Королевский маскарад

Первые маги Дэйгэ учились у мудрых аль-эффи, долгожителей закатного края. Там они постигли науку заклинания засухи и лечения. И узнали, что своим богом аль-эффи почитают того, кто сообщил слова истинного знания великому пророку и всем прочим носителям истины в дольном мире людей.

Долгожители иногда пели своему богу, а маги слушали и запоминали. Как мелодии, так и слова. Они быстро поняли: аль-эффи стараются настроить себя на общение и способны достигать этого, отсылая прошения высоко, к самым стопам если не бога, то его ближних служителей.

Маги учились не только заклинать погоду. Они, тайком от своих наставников, расспрашивали иных учеников про бой и защиту, а еще пробовали петь и звать силы куда более могучие. Наверное, это выяснилось, и учеников изгнали. Но, вернувшись домой, они продолжили опыты, в Дэйгэ им никто не мешал. Призывание могучих требовало сил, и маги стали искать возможности приблизиться к султану, обещая разделить с ним власть. И получили неограниченное число рабов.

– Не понимаю, – вздохнула Лэйли. – А кого они звали? Эль… то есть аль-эффи, они просто разговаривали с природой. Мне так кажется.

– Эфриты – наша древняя сказка, – удивился Фэриз. – Папа с мамой тебе что, говорили только о луке, коне и сабле? Двигаешься ты бесподобно, но так обделять ребенка!

– Меня никогда не обделяли, меня ужасно баловали, – сокрушенно признала Лэйли. – Все. Особенно папа. Правда, он предпочитал более простые сказки. Детские. Опасался, что я возьмусь повторять услышанное. И так пару раз домик еле устоял.

– Значит, он рассудил мудро, – рассмеялся маг. – Что ж, шатра мне не жаль, слушай про эфритов.

Пятью минутами позже глаза Лэйли полыхали вдохновением. Вот бы король Рртых узнал – он был бы счастлив! Те самые духи огня, а точнее, их дети жили на Саймили. Давным-давно они спустились в мир сотворенных существ и уединились на юге, где их грело щедрое тепло палящего пустынного солнца. А снизу припекал огонь гневливой горы Юфир, порой извергающей глубинное пламя и пепел. Люди знали о своих необычных соседях, именуя их эфритами. Очень давно, в легендарные времена, люди ходили к горе и просили. Иногда духи бывали в хорошем настроении и внимали поздним творениям богов – людям. Слабым, живущим ничтожно мало. Таких немного жаль. Эфриты спускались и исполняли несложные, по их мнению, желания. Они были тогда мало похожи на людей – огромные, подобные окутанному плащом дыма огненному языку. Говорить с эфритами было трудно, понимали людей они редко и неполно. Но – строили дворцы, воздвигали храмы богов. Однажды проплавили в горах ущелье, соединяя юг и север страны Дэйгэ. Скалы его стен и теперь отвесны и гладки, как стекло. Увидевший их хоть раз поймет наверняка – эфриты не сказка. И позже они так привыкли к людям, что научились, как уподобиться им внешне. Взаимопонимание стало куда ярче.

Маги и это знали. Но они хотели не разового исполнения случайного желания, а настоящей власти. Песни аль-эффи понравились огненным духам, и те построили дворец султана. Всего двести лет назад, это уже воплощенная в камне истина, а не легенды. Маги, само собой, сказали, что выстроили дворец именно они, без посторонней помощи, силой волшбы. В их слова верят все жители Дэйгэ.

Но Фэриз не просто житель, он сам – один из избранных, маг…

С трудом перетерпев несколько минут затянувшегося молчания, Лэйли возмущенно зашипела. Прервать рассказ на самом интересном месте! Ужас! Пытка! Сверкнув глазами, она вместила свою внутреннюю бурю в одно слово.

– Дальше!

– Я рассказал тебе то, в чем уверен, – развел руками маг. – Остальное – не более чем домыслы. Не думаю, что гибель живых полезна и приятна эфритам. Полагаю, они теперь либо в заточении, окруженные волшбой смерти, либо согласны с доводами подобных моему наставнику и сочли людей баранами, которых надо пасти. Вот это и следует понять. Начать надо со столицы.

– Э-э-э, ты прямо завещание читаешь, – заподозрила неладное Лэйли.

– Я бы хотел отдохнуть, – не нашел сил на спор Фэриз.

Присмотревшись к его лицу, Лэйли кивнула. Маг благодарно вздохнул, радуясь несостоявшемуся трудному спору, и провалился в сон. Вечером еще ворожить, налаживать упрямицу в одинокий путь. Трудно будет, силы на исходе.

Лэйли насмешливо фыркнула, изучая бледное лицо в капельках пота. Наивные маги востока полагают, что молодеть легко. Это съедает куда больше сил, чем любое иное колдовство. Осознанно отказавшись пить силу, Фэриз начал путь к нормальной, здоровой магии – и от нестабильности своего состояния болеет. Сегодня, судя по всему, минует кризис, мучительный и опасный. То есть поход откладывается. Зато потом идти станет проще – болезнь отступит. Девушка довольно кивнула, снарядила лук, прихватила две фляги и пустой бурдюк, перелив остатки воды в кувшинчик. Шепнула в ухо спящему Гэхиру, что скоро вернется и все будет хорошо. Пояснила, как лечить мага. Он кивнул, не просыпаясь. Ничего, вечером очнется и вспомнит. Ему пора привыкать путешествовать с ведьмой, прищурилась Лэйли. Хихикнула: обоим привыкать, бедняжкам. И скользнула за полог, в тягучий послеполуденный зной.

Привыкать ее спутники начали после захода солнца. Ночь задула огонь заката, и серый пепел сумерек засыпал все, делая мир невнятным и блеклым. Без поддержки небесного огня пустыня быстро остыла, допуская на свою поверхность тех, кто укрывался днем от невыносимого зноя. Пески ожили, зашуршали и зашевелились.

Гэхир знал о Лэйли достаточно, чтобы сильно не нервничать. А маг изводил себя и бывшего раба не на шутку. Ныл, капризно требовал искать пропавшую, ругался, угрожал страшной расправой. В конце концов за это и поплатился. Когда ярко-серебряное узорчатое блюдо почти полной луны утвердилось на почетном месте в центре ночной скатерти небес, Фэриз дрожал от мучительного озноба, плотно укутанный коврами и обложенный подушками, и молча сносил хлопотливые заботы Гэхира. Его, упрятав в кокон так, что рукой не шевельнуть, поили теплым травяным настоем, не экономя воду. Кормили вкусным размоченным урюком. И воспитывали.

– Ты нас всех погубишь, бестолочь, зачем воду тратишь? Я уже почти мертв! – хрипел маг, пытаясь вывернуться из тисков рвущей жилы боли.

– Вот и молчал бы, как подобает достойному покойнику, – резонно посоветовал наглеющий на глазах раб, ловко вливая больному в рот пару глотков обжигающего отвара.

– Кипятком поишь!

– Для пользы, и не полыхай глазищами. Шесть лет тебя знаю. Без рук волшебничать не умеешь.

– Подлец! – Новая судорога заставила выгнуться дугой.

– Да, я голодный подлец, а ты сытый, но пока не очень здоровый праведник, – сообщил Гэхир, впихивая крупный финик в готовый разразиться новой возмущенной репликой рот. – Нравится мне, оказывается, магу «тыкать», вот смешно! Кто бы сказал дня три назад, я б ему горло вскрыл…

– Ишпепелю!

– Ты сперва прожуй и согрейся сам, – посоветовал воин.

– Она ребенок, а кругом пустыня, как ты можешь спокойно сидеть тут, позор рода воинов! – Еще два глотка кипятка обожгли язык и нёбо. Зато уняли наконец судорогу. – Надо шпашать.

– Спасать, ты имеешь в виду? Это да, – согласился Гэхир, вытирая пот с лица мага. – Пустыню жаль. Но я надеюсь, что за одну ночь от достойной Лэйлы будет не слишком много вреда. Ей даже родной отец опасных сказок не излагал!

– Подслушивал? – прикрыл глаза Фэриз, с наслаждением ощущая, что может расслабиться и ровно дышать.

– Так интересно ведь, – сознался воин. – Я к тому же переживал. Может, ее от тебя надо спасать? Но ты у меня, оказывается, и правда толковый маг, не зря я тобой гордился. Еще финик хочешь? Или сперва теплой водички?

– А урюк есть?

– Идешь на поправку, – обрадовался Гэхир. – Кушай. Лэйла велела кормить, пока не согреешься.

Маг обреченно вздохнул и сдался. Роль гусеницы в коконе ему, если уж честно, все больше нравилась. Постепенно дрожь стала мельче, голова прояснилась, прохладный ночной воздух перестал казаться ледяным и колючим. Он заснул, так и не дождавшись возвращения Лэйли. И спал, не сознавая окружающего, до следующего заката. Обильно потел, и Гэхир заботливо переодевал своего подопечного. Снова поил, укутывал чуть посвободнее и с интересом смотрел, как перерождается кожа мага. Уходит нездоровая желтизна, характерная для всех пьющих чужую молодость. Бледность и сухость ранней старости постепенно заменяются настоящим румянцем, складки на лбу теряют глубину рельефа.

Когда Фэриз очнулся, солнце следующего дня прощалось с пустыней. Полог шатра надвое делила тень. Выше – яростный вишневый огонь дня, ниже – серая пепельная ночь. Тень быстро поднялась, сумрак поглотил шатер. Маг завозился, устраиваясь поудобнее. Попытался понять, что ему чудилось в бреду, а что произошло на самом деле. Но мысли в голове были так плотно и уютно переложены бархатными полотнами сытой вялости, что шевелиться вовсе не желали. Он не помнил себя таким спокойным и здоровым вообще никогда. Разве что в давней юности, до встречи с Ошгиром… Может, он уже и перешагнул грань жизни и смерти и теперь готовится к восхождению на древнюю гору, в сад богов?

– Готово, – довольно сообщил знакомый голос, явно звучащий не из вышнего мира, а из-за полога. – Давай следующую… А хозяина будить не надо. Все финики съел, до единого. Хватит с него.

– Боишься, переест и опять свалится? – догадалась Лэйли.

– Все-то ты знаешь. Он у меня хороший.

– Тебе бы не воином родиться, а нянькой. Слушай, давай ты разозлишься, и мы подеремся, а?

– Не надейся, я жить хочу, тут столько вкусного подгорит без присмотра. Наверное, даже в караване Ошгира слышно, как у меня в животе бурчит. Держи.

Маг втянул воздух и облизнулся. Блаженно улыбнулся. Он здоров – и жив. Чудеса! И чем только они, маги, занимаются, если простой воин способен исцелить неизлечимое всего-то упреками пополам с урюком? Фэриз сел, недоверчиво рассмотрел кожу на руке, удивляясь остроте и ясности ночного зрения. Вообще-то, считая по человеческим годам, ему неполных тридцать девять. Глядя на руку, в это легко поверить. Если бы он не был магом! Может, уже и не является? Было бы чему огорчаться, но все же… Огонек на ладони зажегся сразу, и куда охотнее, чем раньше.

Гэхир смолк и прислушался. Маг усмехнулся: у воина очевидный дар! Как он тогда сразу не рассмотрел? Еще разок потянулся до хруста и восхищенно отметил – ни одна жилочка не отозвалась болью! Самое время одернуть халат, встать и выбраться за полог.

Несколько обрубков железного дерева давали слабый, но жаркий огонь. Думать, чем можно нарубить железное дерево, Фэриз не стал. Его внимание целиком сосредоточилось на ящерицах. Свежих копченых ящерицах. Десяток готовых уже лежали в сторонке и до одури невозможно аппетитно пахли травами и мясным соком. Догадливый Гэхир встал, быстро выбрал самую крупную и подал бывшему хозяину. Тот коротко кивнул. Сел, торопливо возблагодарил щедрость Старца и удачу кошими – и вгрызся в теплое еще мясо. Когда последний хрящик был обглодан и обсосан, тело ощутило радость. Оно, несчастное, давно мечтало о нормальной пище, а его травили чуждыми, негодными к употреблению соками. Фэриз усмехнулся: он был куда более прав в отношении больной печени, чем сам полагал.

– Спасибо, – вздохнул маг, пристраиваясь возле костра. – А я умирать собирался. Теперь, полагаю, уже умер. Наверное, это другая жизнь. За что мне такое везение?

– Ты хороший человек, – сообщила Лэйли. – И ты вернулся к нормальной магии, которая питает, а не отнимает. Маги на западе живут дольше людей без дара, особенно лекари. Это закон силы – возвращается только то, что отдаешь с доброй душой.

– Ты не кошими, – возмутился маг. – Меня никогда не обманывали столько раз подряд! Ты вообще – кто?

– Она лазутчик западных магов, – сообщил Гэхир новую, оговоренную еще днем версию. – Замаскированный.

– Женщина?

– Ты не переживай так, – посочувствовал бывший раб. – Когда ее папа узнает, во что она влезла, тогда и будем думать, как нашу милую Лэйлу спасать. Она нас случайно выручила, вот какая штука. Девушка из дома сбежала, она несколько… слишком кошими по характеру.

– Это я заметил. То есть у нас вдоволь воды и мы идем в столицу?