Удар под ребра

Натянув куртку, я стала запаковывать пиджак, в котором пришла, в пакет, безуспешно пытаясь его не смять (у нас с Тимом уже месяц как сломался утюг).

– Оставь пиджак тут, – со вздохом предложила мама. – Вряд ли уже потеплеет.

– Лучше заберу.

– А умнее оставить. До весны многое изменится.

– А, ясно, ты думаешь, я успею вернуться, – хохотнула я.

Мама продолжала ждать меня домой со дня на день. Наверное, мне было больно от этого, потому я старалась воспринимать ситуацию с юмором. Было у кого учиться.

– Ты намекаешь, что мои понятия устарели. Зато ты живешь правильно и современно? – уязвленно переспросила мама, отойдя на пару шагов. – Ну что ж, взрослая и самостоятельная, я тебе мешать не буду. Возьми в шкатулке пять тысяч и возвращайся к своему недожениху, хоть будет на что поесть.

Это был выпад в сторону Тима, которому все лето по непонятным причинам урезали премию на работе, так что мамина денежная помощь приходилась очень кстати. Но на сей раз я ее отклонила.

– Не нужно мне ничего! И так проживем, спасибо, – запальчиво проговорила я и, едва попрощавшись, вылетела из квартиры.

Давно я не бывала настолько взвинчена, особенно после переезда.

– Что-то случилось, – с порога понял Тим и, обняв меня за плечи, провел в комнату. – Вижу, вино снова к месту.

– Мы стали много пить, – угрюмо заметила я, бросая прямо на пол сумку и пакет с пиджаком. – Сколько стоила эта бутылка?

– Солнце, ты похожа на сварливую жену, – рассмеялся Тим, но мне было не до шуток.

– Мы еле сводим концы с концами, а ты который вечер подряд разоряешься на алкоголь! Может, и твоя бывшая девушка, и моя мама – правы? Ты слишком…

– Я – слишком, – перебил меня он. – Быть правильным скучно, когда в человеке всего в меру, такой человек никогда не будет счастлив, потому что всю энергию, которую он мог бы направить на достижение внутренней гармонии, он тратит на то, чтобы быть как все, соответствовать стандартам…

– Очередная теория, – устало подытожила я. – С меня достаточно.

– Что значит «достаточно»? – На лице Тима внезапно отразилось замешательство, чуть ли не страх.

– У меня был длинный день, и я хочу спать.

– Вот ты о чем. – Очевидно, он решил, что я имею в виду нечто более глобальное.

– Ты уверен, что заплатил по всем квитанциям? Мне кажется, я вчера видела в почтовом ящике платежку.

– Да, я заплатил, ты же мне напомнила. Не желаю думать о бытовом – у меня романтическое настроение.

– Смотри, еще заразишь им меня, – заулыбалась я.

С этим человеком просто невозможно было долго оставаться суровой и деловой. О каких там «серьезных отношениях» толковала мама?! Одно слово «серьезный» решительно не вязалось с его образом.

– Заражу! Именно это я и пытаюсь сделать. – Не успела я оглянуться, как Тим вложил в мою руку уже наполненный до краев бокал вина. – У меня хорошие предчувствия насчет этого сентября.

– Да? Какие же?

– Невнятные. Я и разбираться не хочу. Главное – хорошие. Произойдет что-то волшебное. За это и выпьем.

В ту осень холодало буквально на глазах: в середине сентября я уже ходила в теплых колготках, а в двадцатых числах прогнозы обещали заморозки и ветер за окном, как в анекдоте, «ласково трепал арматуру». Отопление в квартире пока не включили, мы спасались обогревателем, я частенько набирала себе горячую ванну (Тим не понимал меня в этом – предпочитал душ).

Двадцать седьмого сентября, когда на город внезапно обрушилась снежная буря, я вернулась домой вечером, после института и подработки, уставшая и продрогшая до костей. Тима еще не было; те минут пятнадцать, пока набиралась ванна, показались мне часом – я провела их закутавшись в плед и усиленно дыша на свои руки. Когда наконец вода в ванне достигла нужного уровня, я сбросила шерстяное платье, колготки и нижнее белье и с наслаждением погрузилась в этот теплый рай. Мелькнула мысль, что я забыла в комнате халат.

«Тим придет не раньше чем через час, так что я успею выйти. Да пусть даже он увидит меня завернутой в полотенце – подумаешь, мы давно свои люди, переживет», – решила я. И впервые у меня пронеслось в голове игривое: «Интересно, а если бы я, проходя мимо него, развязала полотенце, как бы он отреагировал?». Скорее всего, сильно удивился бы, но, быстро справившись с первоначальным шоком, сделал то же, что сделал бы, окажись на моем месте любая другая более или менее привлекательная девушка. В конце концов, я ничуть не хуже их – просто я… его подруга. И только.

Уже некоторое время, согревшись и расслабившись, я думала о чем-то постороннем, когда услышала стук закрываемой входной двери. «Ах да, сегодня же пятница, сокращенный день», – вспомнила я.

Судя по звуку шагов, Тим подошел к ванной. В ней горел свет, хотя дверь я и не заперла – он не мог не понять, что тут занято. Тем не менее, несколько секунд спустя он появился на пороге, и меня тотчас обдало холодом из прихожей. В ванной было значительно теплее, даже стекла зеркала запотели.

– Закрой! – Это была моя первая реакция. И только второй стало удивление:

– Что с тобой?

Не отрывая от меня взгляда (а в этот раз у меня не хватило терпения воспользоваться гелем для душа, так что моей наготы не скрывала даже пена), Тим принялся расстегивать ремешок часов. Потом – ремень на брюках.

– Ты чего? – повторила я.

– Хочу принять ванну вместе с тобой, – отозвался он, совершенно не смущаясь, будто для нас это было обычным делом.

– Замерз? – спросила я слегка напряженно.

– Очень. Душ здесь не поможет.

Тим освободился от одежды и расположился в довольно тесной ванне напротив меня.

– Как в джакузи, – пошутила я, стараясь смотреть в сторону, на его брошенные поверх стиральной машинки джинсы.

«В выходные надо забросить в стирку все джинсовое», – механически отметила я.

– Куда ты так пристально глядишь?

– Э… Не знаю.

– А почему не на меня? Я тебе не нравлюсь?

Как я уже отмечала, фигура Тима была далека от идеала, но, судя по тону, ответа «не нравишься» он просто не допускал. Ну, как всегда. Может, поэтому у него и было немало девушек – все дело в этой ауре непоколебимой уверенности.

– Да ты Аполлон, кто спорит-то, – пробормотала я с улыбкой.

Наши ноги под водой не то что соприкасались, а практически сплетались друг с другом, и я не могла понять, что ощущаю по этому поводу. Скованность, легкое стеснение – безусловно. Удовольствие? Пожалуй, да, немного. В тот момент я еще была уверена, что мы просто посидим вместе в ванне, а потом оденемся и как ни в чем не бывало отправимся смотреть кино. А это что-то вроде очередного витка нашей безусловной близости.

Мы заговорили об отвлеченном: работа, учеба, снег («Надо же, сколько нападало, как зимой!»), недавно прочитанная нами повесть… Не знаю, как моя рука оказалась на бедре Тима, его – на моей талии и ниже, как встретились наши губы, кто из нас положил начало этому сумасшествию – жадным прикосновениям, объятиям, поцелуям, которыми мы никак почему-то не могли насытиться. В голове то и дело вспыхивали только две обрывочные мысли: «Но ведь я никогда не хотела…» и «это так приятно…». Всплывали – и тут же гасли: было не до размышлений.

Мы забрызгали водой весь пол и коврик возле ванны, потом как-то стремительно оказались в комнате под одеялом… помню белое постельное белье на кровати Тима – из гладкой, напоминающей шелк, но куда более дешевой ткани, с которого мы то и дело почти соскальзывали. А одеяло соскальзывало буквально, и, несмотря на то что отопление не работало, мы не спешили возвращать его обратно. Теперь было и без того жарко.

Так начался совсем другой период. Менее гармоничный, более острый и суетной, период бесконечных метаний и осмысливаний. Казалось бы, наша дружба перетекла в нечто большее довольно органично – почему было просто не позволить течению и дальше нести нас вперед? Тим, похоже, именно так и рассуждал, если он вообще умел рассуждать.