Заоблачная Академия, или Единственная для дракона

Заявила, что ничего строгого в этом нет. Наоборот, все вполне естественно.

– Когда человек соединяется с драконом, он перестает быть самим по себе и становится половиной единого целого. Поэтому жениться для Всадника возможно только на той, кого примет его дракон. Тоже на Всаднице, так как их драконы тоже должны создать идеальную пару. К тому же драконьи виды не скрещиваются. Считается, что если ты призвала Зеленокуса, то сможешь выйти замуж только за того, чей дракон…

– Такого же цвета, что и твой! – подхватила Хейди. – Все в Альянсе это знают. Марша, а ты откуда родом?!

Я пожала плечами.

– Из Северославска, – сообщила им. – Это один из островов на окраине Золдена. – Затем закрыла глаза, пытаясь сжиться с новой реальностью. – Судя по всему, я – побочное дитя некоего лорда Росманна, и меня растили подальше от его глаз. Но так как на моей руке появилась метка рода, то встречи с «любящим» папочкой уже не избежать.

– Ох, Марша! – сочувственно вздохнула Хейди, а Брун нахмурилась.

Хотела что-то сказать, но я покачала головой.

– Все в порядке, – сказала им. – Я с этим разберусь. Так что у нас с драконами?!

Оказалось, долгие тысячелетия драконы и люди могли сливаться в единое целое, превращаясь в разумных крылатых ящеров. Но постепенно этот навык сходил на нет, пока не был утрачен окончательно.

Последние столетия существует только Связь, позволяющая призвать и приручить собственного дракона. Но и этот дар постепенно исчезает, так что Мир Летающих Островов ждут не слишком-то приятные перемены.

Не пройдет и пары сотен лет, как в его небе будут парить если только птицы.

Это во многом изменит жизнь в Альянсе – не только уменьшит его воинскую силу, но и затруднит перемещение между островами.

Впрочем, пока что до подобных перемен было еще далеко. Если они и грянут, то явно не на нашем веку, так что мы вернулись к куда более насущным вопросам.

– Если я призову своего дракона, родителям придется с этим смириться, – с энтузиазмом говорила Хейди. – С тем, что я предназначена другому! Тогда они отменят проклятую свадьбу, потому что у Виннига никакого дара нет, а мой дракон его не примет. О, как бы я хотела увидеть его лицо, когда он поймет, что ему меня не заполучить! А потом бы мой дракон сожрал Виннига за все то, что мне довелось пережить по его вине! За эти его мерзкие взгляды и похотливые намеки; и за влажные ладони, которыми он вечно пытался меня облапать!

На это Брун промолчала, а я… Мне нечего было сказать, потому что в драконах я ничего не смыслила.

Какое-то время мы так и шли, погруженные в собственные мысли, пока впереди не показалась лестница, ведущая в большой холл с парящей в воздухе люстрой.

На ступенях Хейди остановилась.

– Брун, – посмотрела она на суровую воительницу, – скажи мне, как призвать своего дракона до завтра? Ты ведь так много знаешь! Я слышала и о вашем острове, и о ярле Торве…

– Никак! – спокойно отозвалась та. – Это невозможно, Хейди! Да, множество драконов гнездится на Прей-Кагире, и остров парит неподалеку отсюда. На нем есть и Зеленокусы, и Чернобоки, и Краснороги, и даже, поговаривают, видели гнездо Златокрылов. Но на Прей-Кагир, самое быстрое, мы попадем через полгода, уже после того, как нас научат правильно призывать драконов, а потом устанавливать с ними Связь. И то, если мы еще поступим в Академию, потому что метка ничего не гарантирует.

– Но через три месяца будет слишком поздно, – убитым голосом произнесла Хейди. – Родители приедут завтра, а дома мне придется выйди замуж на мерзкого Виннига!

Сказав это, она остановилась на лестнице и закрыла глаза. По ее щекам потекли слезы.

И я отстраненно подумала: надо же, как Хейди умеет красиво плакать, словно настоящая принцесса!

Впрочем, тут же отогнала эту глупую мысль. Мне было ее очень и очень жаль.

Пусть отец учил меня никогда не сдаваться, но я понятия не имела, как ей помочь. Ничего не приходило мне в голову, если только бежать от ненавистного брака.

Но как убежать с острова, если телепорты сбиты, дракона своего нет, а вниз лететь километра так четыре?

К тому же на Суше обитают извечные враги.

Вздохнула – если бы я получше знала этот мир, то могла бы что-нибудь придумать. Но сейчас мне оставалось лишь ей посочувствовать!

Вот и Хейди тоже поняла, что ее затея с драконом провалилась. Покачала головой на мое предложение поговорить с родителями, заявив, что это не поможет. Матиас Хардегарт уже сделал все, что было в его силах, но семья осталась непреклонна.

Сохраняя скорбное молчание, мы покинули центральный корпус. В саду Брун заявила, что нам стоит как можно скорее отправиться в общежитие и найти свободную комнату, раз уж декан любезно позволил нам остаться в Академии.

После чего раздобыть для нас с Хейди одежду. Негоже расхаживать непонятно в чем, да еще и босиком. К тому же не помешает поесть – если повезет, мы еще успеем на ужин.

На это я покивала, а желудок ответил согласным бурчанием. С момента переноса на Прей-Экрил прошло уже много часов, а с едой у меня так и не сложилось.

Хейди к этому времени перестала плакать и замкнулась в себе. Все наши попытки ее разговорить провалились, поэтому мы шли молча, погруженные в свои думы.

Миновали Центральный Корпус, после чего Брун спросила дорогу. Оказалось, женское общежитие находилось в самом конце обширной территории Академии.

Наш путь лежал мимо корпуса факультета Всадников – высоченного здания с красной черепичной крышей, украшенного остроконечными башенками.

Затем прошли мимо выстроенного из светлого камня факультета Целителей, за которым я увидела золоченую, блестящую на вечернем солнце остроконечную крышу часовни. Какому богу или богам поклонялись в Вестии и Альянсе, спрашивать я не рискнула – незнание этого вопроса невозможно было списать даже на собственную непроходимую дремучесть.

За часовней стояло мрачное пятиэтажное здание Боевой Магии. От него неожиданно повеяло холодом, и я подумала: интересно, все дело в камне, из которого оно построено? Или, быть может, в магии, которой пропитались эти стены? Либо мрачное здание само по себе внушало мне подсознательную тревогу?

Но миновали и его.

За ним показался полигон – пыльное поле, вытоптанное множеством ног, с черными проплешинами, оставленными боевыми заклинаниями.

На полигоне было оживленно – судя по всему, там проходила тренировка боевых магов. Причем вместе с Всадниками, потому что я заметила Гордона Ларгета со своей группой поддержки.

К этому времени группа порядком разрослась – то ли шестеро, то ли семеро девиц оживленно хлопали при каждой срывавшейся с руки местного красавчика молнии, которую уверенно отражал темноволосый парень в синей мантии боевиков.

Про цвета мантий мне успела рассказать Брун – коричневые носили Всадники, синие – студенты факультета Боевой Магии, а белые – Целители. За магической дуэлью следил преподаватель – взирал на происходящее с непроницаемым лицом.

– Брун, – повернулась я к подруге, – что не так?

Потому что девушка неожиданно застыла.

Сперва мне показалось, что она уставилась на Гордона, и я подумала: ну вот что в нем такого?! Почему все за ним таскаются, и даже Брун проняло?!

Затем поняла, что дочь ярла Торве смотрела на его противника.

Вот и я тоже посмотрела – вполне симпатичный, среднего роста, худощавый и очень подвижный. Будь у меня местные деньги, я бы, пожалуй, в этом бою поставила именно на него.

Правда, денег у меня не водилось, а азартными играми я не увлекалась. Но даже на мой непрофессиональный взгляд боевой маг не оставлял местному красавчику ни единого шанса на победу.

– Я его знаю! – неожиданно произнесла Брун. – Это же Дейнис Хейм, сын героя Второй Наземной.

– Я тоже о нем слышала, – слабым голосом отозвалась Хейди. – Его отец был среди тех пятерых, кто разрушил Алтарь Проклятых.

Брун кивнула, а я закатила глаза.