Предатели

– Его мама сказала, есть нюанс.

– Какой?

Прошла целая вечность, прежде чем Лора, помолчав и отвлекшись на вызов такси, нервно произнесла:

– А вот это я должна узнать сама.

***

– Конечно, пройдет. Врач же сказал, что пройдет, вот и не переживай.

Сидя за столом на кухне и прижимая телефон плечом, Тина красила ногти в золотой цвет. На баночке было написано «зеркальный блеск», но ничего зеркального в покрытии не было, только блеск, и то слабый.

Еще с утра она бы не подумала, что вечером сможет делать что-то настолько обыденное. Теперь мелкие дела, которые она раньше выполняла автоматически, приобрели особый шарм. Тина долго и тщательно мыла вчерашнюю посуду, зачарованно наблюдая, как легко жесткая губка с моющим средством снимает чайный налет с кружки. С затаенной радостью вымела из-под всей кухонной мебели крошки, которые вечно сыпались, как ни старайся готовить и есть осторожно. Кстати, еще хотелось приготовить что-нибудь вкусное, даже сложное, и съесть это вместе с Никитой при свечах. Наверное, уже завтра, когда он будет в состоянии.

В этот раз Тине на редкость повезло: они с Лорой не успели выпить по-настоящему много, к тому же ликер был некрепким, а вино – столовым. Тина быстро протрезвела, голова у нее не болела. После ухода Лоры она подремала всего пару часов и уже чувствовала себя вполне свежей. А вот ее парень все еще отсыпался, уткнувшись лицом в подушку. Тина, порывшись в аптечке, выложила на тумбочку рядом с постелью аспирин и предусмотрительно поставила стакан с водой. Выходя из комнаты, наклонилась и нежно поцеловала его в макушку.

Они с Никитой обязаны были помириться.

Ее слегка напрягала запоздалая мысль: он не очень-то удивился, услышав, что Лора – девушка «жертвы» и она сидит у Тины в гостях. Ни о чем не спросил. Тина сама была не вполне трезва и в эйфории…

Говорила ли она ему когда-нибудь про Лору и Артема? Вроде бы нет… А вдруг он как-то узнал?

«Я себя накручиваю, – она нанесла лак на мизинец одним безупречным движением кисточки. – Как можно удивляться, расспрашивать и уточнять, когда незадолго до этого упал с лавочки в пьяном сне? Никита был еще в сравнительно неплохом состоянии».

В трубке продолжала стрекотать Лора. Слушать ее внимательно не имело смысла – она лихорадочно повторяла примерно одно и то же. Поэтому Тина машинально отвечала снова и снова:

– Конечно, все пройдет. Ты не переживай.

– А вдруг нет? Представляешь?! Что, если он не вспомнит вообще НИЧЕГО? – жалобно вопросила Лора.

– Что ж, тебе придется соблазнять его с нуля. Ладно, дорогая, я побегу, мне надо еще…

– Тина, погоди. Тина, прости. Я была отвратительной. Я знаю, что была отвратительной, но я правда не хотела тебя терять, просто так получилось…

– Все получилось к лучшему. Ну, я…

– А если бы с ним была, например, ты, этого бы не произошло!

– Что?

Тина мазнула по пальцу и, тихо чертыхнувшись, принялась убирать свежее «золото» с кожи кончиком ногтя другой руки.

– Он сбежал в ту квартиру, потому что поругался со мной. А так мог и не поругаться, и не сбежать, и не упасть так неудачно… ох.

– Ты совершенно ни при чем, перестань. Все образуется. Артем очнулся, это главное.

– Хотела бы я знать, что же с ним случилось.

– О да. Я тоже хотела бы. Ну, я побежала, на связи.

На этот раз Тина успела отключиться прежде, чем подруга в очередной раз взмолилась, вопросила или запричитала. Аккуратно отодвинув телефон подальше, полюбовалась свежим маникюром. Стоило немного подождать, прежде чем начать готовить.

Тина не желала Артему полной амнезии (она и смерти ему никогда не желала), но понимала, что все обернулось лучшим для нее образом. Врач заявил Лоре, что при серьезной травме головы потеря памяти – чуть ли не нормальное дело, должно пройти по крайней мере несколько дней, прежде чем она восстановится. Лишь в особо тяжелых случаях на это могут уйти месяцы, а уж в самом худшем – вся жизнь. Но не могла Тина треснуть его вазой НАСТОЛЬКО сильно!

Она поймала себя на том, что ухмыляется.

«Если он не вспомнит последних часов перед травмой, этого уже более чем достаточно. Если вспомнит, что был с девушкой, пусть еще попробует восстановить, с кем. Ну а если вспомнит вообще все, пусть-ка рискнет рассказать об этом своей невесте. Вряд ли он сможет без последствий выложить ей все так же прямо, как мне. Нет, у него связаны руки. Я в полной безопасности. Мы – в безопасности».

Теперь она заметила, что напевает мотив песни, которую слушала на полу возле лежавшего без сознания Артема. Она не заставляла девушку содрогаться, даже не вызывала негативных эмоций. Скоро и вся ситуация имела шанс стать просто крайне неприятным, но эпизодом. Эпизодом, который больше никогда не повторится в ее спокойной счастливой жизни.

Тину саму немного удивляло, с какой готовностью она хваталась за шанс вычеркнуть произошедшее, как сделанное дело из списка, и больше к нему не возвращаться. Все-таки она совершила покушение на убийство. Даже если ей повезет и никто, кроме Никиты, никогда об этом не узнает, разве не должна она нести этот тяжкий груз за собой всю жизнь и просыпаться ночами от кошмаров?

(Не-а, не должна, отзывалась беззаботная, отстраненная часть ее. Ага, ты можешь быть беспечной, такой беспечной, до абсолютного неприличия. И предлагать ликер девушке, парня которой чуть не убила, не исключая при этом, что твой собственный парень прямо сейчас доносит на тебя в полиции. И заниматься ногтями, когда твоя несостоявшаяся жертва остается в реанимации. Это не просто бесчувственность, это ее высший, пьянящий уровень. Ты и не подозревала, что можешь так, но это ведь прекрасно, нет?)

О да, это было прекрасно. Лучше любого вина.

…как там пелось: «Look into his angel eyes, one look – and you’re hypnotized, he’ll take your heart and you must…»[1 - «Посмотри в его ангельские глаза, один взгляд – и ты под гипнозом, он заберет твое сердце, и тебе придется…» Текст песни Angel Eyes группы ABBA написан от лица брошенной девушки, которая вынуждена наблюдать, как бывший возлюбленный встречается с другой.] Что – must? Может, загуглить?

Тина неплохо знала английский, что и позволило ей, сидя прошлым вечером с Лизой в кафе, найти игравшую там песню в телефоне без всяких распознающих программ. Она пробежала глазами по полному тексту – он напомнил ей об Артеме, впрочем, она и так в те минуты думала о нем не переставая – и мысленно поставила себе галочку: посмотреть клип.

«…and you must…» Там было что-то совсем легкое, очевидное.

В момент, когда на пороге кухни возник заспанный босой Никита, строчка в ее голове наконец допелась.

«…pay the price».

«Он заберет твое сердце, и ты должна будешь заплатить за это свою цену», так? Если вдуматься – и сердце, и что-то еще? Не слишком ли жестокая расплата за влюбленность в бабника?

– Мне нужно пожить отдельно, – вклинился Никита в ее увлекательные мысли.

Его голос прозвучал уверенно, резко и неожиданно бодро.

– Аспирин выпил? – спросила Тина, прежде чем до нее дошел смысл сказанного.

– Мне нужно пожить отдельно, – механически повторил парень, не глядя на нее.

Взгляд у него блуждал, казалось, в этом помещении его волнует что угодно, кроме (бывшей?) невесты.

– Погоди, но… как же…

Для убеждений она была слишком сбита с толку и ляпнула:

– Как же Италия?

В голове пронеслось: до свадебного путешествия, как и до самой свадьбы, еще четыре месяца, море времени, многое может измениться.

– Я не знаю. – Продолжая смотреть в сторону, Никита так усиленно тер лоб, будто кожа на нем страшно зудела. – Это… это было в прошлой жизни. Все эти планы. Давай поговорим о них, когда все закончится. Может быть.