Заоблачная Академия, или Единственная для дракона

Затем мы снова вернулись в общежитие, и я принялась раскладывать вещи, добавив в ящик с тем, от чего нужно избавиться, еще и дезодорант с зубной щеткой. Решила, что пластик, яркие цвета и надписи на чужом языке могут вызвать в этом мире ненужные вопросы.

Оставалось придумать, как это провернуть, чтобы меня случайно не приняли за шпиона с Суши. К тому же не помешало бы раздобыть местные аналоги взамен утраченному, потому что я слабо представляла свою жизнь без зубной щетки и множества других предметов домашнего обихода.

Но решила, что подумаю обо всем завтра – выкинуть ли мне дорогие сердцу вещи на местную свалку или же лучше закопать их под магнолией по соседству с лягушачьим прудом?.. Или найти доброго и воспитанного дракона, вступить с ним в контакт и попросить все сжечь?

Вздохнула – вопросов было миллион, ответы привычно отсутствовали, поэтому, скинув обувь и одежду и оставшись лишь с одной сорочке, я вытянулась на кровати. По другую сторону окна разместилась Брун, которой нечего было раскладывать – если только снять с себя перевязь и меч, которые она устроила под боком.

Хейди, к моему удивлению, выбрала ближнюю к двери кровать. Неумело стянув с себя платье – словно никогда до этого не возилась со шнуровкой и одеждой, – она тоже улеглась и закрыла глаза.

Так мы и лежали, погруженные в свои думы.

За окном стремительно темнело, и в нашей комнате тоже царил полумрак. Конечно, можно было зажечь свечи или небольшую керосиновую лампу, обнаружившуюся на полке возле подоконника, но я понятия не имела, как это сделать в отсутствие спичек.

Спрашивать не стала, а остальные не проявили к лампе ни малейшего интереса.

Поэтому я лежала и прислушивалась к ночным шорохам – пению птиц и стрекотанию сверчков, а также далекому шуму драконьих крыльев. Так долго, пока неожиданно для себя не заснула, и приснилось мне нечто в высшей степени странное.

…Признаюсь, до этой ночи я никогда не видела во снах свою маму. Быть может, если только в детстве, но ничего об этом не помнила. Что уж тут скрывать – я настолько привыкла, что ее не существовало в моей жизни, что никогда о ней и не думала.

К тому же о маме в нашей семье не говорили. Это было табу, запретная тема, о которой не стоило даже пробовать что-либо узнать. Меня вырастил отец – любил, заботится, учил за себя постоять и никогда не жаловаться.

Лет так до семи я все еще могла пожаловаться бабушке с дедом, но потом они умерли. Быстро – сперва дед, а за ним через пару месяцев и бабушка, так ничего мне и не рассказав.

После папиных похорон я перебрала все вещи в доме и тоже не нашла ни единого предмета или же подсказки, которая могла было пролить свет на обстоятельства моего рождения. Не было ни фотографий, ни писем, ни ее вещей – ни-че-го!

В свидетельстве о моем рождении стояло лишь имя – Завадская Анна Михайловна, но меня не оставляло ощущение, что и оно ненастоящее. Не было никакой Анны Михайловны Завадской – отец все это устроил, обратившись за помощью к бывшим сослуживцам, обладавшим нужными связями.

И вот теперь, в этом мире, мама явилась ко мне во сне – впервые за всю мою сознательную жизнь.

Это было она – я интуитивно это почувствовала.

Разглядывала женщину – высокую, стройную, длинноволосую. Невероятно красивую, со спадающим до бедер каскадом золотистых волос. Она стояла, окруженная кроваво-красными магическими сполохами, и тоже смотрела на меня.

Глядела не отрываясь, но ее лицо казалось напряженным и встревоженным, словно она кого-то боялась или же из-за чего-то переживала. Не выдержав, я тоже оглянулась.

Но в этом месте мы были одни.

Быть может, причиной ее тревоги как раз и стало место нашей встречи?

Признаюсь, оно выглядело довольно странным.

Во все стороны протянулись низкие каменистые холмы. Уже смеркалось, и горизонт казался близко-близко, словно до него было и рукой подать. Всего лишь через несколько сотен метров это место заканчивалось, и холмы утыкались в тяжелое свинцовое небо, казалось, непосильной ношей лежавшее на наших плечах.

Но было еще кое-что, что тревожило меня даже больше, чем странное замкнутое пространство – за спиной у женщины находился белоснежный каменный монумент. Круглый, в пару десятков метров в диаметре и в половину человеческого роста, он едва заметно светился в вечернем сумраке.

Неожиданно мне показалось, что это место слишком уж похоже на алтарь.

От этой мысли меня передернуло, и я отвела глаза, уставившись на стоящие вокруг алтаря шесть круглых колонн с непонятными письменами. Собиралась было их прочесть, но внутренний голос буквально завопил об опасности.

Я понятия не имела, что это такое, но мне ни в коем случае нельзя было узнавать, что на них написано! И еще – я должна как можно скорее отсюда убираться: это место плохое, опасное, пропитанное злом!..

Но здесь была та, которая дала мне жизнь.

Моя мама.

Поэтому я никуда не побежала. Стояла и смотрела, разглядывая тонкие, изящные черты ее лица, думая о том, что она выглядит не только встревоженной, но еще и невероятно уставшей.

– Девочка моя, наконец-таки мне удалось с тобой связаться! – начала было она.

Сделала два шага в мою сторону – ее ноги в темных сапогах едва касались вытоптанной земли, а я отстраненно подумала, что одета мама во что-то похожее на военную форму. Обтягивающие штаны, синий мундир с золотыми пуговицами, нашивки на плечах…

В этот самый момент я решилась – тоже пошла в ее сторону.

Правда, дойти до нее мне так и не удалось, потому что… кто-то потряс меня за плечо.

Но я не хотела просыпаться, замычала протестующе, но этот «кто-то» вовсе не собирался оставлять меня в покое. Тряс и тряс, пока, наконец, не вырывал из мира сновидений и не вернул в привычный. И не было никакой возможности задержаться, остаться с мамой еще на немного, чтобы задать ей один единственный вопрос.

Я хотела узнать у нее… Почему?!

Вместо этого открыла глаза и заморгала, увидев перед собой не менее встревоженную Брун. Подруга склонилась над моей кроватью; распущенные льняные волосы спадали ей на грудь и еще немного мне на лицо.

Она уже была полностью одета – даже в перетяжках своих ремней. За ее спиной выглядывала рукоять меча, а еще висели два трепещущих огненных шарика, похожих на шаровые молнии, сантиметров так пять-десять в диаметре.

Мой сон как рукой сняло. А вместе с ним исчезла, оставшись лишь неясным ускользающим воспоминанием, та, кто подарила мне жизнь и с кем мне не удалось поговорить даже в мире сновидений.

– Что случилось?! – вздохнула я, понимая, что появление Брун на ночь глядя возле моей кровати, да еще и в таком виде, может означать что угодно.

От нападения врагов с Суши, каким-то образом раздобывших реактивные ранцы и поднявшихся на высоту четыре тысячи метров над уровнем моря, до массового возвращения сиреневых драконов, решивших поработить этот мир.

Или же Слон отвязался в очередной раз, и всем срочно понадобилась именно наша помощь?

Даже если и так, меня было ничем не удивить!

– Наша принцесса пропала, – заявила Брун, в то время как я уставилась на светлячки за ее спиной.

Они явно были магической природы – другого объяснения им я не нашла.

– Кто-кто? – переспросила у нее. Все-таки сон, пусть и короткий, пошел мне на пользу, обнулив способность удивляться. Поэтому я взяла и… удивилась. – Какая еще принцесса?!

– Говорю же, Хейди сбежала! – терпеливо произнесла Брун. – Думаю, добром это не кончится, и она обязательно ввяжется в какие-нибудь неприятности.

– Погоди, но почему?! – выдохнула я, понимая, что спросила у нее обо всем одновременно.

И о том, почему Брун назвала Хейди принцессой, и почему это не закончится добром. Пусть девушки нигде не было – я поднялась и взглянула на смятую постель возле двери, – но ведь мы находились на территории Академии, что ей могло здесь угрожать?!

– Может быть, у нее живот заболел? – я многозначительно покосилась в сторону уборной.

– Ее нигде нет, – ровным голосом возвестила Брун. – Прежде чем тебя разбудить, я везде проверила.