Жанна Ладыжанская и тайна трёх пицц

Жанна Ладыжанская и тайна трёх пицц
Оксана Иванова-Неверова

Школьники-детективы
Пятикласснице Жанне Ладыжанской не позавидуешь. Единственный друг переходит на сторону врага. Тот самый мальчишка влюблён в другую. Идеальная другая намерена превзойти Жанну и в детективных способностях. Как сохранить душевное равновесие, когда одноклассники обвиняют тебя в воровстве, а ты не можешь выдать настоящего виновника? Как успокоить совесть, когда ты вдруг осознаёшь, что не хочешь поступать по-честному? Как справиться с одиночеством, на которое обрекаешь себя сам? Так что же чувствует детектив, который раскрывает преступления, но скрывает преступников?

Оксана Иванова-Неверова

Жанна Ладыжанская и тайна трёх пицц

© О. Иванова-Неверова, текст, 2024

© ООО «Издательство АСТ», 2024

Глава 1. Конкуренты подрезают мне крылья

Со мной никто не дружит. Кроме моей кошки. Но, по-моему, она немного чокнутая. Про неё я потом расскажу, а пока что представлюсь. Меня зовут Жанна. И у меня нет друзей.

За мной таскается только Толик Корнеев. С детского сада аж по пятый класс – с тех самых пор, как его в подготовительной группе заклинило на моей внешности. По-моему, он решил тогда, что я какой-то зверёк. Потому что всё время подходил и гладил меня по голове.

Мама называла мои волосы «платиновый блонд», а я эту паклю зову «мышь серая». В общем, платиновая мышь торчит вокруг меня, как взрыв на макаронной фабрике. Поэтому я собираю его в две тугие косы. Глаза у меня при этом становятся как у чукчи – в стороны растянуты. Мама называла мои глаза «глубокий изумруд», но по факту они просто болотные. Про маму – это всё папа мне рассказал, и мне приходится ему верить. Ведь я маму очень люблю, хотя мало помню. И мама… она ведь не узнает уже, как я подурнела за последние годы. Я всё понимаю, папу мне жалко. Если бы у меня была такая дочь, как я, я бы тоже старалась внушить ей, что она не окончательный урод.

Но Толика я вообще ни в каком виде не пугаю. Когда я папиной машинкой выбрила себе полголовы в первом классе, все решили, что у меня лишай. А Толик сказал, что без чёлки – тоже ничего. В общем, он завис в младенчестве и всё никак не отвиснет. Такая с ним приключилась ерунда. Он мог бы считаться моим другом, но, увы, – у Толика есть большая проблема. В последнее время он мне очень мешает.

– Толик! – говорю. – Не смей со мной больше домой ходить. Из-за тебя ко мне никто не подходит. Всем девчонкам рюкзаки носят, а мне нет. Ко мне не подступиться, ты рядом идёшь и весь тротуар занимаешь.

– Я могу твой рюкзак носить, если хочешь.

– Ну да, конечно. Всем крашные пацаны будут носить, а мне – ты. Нет, Толик, так не пойдёт.

– А как же быть? – спрашивает. – Мы ведь в одном доме живём…

– Не знаю, – говорю, – придумай что-нибудь. Ты же изобретательный. Это ведь не я в сто кружков хожу. У меня и без того забот навалом!

– Правда? – Удивляется ещё, посмотрите на него.

Как будто не он был в детском саду сопливым Толиком, а я. Впрочем, Толик может сделать мне рекламу в своих ста кружках. Наверняка этим душнилам время от времени требуется помощь профессионала. Я окинула Толика оценивающим взглядом.

– Пойдём, – сказала я, – по дороге расскажу.

– А… как же… – Он заморгал. – Ты же просила не ходить с тобой.

Ну ёлки-палки! Как был Толиком, так и остался.

– Это завтра, – отмахнулась я. – А сегодня я открою тебе страшную тайну, о которой ты должен всем раструбить.

– Ты знаешь, кто украл пиццу? – обрадовался Толик.

Ах, если бы. Всю среднюю параллель интересует эта пицца. Призовая такая пиццочка – полметра на полметра. Ассорти. Лучшее, что в нашей столовке делают. Сегодня на интеллектуальной игре её должны были вручать команде-победителю. И ещё две пиццы – поменьше и маленькую – за второе и третье места. А вручили шиш.

Пиццы просто телепортировались куда-то из столовой, пока жюри подсчитывало баллы. «Не представляю, как это возможно…» – сказала завуч. А по мне – элементарно это возможно. Заходишь в пустую столовку и берёшь. Мешок только заранее заготавливаешь. Всего-то и нужно, что попасть в промежуток времени, когда повариха на кухне. Других-то людей в столовке после уроков не бывает. Понимание двух фактов может сузить круг подозреваемых. Укравший, во-первых, знал о финальной игре. А во-вторых, знал, какие будут призы. Короче, это кто-то из наших: или сам стащил, или чужими руками.

– Нет, Толик, – сообщила я, – я не знаю, кто украл пиццу. Но я скоро узнаю. Тебе надо просто рассказать всем о моём новом деле.

– А зачем? – Толик взял мой мешок со сменкой, потому что я шла и тюкала им в снег.

Мне нравилось, какие следы остаются в сугробе, – похожие на батон. Люблю батоны и сменкой махать люблю. Один раз я так махнула кроссовками в пакете, что попала Лапшину по башке. А мне за это попало от папы, потому что ему нажаловалась мама Лапшина. Из чего я сделала вывод, что недаром его называют Лапшичкиным: по натуре он тютя и размазня. И ему я рюкзак носить не дам. Не то чтобы он хоть раз просил, но…

– Жанна?

А? Ах да, Толик же. Теперь вы понимаете, почему он отобрал у меня мешок. Если меня не остановить, я могу думать бесконечно. Уж так устроена моя голова: она или ест, или думает. И буквально вчера я наконец-то придумала, как пустить свою смекалку в дело и подзаработать. Сначала, правда, придётся немного потрудиться бесплатно, в рекламно-тестовом режиме. И сегодня, как нарочно, подвернулся идеальный случай.

– Почему я должен всем рассказать о чём-то там твоём новом? – терпеливо повторил Толик. Он-то привык к моим недюжинным мыслительным способностям, так что никогда не теряет нить разговора.

– Потому, что у меня нет друзей! Это же элементарно, Корнеев!

Вот тут он подвис, и мне пришлось остановиться.

– Ну? – поторопила я. – Что тебя смущает? Только не говори, что считаешь себя моим другом. Потому что я Андрею Степанову сказала, что у меня ни одного друга нет. Просто на всякий случай. Вдруг он захочет со мной дружить. И я заранее дала ему понять, что всё моё свободное время – абсолютно свободно. Жалко, что его команда сегодня продула.

– Формально нет. Они заняли призовое место.

– Ну фу, Толик. Для Степанова не первое – всё равно что продули. Степанов – мега!

Толик закашлялся, но справился с ударом.

– Никого попроще Степанова ты выбрать не могла? – спросил он. – За ним вся параллель бегает. Плюс мелюзга из началки.

– Понимаешь, Толик. – Я похлопала его по плечу. – Раз я всё равно пока не дружу ни с кем, то почему бы не выбрать себе в товарищи наиболее достойного человека?

– Хорошо, – подумав, согласился он. – Этот вопрос снимается.

– Ты, кстати, не расстраивайся. – Я великодушно вступилась за остатки его достоинства. – За тобой тоже мелюзга из началки бегает. Им тоже можешь рассказать о моём новом деле.

– Не вижу логики, – заметил Толик. – При чём тут я?

– При том, что у тебя полно друзей! – удивилась я его глупости. – Очевидная логика!

Я прямо слышала, как скрипят его пятёрочные мозги. Всё-таки у отличников порой заужен диапазон восприятия.

– Ладно, – выдавил бедный Толик. – Излагай свою тайну.

Ага. Как будто это мне надо. Сам небось уже локти готов кусать от любопытства.

– Главное, Толик, чтобы ты сделал мне рекламу! У тебя куча знакомых. И у твоей однопартницы Токаревой тоже широкий круг общения. Танцевальный кружок, шахматы эти ваши, наверняка ещё какая-нибудь онлайн-группа для ботанов и красючек…

– Жанна.

– А, да. Первым делом, в общем, Полине расскажи. Вдруг она из добрых побуждений тоже слово замолвит.