Королевский маскарад

Сытые и вполне довольные странным и непривычным походом, ящеры добрались до ворот Гхросса. Тоннель привел Драконэль в смятение. Черный, бессветный и холодный, словно в нем живет зима – самый злой враг ее рода. Весь день Риола говорила и убеждала, напевала заклинания покоя. Мать слушала и недоверчиво шипела, оббивая хвостом кору и ветки с могучей старой сосны.

Ночь добавила ей решительности, почти сровняв мрак и холод двух миров, привычного и того, шумящего эхом голосов – в норе. Драконэль тяжело вздохнула и недоверчиво сунула голову в зев ворот. Легла на брюхо и поползла, жалобно посвистывая. Стара она для таких затей! Но если там тепло? Если действительно там – жизнь? Эльфы не обманывали никогда, а последние десятилетия охраняли от диких зверей в зиму. Да и гномы – не враги, охотно делятся вкусным.

Моффр нервно выдохнул и стал смотреть, как скрывается хвост матери ящеров, как два самых мелких и любопытных отпрыска разом нырнули в щель, и за ними пошли остальные. Уже перед рассветом горы поглотили последний хвост. И старый мастер двинулся следом. Он уже выслал родню, потребовал обеспечить ящеров кормом и в Гхроссе, и на Дороге, проложенной через Рониг. Тысяча с лишним верст! «Только эльфа могла додуматься так далеко утащить зверушек ради их же блага», – уважительно прикинул Моффр. Не просто додуматься, но и убедить упрямую старую ящерицу!

Худшим местом в подгорном мире оказался поворот тоннеля у слияния его со старым Садом гостей. Драконэль стонала и скребла лапами, ей было узко и неуютно. Гномы торопливо и без сожаления срубали острые уступы настенных украшений, убирали скамейки харчевен и уносили боковые прилавки первых торговых рядов. Ящерица с интересом смотрела на усердие мелкого народа и понемногу успокаивалась. Семь мучительно долгих дней она ползла под горами. Семь дней не видела обожаемого солнца и не знала, целы ли дети, оставшиеся без помощи в жерле тоннеля, позади.

Заметив и опознав теплый золотой свет далеко впереди, Драконэль отчаянно рванулась к нему, как умеют только огромные ящеры Рэлло. Она выпрыгнула на волю в облаке пыли и каменного крошева и засвистела, радуясь долгожданной победе. Втянула носом воздух, удивленно рассмотрела уходящую вниз тропу. Маленькая дочь матери эльфов говорила, что новый дом очень далеко. Но теперь будет проще, предстоит двигаться по поверхности и идти только к теплу, к солнцу. Простой прямой дорогой, где есть еда.

Драконэль довольно прикрыла веки. Когда живешь так долго, особенно приятно не быть обманутой и осознать еще раз свою мудрость. Однажды она сохранила жизнь старому приятелю-эльфу, когда его подстерегла беда – злые сородичи гнали больного, как дичь, – и теперь добро возвращается.

Мать ступила на плиты Дороги и уверенно пошла по ним, не пытаясь свернуть в сторону, не отвлекаясь на изучение окрестностей – все равно тут нет песка для кладки! Она ловко обвила языком Риолу и забросила себе на спину. Катать друзей – приятно. Это очень старая и совсем забытая забава.

Десять дней спустя ящеры вступили в обжитые земли Ронига. И это была процессия, достойная королевы ящеров! Норники шли впереди и по бокам – четыре отборных десятка. Гномы следили, чтобы зеваки не донимали мать ящеров. Своевременно убирали с дороги возы и кареты. И крестьяне уступали путь столь же охотно, как самая высокородная знать: вид королевы ящеров потрясал воображение. Огромная, гордая, неторопливая и неутомимая. Дети двигались следом, выстроившись в цепочку. Самцы расправили свои великолепные воротники из цветных костяных пластин, радуясь жаркому солнцу и простору. Если бы барханов было хотя бы два, старшая дочь великой матери давно жила бы своей семьей. А они, младшие из взрослых, устраивали бои за право сопровождать ее.

От кормежки к кормежке, безостановочно, ящеры уходили все дальше на юго-восток по теплым плитам Дороги гномов.

Два месяца труда и непрестанного удивления огромности и красоте незнакомого мира. Они сошли с Дороги в полусотне верст от границы Рэлло и двинулись на юг проселками. К реке, вдоль которой можно спуститься к огромному пресному озеру, ограничивающему владения эльфов с юга. Все дальше и дальше, вычерчивая следы шипастыми хвостами.

Пока наконец однажды, тихим утром, когда солнышко только прогревает шкуру и наполняет тело жизнью, Драконэль не увидела свой новый, а точнее, давно покинутый древний и исконный край. Счастье наполнило ее душу. Там, за неширокой полоской воды, начинались пески. Сперва вкусные – покрытые зеленью, а потом и самые важные – барханы. Настоящие, живые и горячие!

Мать перевела племя через речушку и величественно зашагала к новому дому. Просторному и жаркому – настоящему.

Риола стояла на холме и всхлипывала. Моффр сморкался в огромный платок, время от времени смущенно намекая на насморк и стесняясь сентиментальности. А потом рассмеялся.

– Знаешь, родная, теперь ни один скотокрад не обеспокоит Рониг! Твоя мама Сэльви не учила нашу агромадную упрямицу беречь скотокрадов, они вкусные… а про коров да баранов ты ей расскажи толком, чтоб бед не приключилось.

– Уже сказала.

– Вот и ладно. Пошли, доведу и тебя до дома, чтоб в покое двигаться к Гхроссу. Эх, хороша у нас будет Песочница! А ящеров я навещу, как жена к зиме новых копчений наделает.

– Это правильно.

– Ну идем, не время бездельничать попусту. Наши гномы вроде войну затевают, тебе надо бы сестре помогать, трудно ей одной, без мамки с папой, образумить буянов. Да и сеструха твоя на востоке что-то затеяла, слухи ползут… Я раньше-то и говорить не хотел, дело нельзя бросить.

– Войну? – испуганно охнула Риола и отвернулась от песков. – Тогда я уж одна, бегом, дядюшка Моффр. Я быстрая.

Глава 4

Лэйли: У людей нет истины, их правда – многолика

Лэйли-а-Тэи знала, что общаться с теми, кто далеко, достаточно трудно. Этому самых одаренных учат долгие десятилетия. И всегда – вышедших успешно из четвертого круга, совсем взрослых, обычно отметивших десятивековой юбилей. Но Лэйли с младенчества была талантлива и упряма. Она дочь ведьмы и освоила свои способы, не одобряемые эльфами, но вполне результативные. Сплести полноценное заклинание не получится? Но использовать узкую тропинку, ведущую к общению по границе сна… а потом понадеяться на чужие полноценные способности дальнего общения.

Глава Совета мудрых долины Рэлло, Эриль, появилась перед внутренним взором принцессы хмурая, если не сказать сердитая. А кому приятно ощущать, как подаренный перстенек-змейка кусает палец, бесцеремонно погружая в нелепое подобие обморока?

– Почему у короля не родилось шесть сыновей? – вздохнула мудрая. – Все лучше, чем такие нахальные ведьмы! Ты сбежала, уже знаю. Давно. Что дальше? И не морщи нос, я не хочу слушать безобразную мешанину из слов, пересыпанных маминым любимым «того».

– Так и правда – того, – вздохнула Лэйли. – Я не про то даже, что вообще плохо – рабы, людишки мерзкие и пустыня. Дело в ином. У них есть маги, пьющие жизнь для восполнения сил. И еще есть…

Она рассказывала долго. Сначала нервно и сбивчиво, перескакивая с событий на впечатления. Постепенно успокоилась, речь ее стала плавной и внятной. Эриль слушала молча, ее голубые глаза приметно потемнели. Обычно это означало внимание и беспокойство. Когда принцесса закончила излагать события и снабжать их своими многочисленными и не всегда здравыми догадками и идеями, мудрая кивнула.

И стала говорить. Медленно, задумчиво, почти нехотя.

Триста сорок лет назад, когда эльфы еще жили только в долине Лирро и страдали под властью иного короля, а сама Эриль далеко на юге учила магов-людей, у нее были воспитанники с востока, целая дюжина, и их собирались выгнать с восьмого года обучения. Не просто выгнать, но стереть память. Такое наказание применяется редко. Крайне редко. Эти люди учили не боевую магию, а целительство и заклинание погоды. Может, потому к ним и не приглядывались тщательно, не приметили беду раньше. Эриль в первую очередь оценивала душу тех, кто обретал знания причинения смерти, – они особенно опасны для своих же сородичей. Эльфы не позволяют ученикам быть безмерно корыстными, не допуская к совершенствованию в магии склонных к холодной расчетливости без намека на доброту или верность присяге. А восточные маги как раз полагали, что добытое у эльфов знание удастся обратить в золото и власть.

Стерли троих, остальные успели бежать. Тогда не было ни сил, ни возможности преследовать бывших учеников. К тому же заклятий боя маги не учили… Про отступников со временем забыли.

Эриль вздохнула и виновато глянула на Лэйли. Признала с огорчением – напрасно забыли. Беглецы, теперь это очевидно, не утратили магию, а дикости к ней примешали столько, что слушать страшно. И самое неприятное – у нее, мудрой, нет уверенности в том, что хозяин Гэхира шел в Рэлло именно за помощью, а не затевал новый обман. Бывший раб прав: эльфы для обратившихся ко злу заклинателей – богатейший источник жизненной и магической силы.

Возникают очень неприятные мысли: кому и зачем мог понадобиться такой источник?

– Одним словом, пойди и глянь, – нехотя разрешила Эриль. – Заклинать не смей! Если станет худо, пользуйся своими способностями ведьмы и гномьим знахарством, их не знают и не отследят… наверное. В местную жизнь не вмешивайся. Если до зимы не подашь о себе вестей, мы будем полагать, что дело у тебя совсем плохо. И станем спешно собирать тебе в помощь кого следует.

– Эри, ну я же понимаю, я буду осторожна и вообще – умница.

– Верится с трудом. Просто пожалей старую Эри и свою маму тоже. Как мы будем жить, если ты пострадаешь?

– Честное ведьминское, я прямо ни-ни, тише тихого. Я даже Лилю обещала.

– Он за мамой отправился, приглядеть и проводить?

– Да.

– Хоть один серьезный эльф среди вас. За него-то я спокойна, в глупости не полезет. Береги себя, котенок. И помни: твой спутник тебя не обманывает, как не будут обманывать и многие другие вполне нормальные люди. Просто он говорит то, что считает правдой. А тебе следует увидеть, насколько оно – настоящее. Понимаешь? Люди такое иногда за словами прячут – диву даешься. Живут они мало, но и за одну жизнь успевают трижды, а то и чаще, вывернуть правду наизнанку и перекроить под свои интересы. И еще: любой маг людей слабее нас. Но это не должно тебя вводить в заблуждение. Твоей маме, тогда еще человеку, было шестнадцать, когда она умудрялась делать невозможное. И дурить голову папе, взрослому эльфу. Да и мне тоже.

– Мама – особый случай. Она…

– Я знаю много лучше тебя, кто она. Но имею в виду иное. Нелепый случай иногда помогает слабым обрести власть над сильными. И там, куда ты идешь, эту власть не собираются использовать во имя добра. Описанное тобою – шепот – очень похоже на частичный контроль. Они полагают, что нечто им подчиняется. А закончиться все может в любой момент, и страшно. Будь осмотрительна, не принимай чужих слов на веру. Если говорят черное – это не всегда зло.

– Знаю я твои поучения: «и необязательно добро». И про мамины добрые глаза темнее ночи – знаю. Я буду жутко осторожной и взрослой. Спокойной ночи.

– Теперь? – усмехнулась Эриль. – Котенок, да я вообще от твоих сообщений сон потеряю! Риола сбежала, Лоэль сгинул, все криво. Словно мало мне нашей бормотухи…

– Чего? – опешила Лэйли.

– У гномов пропало их новейшее изобретение, а я не в состоянии даже правильно его назвать! – пожаловалась Эриль. – Пока выучу слово, они войной уже пойдут. Куда, на кого – как раз сейчас решают. Ли, я потрясена: стоило королю сбежать, как наш покой рухнул в один день!

Вид ночной долины Рэлло за окнами спальни Эриль постепенно угас. Как и ее встревоженное бледное лицо. Лэйли еще успела заметить на небольшой подушечке в углу кровати рыжую гномью поисковую крысу – таких в доме Эриль держали с самого дня его постройки. Еще бы, гномы упорно числят мужа мудрой своим знахарем, прошедшим полное обучение. А еще – подгорным спасателем. И, судя по всему, он очередной раз пропадает где-то в пещерах Иллора, добавляя жене беспокойства своим отсутствием. А рыжая крыса ловко бегает и передает сообщения для Лоэльви, сознавая на расстоянии, жива ли и насколько здорова ее сестра, состоящая на службе у мужа Эриль, работающая в шахтах вместе с ним.

По мнению Лэйли, переживать за Лоэльви его жене не стоило совершенно. Скорее гномы сами лягут до единого, чем позволят пострадать обожаемому знахарю, которого лично первый король Иллора, Рртых, назначил Становым, то есть главным, и даже, по сути, соправителем страны.

Лэйли зевнула, переходя из своей ведьминской полудремы в обычный сон. И всхлипнула: дядюшка Рртых был лучшим. Всегда.

Когда ей исполнилось десять, папа Орильр неосторожно рассказал сказку людей о бобовом ростке. Утром росток уже пер вверх, послушавшись детского восторженного шепота. Всего-то и хотелось понять: каковы плоды в громадном стручке? Вдруг долине одного боба на всю зиму для прокорма хватит? А вышло…

Эльфы хватались за головы, гномы хором ревели знахарские песни, случайно заглянувшее посольство людей радовалось ожившей небыли.

Рыжий Рртых нашел устроившую все это безобразие малявку на чердаке трактира короля эльфов. Гном первым догадался, что прятаться она побежит в самое надежное место, на мамину кровать. Там и откопал, перерыв все подушки. Усадил на колени, погладил своей похожей на лопату ладонью. И стал успокаивать.