Рассказочки от Заполярочки

– Уверена. Теперь точно, на все сто!

– Пиши номер. Буду ждать тебя на остановке.

Как меня замуж выдавали

Это была сделка с совестью. Сердца. Да, я знала, что стану действующим лицом самого грязного спектакля, срежиссированного двумя отчаянными манипуляторами. Но я ничего не могла поделать со своим желанием. Непонятно, да? Сейчас объясню.

Я подслушала их разговор:

– Он отличный мужик, и мне точно не откажет. Сколько твоя Машка будет куковать в девках? Ты вон о внуках мечтаешь, а она по своим библиотекам бегает. Мышка серая. Так и добегается. А он одинокий, с квартирой. Машина, и та есть. Пусть едет. Я говорю – пусть.

– Но как я ее уговорю? Она же в жизни не согласится, когда поймет, что мы сводничаем.

– А с чего ей понимать? Дай наказ и пусть рулит. Сколько ей уже, 30?

– 27 пока.

– Ну, тоже не девочка.

Я стояла в коридоре и слушала. И внутри происходила битва мозга и души. Они хотят меня сосватать. Фу! В Москву. А у меня отпуск. И там есть что посмотреть. Да я в жизни туда не выберусь. Дорого, не потяну. А тут такая возможность. Решилась. Выдохнула.

– Ма, я согласна, – сказала я, усаживаясь за стол.

Дамы смотрели на меня с изумлением, смешанным с восторгом и жалостью. Докатилась.

– Ну и отлично, – сказала тетя Вера. – Я все устрою.

Так я оказалась в Москве. У Владимира. Его трехкомнатная квартира была пустой и просторной. Сам хозяин выглядел уставшим и раздраженным.

«Ой, как я тебя понимаю, бедолага», – думала я. Выдержать тети Верин напор не сможет никто. Он и не смог. И теперь явно расхлебывает. Без удовольствия.

Я мнусь. Смущаюсь. Но в сумке блокнот. А в блокноте список мест, которые я должна посетить за две недели. Достаю из сумки гостинцы. Закатки, варенье. Владимир морщится. Я съеживаюсь. Но куда деваться? Улыбаюсь.

– Вкусно, вам обязательно понравится. Вы не переживайте. Я постараюсь быть тихой и незаметной.

– Что уж там, – махнул он и скрылся из виду.

Целыми днями я гуляла, расставляя галочки в своем блокноте.

В домашнее, так сказать, время, я пыталась быть полезной и хоть как-то отплатить Владимиру за гостеприимство. Готовила еду, убирала, стирала. Но деликатно, чтобы своими действиями не смущать хозяина.

Нет, правда, может, он и неплохой мужик. Но бирюк какой-то. Слишком занятой. Все эмоции на лице. Я наварю холодец, а он сидит со своими пластиковыми контейнерами с салатами. И точно не мужик, а финик. Будто не холодец в тарелке красуется, а лужа болотная воняет. Фу. И у самой кусок в горло не лезет. А есть-то охота. Весь день на ногах.

Вот сегодня нарубила мяса, сделала жаркое. А он мне: «Спасибо, Маша, я не голоден». И ушел.

Я поковыряла в тарелке и спать пошла.

Лежу, в голове перебираю воспоминания. Сегодня удалось в Третьяковке побывать. Ноги гудят, но и впечатлений масса.

Слышу крики соседские. Ненавижу ссоры. Аж в пот бросает. Вроде чужие люди, у себя в квартире, а так мне неуютно. Орут, посуду кидают.

Я пытаюсь заснуть. И тут крик:

– Ты его убил, убил! Пожалуйста, только не при детях.

Истошный вопль и плач. Детский.

Йопа мать! Подскакиваю.

Джинсы на сорочку. Выбегаю в коридор. Там уже стоит Владимир. В трусах и майке. Герой.

– Вы что здесь делаете? – шипит мне.

– А вы?

– Стойте тут. Я схожу. Там мой знакомый за стенкой. Нормальный мужик.

– Если не ошибаюсь, этот нормальный мужик кого-то убил.

– Не мог. Я его хорошо знаю. Блин, где мои штаны?

За стенкой опять послышался вопль и плач. Я выбежала на лестницу и забарабанила в дверь.

– Вернись, – шипел Володя.

– Да иди ты…

Я стучала в дверь руками и ногами. И звонила.

– Откройте, или я вызову полицию.

Выбежал Владимир в штанах.

– Сань, открой быстро. А то она вызовет полицию.

А мне шепчет:

– Нельзя полицию. Надо разобраться. Он военный, уволят его без разбору. И дети без денег останутся.

Он стучит в дверь сильнее. И как ни странно, дверь открывается.

Картина маслом: поле битвы, какой-то мужик нетрезвый, еще один с побитым лицом, больше похожим на отбивную. Женщина в слезах и дети. Двое детей.

У меня пелена перед глазами. Шиплю с улыбкой, чтоб не напугать малышню:

– Совсем ку-ку? Офонарели? Быстро детей сюда!

Они что-то там лепечут. Женщина плачет. Володя врывается в квартиру ураганом. Я не отстаю. Хватаю в охапку детей и вывожу их с поля боя. Девочки. Одной на вид три, другой и того меньше. Не плачут. Спят на ходу.