Удар под ребра

Самое интересное – я сказала бы, судьбоносное – произошло в начале весны. Я отправилась к маме с Яшей. Для марта на улице было тепло, а в натопленной квартире – даже жарко, так что я изнывала за ужином в своем вязаном свитере. Мама предложила снять его и надеть что-то полегче, но я отказалась, а теперь жалела об этом – мое место за столом было как раз возле батареи. От горячего чая на лбу выступила испарина, а тут еще Яша болтал ахинею – я слушала вполуха, вроде бы речь шла о бабуле, которую он в ранней юности спас из полыньи.

– Мне душно. Голова закружилась. Пойду прилягу, – сказала я, опустив ложку на тарелку с недоеденным пирогом.

Мама, немного забеспокоившись, проводила меня в комнату, принесла-таки футболку переодеться и взбила мне подушку. А отчим, будто и не обратив внимания на этот эпизод, тут же уселся рядом со мной в кресло и продолжил повествование о своих подвигах.

Я не сильно удивилась – остановить его в подобных случаях было все равно что отвлечь на пустяки писателя, сочиняющего развязку романа. У Яши даже лицо преображалось, когда он рассказывал все эти истории. Глядя, как он оживленно жестикулирует и как горят его глаза, я лениво подумала: «Несладко, наверное, черпать все вдохновение из вымышленных фактов».

Если бы не головокружение и легкая дурнота, я бы точно заметила: что-то не так. Но только в маршрутке на пути домой я вдруг осознала это – и буквально подскочила на сиденье. Кажется, я и вслух произнесла: «Ну надо же!». До дома дошла в ошеломлении, не видя ничего вокруг.

– Представляешь, мой отчим в четырнадцать лет вытащил из ледяной воды тонущую старушку, – громко сообщила я, едва переступив порог.

Тим, посмеиваясь, выглянул из кухни.

– Ты хорошо его поняла – может, то был пожар и вовсе не старушка, а мальчик, за спасение которого ему подарили именные часы, как в «Денискиных рассказах»? Я котлеты по-киевски ем, хочешь?

– Да я после ужина, погоди… ты готовил?! – удивилась я, слегка отвлекшись.

– Нет, купил их в кулинарии.

– Уф, тогда все в порядке, я уж испугалась.

– Сама-то, сама…

– Хватит, я, между прочим, делаю успехи! Мне хорошо даются макароны с сыром и жареная картошка!.. Ты меня сбил. Я тебе что говорю – Яша рассказывал эту прекрасную приключенческую историю с собой в главной роли, а я хоть бы хны! Ничего внутри не пошевелилось. Выходит, это правда!

Тим поднял от тарелки лицо – весь подбородок был в масле.

– В этой котлете масла больше, чем мяса! Давай, любимая, я тебя поцелую, м-муа…

– Иди к черту, – расхохоталась я и, подойдя, чмокнула его в затылок.

– Тогда давай обниму, у меня и руки теперь «жирные»…

– Ты вообще способен что-либо воспринимать всерьез?

– Нет, а зачем?

– Тим! Мой отчим в юности совершил такой поступок! Значит, когда-то он был…

– … не так безнадежен, да? Кстати, я и паштет купил в кулинарии, он в холодильнике.

– Это не ко мне, я его не выношу, так вот…

– Вика! Викуся!

– М-м?

– Я соврал, там нет никакого паштета. Так я и думал.

– Как это? – Я нахмурилась и машинально приложила руку к боку – туда, где обычно ощущала «недоболь». – Погоди-ка… скажи что-нибудь еще.

Тим отложил вилку и забормотал:

– На тебе бордовое кружевное белье. – Я прыснула – у меня такого сроду не водилось. – На потолке слева гигантское мокрое пятно. Да не смотри туда. Я тебя ненавижу.

– А?!

– За окном по асфальту бродит белка на четырех ногах. Не надо крутить пальцем у виска, я говорю все, что приходит в голову. Главное же – умышленно лгать, верно? Поздравляю. Ты потеряла свою суперспособность. – Тим как ни в чем не бывало вернулся к котлете.

Я нервно замельтешила туда-сюда по крошечной кухне, два раза чуть не сбив с холодильника дурацкий магнитик, который нам дали в магазине по акции. Больше магнитики взять было неоткуда: с тех пор как съехались, мы ни разу не путешествовали.

– Подожди, подожди. Не может быть. Я двадцать лет жила с этим, а потом оно просто так взяло и ушло?

– Можно подумать, ты жалеешь.

– Я? Нет, конечно, иногда я мечтала об этом, но…

– Мечта сбылась, а ты не радуешься. Знаешь, насколько приятнее тебе станет теперь? Вот, к примеру, Яша – ты не могла с ним общаться, берегла свой бедный организм, а тут…

– Подожди, – повторила я.

Я понимала, что Тим прав, но пока не находила в себе силы оценивать перспективы – нужно было сначала осмыслить произошедшее. Я пыталась отыскать рациональные объяснения (если к подобным явлениям вообще можно подходить рационально) тому, что ничего не ощущаю, когда мне врут. Недавнее плохое самочувствие? Магнитные бури? Гормональный сбой? Усталость? Ни один пункт из этого списка никогда не влиял на мой дар. Влияли лишь сильные стрессы – и то в обратную сторону.

– Послушай, – осенило меня, – а может, я и раньше чувствовала не всю ложь? О-о, это было бы ужасно. В таком случае, мир еще хуже, чем я думала.

Тим тщательно вытер руки и лицо салфеткой, вышел из-за стола, шагнул ко мне и, заключив меня в объятия, уткнулся в мои волосы.

– Обожаю твой запах. Он теплый, мягкий, но при этом с легкой горчинкой – мне кажется, запах характеризует человека, потому что ты как раз…

– Ага, самое время для теорий, – буркнула я.

– Никаких теорий, я просто соскучился. – Он слегка спустил рукав свитера с моего плеча, коснулся губами моей кожи и поддел пальцем бретельку моего бюстгальтера. – Жаль, что у тебя нет бордового кружевного. Если честно, это одна из моих фантазий.

Я открыла рот, чтобы заметить, что для обсуждения фантазий тоже не время, но какая-то сила заставила меня вместо этого прильнуть к его губам… «Ерунда, впереди целая жизнь, чтобы это обдумать – сейчас гораздо важнее то, что он… что мы…». Если честно, в тот период важнее, чем «он» и «мы» для меня не было ничего вообще.

Мой дар ушел бесследно. Поскольку «дар ушел» звучит довольно грустно, я предпочитала называть это «болезнью» – так вот, я излечилась. Почему-то казалось – навсегда. Будто кто-то свыше решил, что внутренний детектор лжи мне больше не требуется, раз я окружила себя правильными людьми. Вернее, одним правильным человеком.

Мой круг общения никогда не был особенно широк, а сейчас и вовсе сузился до одного Тима – ну хорошо, и мамы (с Аней мы болтали по телефону и в соцсети, с Гошей виделись нечасто). Тим тоже легко ограничивался коллегами и мной. Кажется, он был настолько самодостаточным, что ему хватило бы и самого себя, а толпа галдящих друзей только мешала бы вдыхать жизнь полной грудью. Я – не мешала.

Меня ждал второй счастливейший, как я тогда думала, период в жизни. Этот казался еще лучше предыдущего, потому что подарок судьбы, которым я считала потерю дара, позволил мне наслаждаться своим счастьем на полную катушку. Отступление «болезни» сработало как бритва Оккама – отсекло ненужное, отвлекло меня наконец от человеческих пороков, сместило фокус внимания на позитивные моменты.