортсмена нынешнего не дотягивает – возраст вышел.» На вид ему можно было дать лет 38—40, но складки у губ и у глаз говорили, что ему за сорок, может быть даже за сорок пять. Когда объявили посадку, он поднялся со своего места, и она с неожиданным облегчением поняла, что он тоже летит в Египет. «Ерунда какая-то, – мелькнуло в голове, – какая мне разница, куда он летит?» Он подошел к бармену расплатиться и вдруг широко улыбнулся ей. То, что он улыбнулся именно ей не вызывало сомнений, возле барной стойки больше никого не было. Она гордо вскинула голову и резко направилась к выходу на посадку. «Еще он улыбаться мне будет! Каков! Улыбка получилась ужасной, уважаемый. В вашем возрасте, не стоит прибегать к альтернативной реставрации путем брэкитирования зубов,» – агрессивно подумала она и даже сверкнула глазами в его сторону. К счастью он все еще разговаривал с барменом, а то упал бы замертво от этого взгляда, как пить дать.

После довольно сытного обеда стюардесса предложила кофе и булочки с маком. Она с удовольствием надкусила булочку и приготовилась смаковать кофе…

– Не стоит травиться после обеда, – подал голос «неандерталец».

– Что-о-о? – от неожиданности она чуть не расплескала кофе на модный льняной костюм.

– Я говорю, не надо злоупотреблять мучным. Вы уже съели две булки. Этого на обед более, чем достаточно.

– Но вы же сами.., – пролепетала она.

– Я – мужчина. Мне можно. А вам следует беречь фигуру, а то она может подвести в самый ответственный момент. Женщины с рождения расположены к полноте.

Она растерялась. Вроде бы и не маленькая, а как вести себя и что говорить в данной конкретной ситуации, не знала.

Самолет начал снижение, стюардесса объявила о погоде в аэропорту назначения и пожелала всего доброго. Ее рабочее время на борту на этом закончилось. Нашу научную рыбку вдруг резко затошнило в глубинах воздушного океана. Она откинулась на спинку сидения и закрыла глаза, стараясь взять себя в руки. Ее тошнило от страха. Так бывало всегда, с детства, она очень боялась разбиться именно во время снижения.

– Успокойтесь, мы скоро сядем, – неожиданно мягко проговорил сосед, – это зацепка за ваш страх, только и всего.

Она даже не повернула головы в его сторону, когда почувствовала, как его твердая ладонь мягко прикрыла ее судорожно вцепившуюся в ручку кресла кисть.

Он

Он летел бизнес классом в Шарм-Эль-Шейх впервые. Не впервые бизнес классом, а впервые в Египет. Он не любил арабов и арабские страны. Не потому, что был националистом, нет, просто последние пятнадцать лет он жил в самом, по его мнению, цивилизованном обществе, чем несказанно гордился, а значит, не хотел ничего, что могло бы быть как-то не на уровне его понимания о цивилизации. Но в этот раз никто не спрашивал о его желании лететь в Египет, его попросили, а он не смог и не захотел отказаться, тем более, что последний раз он отдыхал на море в раскаленном и не особо цивильном Сочи более 15 лет назад. С тех пор жизнь наладилась. Вспоминать свои годы жизни в «совке» он не любил и старался, как можно реже, общаться с бывшими согражданами. Не всегда все зависело от его желания, но он стремительно шел по своему пути. В том, что это его путь, он был абсолютно уверен.

Самолет был забит до отказа. Новые и не очень новые русские вылетали на первый весенний отдых после длительной, холодной зимы. В бизнес-классе, правда, сидели не русские, а арабы, скорее всего «бизнеса», и эта дамочка. В салоне было прохладно, и подавали виски. «Прямо, как на Западе» – подумал он, разглядывая сексапильную стюардессу. Пятнадцать лет назад он в последний раз сошел с трапа самолета Аэрофлота и надеялся больше никогда не ступить на советский борт. Пятнадцать лет назад, казалось, все было в последний раз. Ан, нет, жизнь выкидывает свои фортели. Последние пять лет он ведет дела с россиянами, как это не парадоксально.

Он попросил принести еще виски и с удовольствием наблюдал, как бортпроводница идет по проходу, умело виляя бедрами. «Все при ней! Где только Аэрофлот набирает таких красавиц?» Он улыбался своим мыслям, и ему показалось, что эта дамочка, сидящая рядом, их прочла. Она неожиданно оторвалась от газеты, которую с завидным упорством читала всю дорогу и как бы ненароком бросила на него взгляд. Он несколько смутился и отвернулся к окну. Стюардесса принесла напиток и поинтересовалась, не хочет ли мистер еще чего-нибудь. Но мистер ничего не ответил, она же все равно не могла ему дать то, что он хотел здесь и сейчас. Он снова углубился в воспоминания. Он давно не вспоминал и практически ничего не чувствовал. Это тоже было частью его пути. Но сейчас ему надо было вспомнить все. Он четко осознал желание вспоминать в VIP зале, когда зачем-то улыбнулся дамочке.

Нельзя сказать, чтобы он все забыл. Нет, просто запретил себе вспоминать. Он научился жить здесь и сейчас. А это было не просто. Прошлое ушло очень далеко, в неведомые глубины сознания, а о будущем надо думать потом, когда оно наступит. Так объяснял Учитель, и он ему безгранично верил. Если бы не Учитель, что было бы с ним сейчас неизвестно. Да и было бы что-то? Он прикрыл глаза. До обеда оставалось еще как минимум полчаса, он вполне успеет все разложить по полочкам. Начинать надо сначала. А где начало? Конечно в детстве. Детство неразрывно связано с мамой и Стасом. Они жили в коммунальной квартире, выходящей окнами прямо на Садовое кольцо. Квартира была большая, но жили в ней только две семьи: он с мамой, занимавшие две комнаты, и семья алкашей, занимавшая три комнаты. Как так получилось, что в 157 метровой квартире в самом центре Москвы основную площадь занимали потомственные алкоголики, никто не ведал. Членом этой семьи был сын Стас, который числился на родительской территории, а фактически жил у соседей. Со Стасом связаны все теплые воспоминания детства, и молодости… Он открыл глаза. «Нет, так нельзя. Надо взять себя в руки. Только факты. Так легче. Как, оказывается, тяжелы, могут быть воспоминания». Его мама Анна Ильинична добровольно взяла на себя обязанности Стасовой няньки, как только его принесли из роддома. Стасовы родственники «нажрались» по поводу, а мальчика надо было купать и кормить. У нее был свой полугодовалый сын. Что один, что два, не велика разница! Справиться с двумя для молодой здоровой женщины было не проблемой. И она справлялась. Стасовы родители не возражали. Да и как они могли возражать, если неделями не приходили домой, а если и приходили, то только, чтобы помыться и проверить, заперты ли комнаты. «Так, про этих – всё!» Стас рос шаловливым, но на редкость послушным и добрым, более добрым, чем он сам. Они вместе ходили в сад, в школу, вместе гуляли и занимались спортом и оба очень сильно любили маму Анну Ильиничну.

Шестидесятые и начало семидесятых были безоблачны. Все казалось интересным и легким. К концу семидесятых вдруг стало понятно, что главное в жизни – это фирмово приодеться. Они со Стасом были хоть куда и фигурой и мордашками, но не «прикинуты». Возможность одеться по моде, как им казалось тогда, была только одна – через «фарцу». Они оба огалтело ринулись в бизнес, обзавелись клиентами и «доставалами», «отмазались» от армии и жили на широкую ногу. Немалые барыши удалось сделать во время Олимпиады. Мама умоляла их остановиться, но тщетно.

В сентябре 1980 года случилось то, что должно было случиться. Они хором влюбились. Девушка не была похожа на манекенщицу, какие обычно им нравились, но это не имело значения. Она нужна была им обоим позарез. Ее звали Мария. Она работала кассиром в галантерейном магазине. Она сразу сделала свой выбор, но боялась обидеть другого. Полгода они были втроем, пока Мария не решилась. Счастливчиком стал Стас. Свадьбу сыграли в ресторане Совинцентра. На их свадьбе он плакал. Потом жизнь постепенно вошла в свою колею. Стас с Марией поселились у ее отца в Новых Черемушках. Он с мамой остались вдвоем в огромной квартире на Садовом. Стасовы родители где-то затерялись в алкогольном мареве. Несколько лет о них ничего не было слышно.

Когда у Стаса родился сын, отношения между «друзьями-братьями» полностью восстановились. Он чувствовал такую нежность к малышу, что простил Стасу любовь Марии. Да и сам задумался, а была ли это любовь с его стороны или просто банальное влечение? То, что Мария и Стас любят друг друга, сомнений не вызывало.

Борьба между «фарцой» и правоохранительными органами шла всегда, когда-то разгораясь, когда-то затихая. Но в восьмидесятых она вышла на огневой рубеж. Вдруг все вспомнили о существовании валютной статьи. Ею «менты» стали размахивать, как красным знаменем. Некоторых ярых «бизнесменов» даже пытались упрятать в места не столь отдаленные. Над «друзьями-братьями» нависла реальная опасность. Стас решил перевезти семью во главе с тестем под Смоленск, где он купил небольшой домик в деревне. Сборы заняли двое суток. Наконец они уехали. Это была их последняя в жизни семейная поездка и вообще последняя. Опознание их тел проходило только в его присутствии. Маленький мальчик остался жив, но абсолютно один на всем белом свете. Ни отца, ни мамы, ни дедов. Анна Ильинична пыталась усыновить малыша, но в органах опеки и попечительства ей отказали: во-первых – одинока, во-вторых – немолода. Она уговаривала сына сделать это. Но тогда он совершил подлость. Он предпочел спасать только свою шкуру и, быстро женившись на американке Кэтрин русского происхождения из «доставал», удрал в Штаты, гордо отказавшись от советского гражданства. «Стас поступил бы иначе», – грустно сказала ему на прощанье мама.

Первые годы на новой родине были не сладкими. Английского языка он не знал, достаточных денег, чтобы начать бизнес не имел. Кэтрин проваландалась в качестве жены полгода и отправилась в Москву на привычные заработки. Правда, на этот раз ей с трудом удалось получить визу. В этом она обвинила мужа. Вернувшись к Рождеству домой, она гордо продемонстрировала круглый живот и заявила, что ребенок его, а малыша надо содержать, и если он – такой козел, что еще не устроился на работу, она больше не намерена его кормить. Пришлось идти на поклон к ее отцу. Больше в Штатах ему пойти было некуда. У тестя был неплохой авто-бизнес. Он попросился на работу. Тесть важно пожевал губами и изрек: «Учи английский, сынок». На этом разговор завершился. Как учить английский, не имея ни гроша лишнего, он не понимал. Решил поговорить с Кэтрин. Эмансипированная жена округлила глаза и заявила:

– Я не понимаю, как можно почти год жить в Америке и до сих пор не заговорить.

– Я работаю грузчиком, там не надо говорить. Хватает нескольких слов.

– Мне все равно, кем ты работаешь. Или ты будешь зарабатывать деньги, и содержать меня и нашего ребенка или пошел на… – на русском она изъяснялась, как на родном.

– Я, блин, даже туда не могу пойти, – зло проговорил он, – средств не хватит.

– Это потому, что ты м…, и на конкурсе м… ов займешь второе место, – с русским фольклором у нее тоже было все в порядке, – Скажи спасибо, что я не подаю на развод, а то ты бы попал, это тебе не совдепия! Это Соединенные Штаты Америки, – гордо заключила она уже на английском.

Он ушел из дома с высоко поднятой головой и ребенка так никогда и не увидел. Знакомые говорят, что мальчик очень хорош собой, но почему-то похож на араба.

С тех пор много воды утекло. Конечно, он встал на ноги, не совсем же урод. Конечно, он заработал достаточно, чтобы ни в чем себе не отказывать. Конечно, у него есть дом и дело и он полноправный гражданин этих гребаных Штатов. Но, похоже, этого недостаточно для простого человеческого счастья. Стас был счастлив, а у него никак не получается. Столько баб он пропустил через себя. Ни одна не зацепила. Хотя красоток среди них было не меньше сотни. Тетки во всех странах мира вешаются на него гроздьями, а вот ни к одной он за пятнадцать лет не испытал ничего, даже приблизительно напоминающее любовь. Он знает, что такое любовь. Больше всех на свете он любит двоих, тех, которых предал когда-то.

Они

Она потеряла его в толпе выплеснутых из самолета пассажиров. В зале прилета она искала его глазами, но тщетно. «Вот и всё!?»

Он быстро, почти бегом спустился по трапу, привычно проскочил паспортный контроль и таможню и занял наблюдательную позицию среди встречающих. Он видел, как она беспомощно толкаясь, искала глазами кого-то. Его, конечно. Это было приятно.

Наконец-то она вышла из здания. «Вот чудная, могла бы быть порасторопнее». К ней сразу же подошел приличного вида пожилой араб и, молча, протянул листок с ее именем и фамилией. «Слава богу, хоть до места доберусь без приключений!» Встречающий проводил ее к машине, погрузил вещи в багажник, и открыл перед ней заднюю дверь. Она уселась поудобнее, достала пачку сигарет и обратилась к водителю: «May I smoke here?» Но водителю было все равно, на каком языке с ним разговаривают, иностранными языками он не владел. Тем не менее, запрета курить с его стороны не последовало. Она прикурила сигарету и приоткрыла окно.

– Вы могли бы и по-русски спросить, – донеслось с переднего сидения.

Она даже вздрогнула. «Как я могла не заметить эту махину?»

– Я не переношу запаха сигарет в машине, поэтому выбросите вашу палочку здоровья немедленно.

– А я не переношу, когда не просят, а командуют! Вам придется потерпеть!